Жанакаит Залиханов - Горящие сердца
— Что ж, не возражаю. — Борис Петрович смотрит на часы. — Посидим часок и с новыми силами двинемся дальше... — И, быстро заглянув в блокнот, добавляет: — Ахман Даудович.
— Называйте меня, пожалуйста, просто Ахман.
— Хорошо. Вы извините, я плохо запоминаю имена и отчества и часто путаю их: потому и записываю. Скажите, как называется вон та вершина?
— Уллу-Тау — Большая гора.
— А та, что пониже?
— Гитче-Тау — Малая гора.
Потапов записывает оба названия в свой потрепанный блокнот.
— Пожалуй, названия ваших гор легче запомнить, чем имена ваших людей.
Подошли Валя и Николай. Они успели набрать образцы минералов. Все уселись под деревом, в тени, на самом берегу быстрой и шумной горной речки.
— Валентина, гляди, река белая, совсем белая, в-о-н там, — старается перекричать грохот воды Николай. — Я такой нигде не видел.
— Это от пены, — объясняет Борис Петрович, — горные речки почти все такие. Особенно здесь, на Кавказе.
Валя поднимает голову и замечает орла, парящего в вышине на неподвижно раскинутых крыльях.
— Борис Петрович, смотрите, орел! Коля, сфотографируй его, пока он над нами!
— Не спешите, Валечка, — успокаивает ее Ахман. — Орлов у нас много, увидите еще не раз.
Он тоже запрокидывает голову, следит за полетом орла и думает в это время, что до сих пор сам он, родившийся и выросший здесь, почти не замечал красоты родных мест.
А Валя спрашивает:
— Ахман Даудович, а он нас видит?
— Наверное, видит. У орла глаза острые. А вы тоже меня называйте просто Ахман, ладно?
— Ладно. И перейдем на ты! Хотите? — улыбается Валя, надо сказать, к большому неудовольствию Николая.
И Валя первая протягивает Ахману руку. Он смотрит на нее и как будто впервые видит золотые волосы и голубые Валины глаза. Какая она красивая! Как утренняя звезда... В общем, нетрудно заметить, что Ахман вдруг превращается в поэта. Говорят, случаются иногда с людьми такие внезапные превращения...
Борис Петрович и Коля занялись образцами.
— Надо разобрать их, когда придем на место, — говорит Коля. — Кто знает, может, и найдем что-нибудь стоящее.
— Найдем, Коля, обязательно найдем! В этих горах скрыты большие богатства. В обкоме меня познакомили с материалами последней партконференции и пленумов. Здешний секретарь райкома говорил очень интересные вещи.
Валя и Ахман теперь тоже внимательно слушают Барнса Петровича.
— Этот секретарь, видно, головастый мужик. Он говорил о том, что у района пока нет достаточных средств для проведения широких геологоразведочных работ, а делать это необходимо. Надо стучать во все двери, писать в Москву. Как говорится, дитя не плачет — мать не разумеет. В общем, вопрос поставлен резко и совершенно правильно, — заключил Потапов и вдруг заулыбался. — Э, да к нам вроде Казбич пожаловал, только без бурки, башлыка и винтовки!
— Это же наш Азамат! — удивленно воскликнул Ахман.
Все рассмеялись. Коля похлопал Ахмана по плечу.
— Ты не ошибся, друг.
Ахман не понял, почему геологи смеются, но на всякий случай улыбнулся тоже.
Азамат спешился и подошел к сидящим.
— Добро пожаловать! Милости прошу к нашему шалашу! Борис Петрович жестом пригласил Азамата сесть. Тут же, мельком заглянув в свой блокнот, спросил: — Далеко ли собираетесь, Азамат Атабиевич?
— Да к вам и собрался!
— Очень рад! Хоть мы, признаться, не ждали вас так скоро.
— После вашего ухода позвонил из райкома Батыр Османович. Говорит, что хотел сам с вами встретиться, да сегодня никак у него это не получается. Очень обрадовался, когда я сказал, что собираюсь за вами вслед, просил передать привет и пожелание большой удачи.
— А мы как раз его сейчас вспоминали, — сказал геолог. — Это прямо-таки символично!
— Да, действительно, — тактично заметил Азамат, не вполне понимая, о ком, собственно, идет речь и что означает красивое слово «символично».
— Я только что говорил своим ребятам о вашем секретаре, — продолжал Борис Петрович.
Азамат в замешательстве: о каком секретаре речь? С Батыром Османовичем Потапов, кажется, еще не знаком лично. Неужели об Ахмане? Не наболтал ли этот дуралей тут чего-нибудь лишнего? И Азамат строго смотрит в сторону своего секретаря, который в это время, ни о чем не подозревая, весело болтает с Валей и, кажется, уговаривает ее сесть на лошадь... Взгляды их встречаются. «У, бесстыжие твои глаза!» — думает Азамат. Ахман же никак не может понять, почему председатель так сердито смотрит на него...
— Ну и как же, Борис Петрович, нравится вам наш секретарь? — осторожно допытывается Азамат.
— О да, очень! Сразу видно: умный человек.
Азамат немеет. А Борис Петрович неторопливо ведет речь дальше:
— Мне очень понравились его выступления на партконференции и на пленумах. В обкоме меня познакомили с этими материалами. Деловой человек — знает, что нужно народу, и, видимо, умеет постоять за его нужды.
У Азамата гора с плеч свалилась. Слава аллаху! Так вот, значит, о каком секретаре шла речь! А он-то, умная голова, решил, что все это относится к секретарю сельсовета — Ахману... Хорошо хоть, что не выдал себя ничем.
— Мы все к нему хорошо относимся, — говорит Азамат. — Правильный человек. Прямой. Слов на ветер не бросает. Настоящий коммунист.
— Верно! — соглашается Потапов.
Пока старшие таким образом беседуют, молодежь вертится вокруг коня.
— Ахман! — зовет Азамат. — Отвяжи-ка от седла сумки да неси их сюда! И вы все идите сюда, поближе. Посмотрим, что Ханифа собрала нам, не забыла ли чего? — И председатель начинает аккуратно раскладывать на зеленой траве свои припасы: сдобные лепешки, отварную курицу, сыр, фрукты, коробочку с солью. — А это что? Чистые салфетки! Умница дочка, позаботилась обо всем. Вот только не забыла ли она о том, чем утоляют жажду?
Но Ахман уже достал из другой сумки пластмассовые стаканчики, бутылку, куски жареной баранины. Азамат доволен.
— Ну, дорогие друзья, прошу отведать нашего скромного угощенья. Вы, конечно, проголодались! Горы возбуждают аппетит, и еда на свежем воздухе кажется более вкусной. Ну-ка, Ахман, налей нам чего-нибудь из бутылочки, если она не пустая!
— Но я не пью, — вздыхая, говорит Борис Петрович. — Особенно в горах. Здесь водка — наш враг. Как ты на это смотришь, товарищ председатель?
— Поверь, я тоже не из тех, кто увлекается этим занятием. Но выпить стопку на радостях, наверное, не так уж и вредно, — не то спрашивает, не то утверждает Азамат.
— А какая сегодня у нас особая радость? — спрашивает Потапов. — Если повод серьезный, я не откажусь.
— Первый день вашего появления у нас в горах — для нас большой праздник. С сегодняшнего дня горы начнут раскрывать перед вами свои недра, начнут отдавать свои сокровища. За успешное начало этого дела я и хочу выпить вместе с вами, — Азамат поднимает пластмассовый стаканчик и первым осушает его.
— Николай! А ты чего ждешь? После такого тоста не выпить грешно, — поднялся Ахман.
Встретив недоуменный взгляд Вали, он объясняет:
— У нас, горцев, когда старший по возрасту провозглашает тост, молодые, из уважения к нему, пьют стоя…
— Уменье почитать старших — прекрасный обычай, — говорит Потапов. — И я знаю, что нигде он не соблюдается так истово, как у вас, на Кавказе. А гостеприимство кавказцев! Оно ведь вошло в пословицу! Кто не уважает гостя, тот сам себя не уважает, — размышляет вслух Борис Петрович. — Нет, важно, наверное, другое: мне кажется, что в гостеприимстве сказывается глубокая деликатность горцев, их нежелание обидеть человека: если я, хозяин, не окажу гостю внимания и уважения, как плохо будет он чувствовать себя в моем доме... Спасибо вам, Азамат Атабиевич, большое спасибо за ваше радушие!
— Что вы, Борис Петрович? — растроганно говорит Азамат. — Мы, к сожалению, растеряли многие наши прекрасные обычаи... У нас в ауле жил один старик — я его еще помню — так он, если только было у него в доме что-нибудь вкусное, немедленно выходил на улицу и приглашал к себе всех встречных — знакомых и незнакомых.
— Вот чудак! Охота была угощать всех встречных-поперечных! — недоумевает Коля.
— Жаль, Николай, что ты не понимаешь глубокой человечности этих обычаев, — покачал головой Потапов.
— Да, — поддержал Азамат. — Мало ли что может случиться с человеком в пути: проголодался, устал, заболел. В дороге все может быть и с тобой, и со мной. Как же не помочь человеку...
Припасы тем временем оказались съеденными, водка — выпитой, пора было двигаться дальше.
Азамат предложил Вале сесть на его коня. Ей помогли взобраться в седло. Девушка замирает от страха. В знак особого уважения к гостье, Азамат сам вел коня в поводу, и все же Валя чувствовала себя беспомощной, как будто навсегда потеряла опору под ногами. Хотела было уцепиться рукой за конскую гриву, да боязно оторвать руку от седла... Только бы остальные не заметили, как она струсила. Это ее единственное желание. И старый горец его отлично угадывает, но вида не подает и степенно выступает впереди, возглавляя шествие.
