Анатолий Рыбин - Трудная позиция
Довольный тем, что все шло, как было задумано, Винокуров вышел на улицу и неторопливо побрел по городу. Яхонтов, конечно, сказал бы ему теперь: «Да зачем это? Да это неудобно». Винокуров улыбнулся: «Какой Серега робкий с девчатами, а ведь был на знаменитой сибирской стройке, в большом коллективе. Был, а не понял, что девчата молчунов да тихонь не любят, им подавай ребят веселых и отчаянных». Ветер утих, редкие хлопья снега падали на тротуары, на одежду прохожих, и город, казалось, преображался, делался светлее и моложе. Одно лишь тяготило Винокурова: уж очень медленно двигалось время. Казалось, будто взял кто и приклеил на часах стрелки.
Когда Винокуров возвращался к институту, улицы города постепенно затихали. Попадалось все меньше встречных прохожих. И Винокуров был очень доволен, что момент для свидания с Люсей сейчас самый подходящий, что можно, пожалуй, как и в прошлый раз, идти до Люсиного дома пешком и спокойно разговаривать.
В вестибюле института Винокурова неожиданно остановила женщина-вахтер, которая раньше как будто не заметила его.
— Вы к кому, товарищ военный? Занятия уже закончились, студенты ушли.
— Как ушли? — Винокуров недоверчиво поглядел на вахтершу. — А в лабораториях?
— Ив лабораториях уже никого нет.
Винокуров начал было убеждать женщину, что она, вероятно, не в курсе всех дел института, что группа студентов должна была непременно задержаться где-то на лабораторных занятиях.
— Это правда, должна, — согласилась женщина. — А вот не вышло. Каких-то экспонатов не доставили. Ждали, ждали и понапрасну.
— Значит, ушли?
— Ушли, сынок. Все ушли. А ты барышню, что ли, увидеть хотел?
— Угадали, мамаша.
— Ах, жалость-то какая! Ну ты беги вдогонку, авось поспеешь. Они ведь все только-только высыпали. И пятнадцати минут не прошло.
— Спасибо за совет, мамаша, — сказал Винокуров и подумал: «А что, если и в самом деле попытаться? Только придет Люся домой, не успеет раздеться, а я уже тут, под окнами, как на ковре-самолете. Это даже очень интересно».
Недалеко от переулка-тупичка Винокуров поймал свободное такси. Обрадованный удачей, он подскочил к машине и ухватился за ручку дверцы. Но шофер, узнав, куда ехать, сказал:
— Не могу так далеко. Тороплюсь в гараж. По пути — пожалуйста.
— Да будьте человеком, уважьте, — взмолился Винокуров, — очень нужно. Понимаете? Хотя бы за двойную плату.
— Ну это вы бросьте... «за двойную», — обиделся шофер. — Не все рвачи из нашего брата. Если повезу, только из-за уважения к погонам.
— Извините. Ляпнул не подумав.
— Это другое дело. Давайте садитесь. — Шофер хлопнул дверцей кабины и с места дал полную скорость.
К Люсиному дому Винокуров подкатил как раз в тот момент, когда девушка, ничего не подозревая, поднималась на крыльцо по крутым, припорошенным снегом ступеням.
— Ой, как вы меня напугали! — растерянно всплеснув руками, сказала Люся. — И зачем такая суматоха, не понимаю?
Винокуров принялся объяснять:
— Никакая не суматоха, а просто хочу побыть сегодня с вами, Люся.
Смущенная девушка не знала, что ответить.
— Вы очень торопливый человек, Саша. У вас все как по команде: «Ать-два».
— А разве плохо?
— Смотря при каких обстоятельствах. — Люся улыбнулась. — В тот раз вы так быстро подскочили к моим обидчикам, что я даже не заметила, откуда вы появились.
— А я по-суворовски, — сказал со смешком Винокуров. — Быстрота и натиск — залог победы.
Он хотел, как всегда, произнести это с присущим ему юмором, но юмора почему-то не получилось. Винокуров даже немного стушевался, что бывало с ним очень редко. Но тут же поборол смущение и как ни в чем не бывало предложил:
— Давайте погуляем немного. Смотрите, какой вечер. Чудо!
Не дождавшись ответа, он взял у Люси портфель и под руку свел ее с крыльца на широкую асфальтированную дорожку. По бокам дорожки стояли фонари и вязы, и тени от вязов узорчато лежали на свежем, не успевшем еще потускнеть снегу.
— А я ведь решила, что вы послушались меня и ушли, — сказала Люся, немного обескураженная происшедшим. — Вот, думаю, молодец.
— Не мог я уйти никак, — придерживая девушку за руку, признался Винокуров. — А вы рады, что я приехал?
Люся удивленно вздернула брови:
— Какой вы все же невозможный, Саша!
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Винокуров уступчиво. — Буду молчать. Правда, молчание — вещь относительная. Я где-то читал недавно, что если не слышно голоса, то говорит сердце. Вы умеете отгадывать, что говорит сердце другого?
— Нет, Саша, не умею.
— Жаль. Ну отгадайте, откуда вот эти слова: «Давно я хожу под окнами, но видел ее лишь раз...»
— Это Блок.
— А вот эти?..
— Знаете что, Саша. — Люся остановилась и взяла у него портфель. — С вами очень весело, но у меня мало времени.
— Заниматься будете?
— Обязательно.
— Тогда давайте встретимся в другой раз, — предложил Винокуров. — Я зайду за вами. Не возражаете?
— Только непременно с Сережей.
— Почему с Сережей?
— Но вы же друзья.
— Да, конечно. Пригласить можно.
Люся попрощалась, ушла, а Винокуров еще долго стоял у крыльца и думал. Нет, не такой он ожидал встречи, совсем не такой.
25
Прошло много дней после ссоры Корзуна с Вашенцевым, а в отношениях соседей настоящего мира не было.
Как-то поздно вечером, когда дети уже спали, а Корзун сидел за столом и готовился к занятиям, Светлана Ивановна спросила его:
— Может, пригласить Олега Викторовича на ужин завтра? Как ты считаешь?
— Да нет, Света, воздержись. Еще подумает, что заискиваем.
— Ну как знаешь.
— Тут ведь не во мне одном дело. — Корзун снял очки, тщательно протер их носовым платком и надел снова, слегка прижав пальцем к переносице. — Это, Света, и других касается.
— Но ведь у нас дети. Они-то не знают ничего. Они часто спрашивают: «А почему к нам дядя Олег не приходит?» Что им отвечать, скажи, пожалуйста?
— Верно, дети не поймут ничего, — согласился Корзун. — У детей своя логика. А что он говорит о своей семье? Привезет он ее когда-нибудь или нет?
— А я уж и спрашивать перестала.
За стеной, в квартире Вашенцева, чуть слышно попискивал транзистор, донося в комнату Корзуна обрывки каких-то мелодий. Вероятно, майор лежал на кровати, курил и усердно ловил одну волну за другой, пытаясь нащупать, как он любил говорить, что-нибудь экстравагантное. Раньше в таких случаях он стучал кулаком в стену и кричал: «Эй, сосед! Иди, послушаем!» И Корзун шел, чтобы отдохнуть немного от своих задач и формул, а потом приглашал Вашенцева к себе на чай.
А иногда они просто беседовали о делах и порядках училища. Одна из таких бесед особенно запомнилась Корзуну. Речь зашла о первокурсниках.
— Не знаю, — грустно разводил руками Вашенцев. — Стоит ли набирать в военные училища молодежь прямо из средней школы? Пусть бы эти юноши послужили сперва в частях, привыкли к армейским порядкам, к дисциплине. Вы сами, Владимир Семенович, знаете, что бывшие солдаты и учатся у нас лучше, и дисциплины не нарушают.
Корзун возразил ему:
— Конечно, бывшие солдаты — народ более серьезный во всех отношениях. Но, видите ли, Олег Викторович, юношам, окончившим среднюю школу, присуща большая романтика. Многие из них, знаете, с каким трепетом думают о военном училище? С этим нельзя не считаться.
— Романтика! — Вашенцев начинал раздражаться. — А сколько мы из-за нее неприятностей разных имеем! Или вас это не беспокоит?
Корзун тогда промолчал, стараясь убедить себя: «Это он так... под горячую руку...»
Пока Корзун просматривал материалы к завтрашним занятиям, Светлана Ивановна управилась с домашними делами и, взяв будильник с буфета, поставила, его на стол перед мужем.
— Вижу, вижу, — сказал он, улыбаясь. — Труби отбой, не возражаю...
Среди ночи Корзун проснулся. Перед окном, как часовой, стояла луна — большая, чистая и задумчивая. Вся комната была наполнена легкой синеватой дымкой. За стеной изредка покашливал Вашенцев. У него была странная привычка — вставать по ночам и, расхаживая по комнате, выкуривать одну-две папиросы. Когда-то Корзун спросил его, зачем он это делает. «А вы побудьте с неделю на должности командира дивизиона, — ответил ему Вашенцев, — да почувствуйте, что это такое. Вообще сон потеряете». Конечно, быть командиром — дело нелегкое. Но в этих вашенцевских «побудьте», «почувствуйте» Корзун всякий раз улавливал стремление зачислить его в отряд каких-то праздных и совершенно безответственных людей, которым нет якобы никакого дела ни до чего, кроме своих уроков.
Чтобы не слышать ни шагов, ни покашливания за стеной, Корзун натянул на голову одеяло.
* * *Был обычный учебный день. Но занятия у курсантов третьей батарей были необычные. Капитан Корзун подошел к стоявшему на деревянном мостике стенду и нажал на рычажок выключателя. На стенде, набирая обороты, закрутилась крупная металлическая луковица, наполняя помещение тонким комариным гулом.
