KnigaRead.com/

Илья Зверев - Второе апреля

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Илья Зверев, "Второе апреля" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

И я не нашел что ответить. Надо было, наверно, просто сказать: «Вы». Но мне показалось, что так будет несколько неделикатно, даже, пожалуй, нахально. Спросить про методы выращивания винограда? Но в этом я ровно ничего не смыслю, и зачем они мне, методы?.. Ухватиться за палочку-выручалочку: расскажите, мол, пожалуйста, как вы добились своих замечательных успехов? Нет, это тоже не годится. Уж не помню, что я такое пробормотал, но только Рая досадливо посмотрела на часы и сказала:

— Ну ладно, берить ваш блокнот, записуйте.

Она мне набросала еще сколько-то цифр, назвала, наверное, три десятка фамилий «особо выдающихся девчат, которых надо отметить...». И все! Я сказал «до свиданья», и она сказала: «До побачення...»

... В райисполкоме меня ждал товарищ Горобец. Он дотошно распытал, «какой разговор был с Раей, и как она мне показалась, и какие факты особо отметила». Я все точно пересказал. И тогда товарищ Горобец посмотрел на меня долгим печальным взглядом, покачал головой и Спросил:

— А вообще, как берут в писатели? Ну, как утверждают? Экзамен какой или просто письменную работу сдавать?

Проводник, возвращавший мне билет для отчета, и тот, по сравнению с товарищем Горобцом, смотрел на меня уважительно. Я, естественно, не знаю, что там со мной было, и краснел ли я, и опускал ли глаза, но товарищ Горобец вдруг меня пожалел.

— Так вот, — сказал он руководящим голосом. — Вертайся туда, в Гапоновку. Живи месяц, живи год, продай портфель, продай штаны эти, займи у тещи грошей, но живи сколько потребуется, докопайся, посмотрись. Я добра тебе желаю и говорю: вот уедешь сейчас, так ты от своего литературного счастья уедешь. Ты имей в виду: вот Рая эта, и муж ее, и некоторые другие товарищи — это целый роман. Я еще такого романа не читал... Ты послухайся меня... Я послушался...

1

Он появился в Гапоновке в сорок девятом году. В сентябре месяце, какого числа — она не помнит, но ровно в шесть часов пятнадцать минут вечера...

Она как раз дежурила с шести. Тогда был такой порядок, чтоб незамужние девчонки из бригад дежурили в свои выходные дни при конторе. На случай, если понадобится сбегать за кем-нибудь, сказать, чтоб шел к директору.

Вместе с ней, от нечего делать, дежурила на лавочке перед конторой Клавка, задушевная подруга. Клавка была очень красивая. Такая складненькая, полненькая. Фарфоровый пастушок, приколотый к платью на груди, смотрел у нее прямо в небо.

Это было просто счастье, что через пятнадцать минут Клавке надоело дежурить и она убежала к агрономше Кате. Агрономша раньше служила билетершей в театре и прекрасно умела рассказывать содержание разных пьес... Конечно, от Раи ничего такого ждать было нельзя, поэтому она не обиделась на Клавку. Ясно, с Катей интереснее, чем с ней.

И тут как раз ровно в шесть пятнадцать с автобуса сошел он. Он был в военной фуражке с голубым верхом (но без звезды) и в гимнастерке с медалью (но без погон). Он был очень большой и красивый. И нос у него был не курносый, как положено, и не какой-нибудь там обыкновенный, а очень прямой, как у киноартиста Самойлова. И брови у него были очень черные и густые, будто усы.

«Ох ты, сказали девчата, сразу видно, фронтовик», — пропело у Раи в ушах, почему-то Клавкиным голосом.

Вообще-то он был не фронтовик, хотя служил в войсках всю войну и даже часть послевоенного периода. Но это выяснилось позже и вообще не имело значения.

— Девушка, — сказал он прекрасным мужественным голосом, — вы не подскажете, куда тут устраиваться. В смысле условий...

Она сказала, что лучше всего в седьмую бригаду. Нет, она сразу же честно созналась, что действительно ходить туда далеко и виноград на косогоре тяжелый. Но еще более горячо добавила, что там есть и большая выгода. Там есть тень, так что в обеденный перерыв можно покушать культурненько в холодке, не то что в других бригадах.

— Вы, может, не понимаете? А это очень большая выгода. Солнце знаете как сильно надоедает, — закончила она жалобно.

Он же мог посоветоваться еще с кем-нибудь и угодить не в седьмую, а в четвертую бригаду, к Клавке Кашлаковой. А если к Клавке — всему конец. Ясное дело, против Клавки она слаба...

— А вы кто будете? — спросил он.

— Я буду Рая, — сказала она, вспыхнув, — Лычкинова.

— А моя фамилия Усыченко. Петр Иванович.

— Очень приятно, — сказала Рая.

Он был первый человек в жизни, обратившийся к ней на «вы». Он был первый мужчина, разговаривавший с ней всерьез. Вообще мужчин в Гапоновке было мало. Винсовхоз был средней руки, и самостоятельные люди тут не задерживались. Они, конечно, находили себе что-нибудь получше... И еще он был вежливый.

Многие не понимают этого, не ценят. А Рая очень понимала и ценила. Ее отец был пьяндыга и хулиган: бывало, страшно бил маму и таскал из хаты вещи. Когда он уехал наконец в Ейск, бросив маму с двумя девчонками, они даже не стали его искать. Хотя имели право на алименты. До сих пор Рае зябко смотреть на его портрет, который мама почему-то не велит снимать: звероватое лицо, полосатая рубашка, пиджак со значком «Ворошиловский стрелок».

— Значит, договорились, — сказал он на прощанье и отдал ей честь и улыбнулся со значением. — Буду иметь прицел на вашу бригаду.

2

Но суждено было иначе. Когда на другой день Петр пришел в райком, чтобы стать на партучет, ему сказали, что ни в какую бригаду идти не надо. Есть для него другое назначение. Как он посмотрит на должность инспектора кадров?

— У меня же образование слишком небольшое, — сказал он. — Восемь классов. И я все забыл. И вообще имею желание поработать на трудовом фронте.

Но ему прямо ответили: найдется кому поработать, а такой человек, как он, нужен для более высокого назначения. И вообще — должен понимать — ему оказывают большое доверие.

Как видно, им понравилась его биография. Хотя совершенно ничего такого специального и секретного Петр не делал. Был старшиной, охранял разные учреждения — и все.

И вот он воцарился за железной дверью в прохладной комнате, узкой, как могила, с железным гробиной в углу — сейфом, раскрашенным под дуб. Окошко было маленькое и где-то под самым потолком. Так что насчет тени тут было даже лучше, чем в знаменитой седьмой бригаде.

Целый день Петр тоскливо слонялся по узкому проходику между столом и сейфом и читал листки по учету кадров. Он обязан был знать свои кадры. Это была его должность...

А вообще-то с наймом и увольнением особенной загрузки не было. Раз уж кто сюда попал — так и работает... Тут хочешь не хочешь — оставайся. Без паспорта не уйдешь. А паспорта — вот здесь они, в сейфе. Тоска была зеленущая.

... Он нервно зевал и потягивался, до хруста в костях. Казалось: никогда, никогда не привыкнет.

Но ничего, привык.

— Так, значит, вы рождены за границей? — говорил он, проницательно и строго глядя на заведующего конным двором — небритого дядьку, уныло мявшего свою кепочку.

— Сейчас это действительно считается как заграница. А тогда это считалось как Россия. Город Лодзь. Я в семилетнем возрасте переехал. Вакуировался, в связи с империалистической войной.

— Н-да, — укоризненно говорил Усыченко. Он не знал точно, почему это нехорошо, родиться за границей, но точно знал, что это нехорошо. — Ну ладно, товарищ Конопущенко, идите работайте...

Он, конечно, немного подражал дивизионному дознавателю товарищу Ярикову, к которому его самого однажды вызывали. Три года назад, по случаю пропажи валенок из караульного помещения.

На него тогда произвел большое впечатление товарищ Яриков. Он здорово работал. Как-то умел внушить людям чувство ответственности. Заставлял задуматься над всей своей жизнью каждого, даже невиновного, каким был в том случае сам Петр. Он был строг, товарищ Яриков, но справедлив — он не посадил Петра на восемь лет, хотя вполне мог посадить, ибо валенки действительно пропали! Три пары!

3

Но все равно, тоскливо было Петру. И плохо. Может, даже бросил бы он все это к черту, пренебрег бы высоким доверием, если бы не Рая. Она влетала к нему в кабинет, как птичка в кладовку. И начинала чирикать и заливаться. И он веселел с нею. Рассказывал разные истории: как отдыхал в санатории «Серебряный пляж», и как один его знакомый парень задержал крупного шпиона, и как скирдовали ночью у них в деревне. (И даже спел песню, которую они тогда пели.) Заведующий конным двором, урожденный иностранец, никогда не поверил бы, что он вот так может!

Петр настолько потерял голову, что однажды в рабочее время, под предлогом уточнения каких-то там обстоятельств, пришел к ней в седьмую бригаду, на косогор. И проторчал там полдня. И даже научил девочек той самой прекрасной песне: «Мы червонные казаки, раз, два, три. Переможные вояки, раз два, три».

Но, вообще, зря он себе это позволил. Потому что как раз тогда потребовались сведения товарищу Емченко, секретарю райкома. А «кадров» на месте не оказалось. И был хай.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*