Сергей Алексеев - Библиотека мировой литературы для детей, т. 30, кн. 4
— Бери, — рассмеялся начальник.
Взяла Катя валенки, побежала вниз, примерила. Оказались они точь-в-точь по Катиной ноге.
Идет Катя в обнове по морозным московским улицам. Хрусь-хрусь под ногами снег.
— Вот какой чудесный у нас начальник, — сама с собой рассуждает Катя. — Вот какой он у нас внимательный.
Удивительный день— Ну вот теперь уже все, — улыбнулся Владимир Ильич, — теперь уже, батенька, наверняка. — Ленин сел в автомобиль, хлопнул дверкой, помахал рукой Надежде Константиновне. Машина тронулась.
Владимир Ильич отправился на охоту. Не раз за последние месяцы Ленин собирался уехать за город, побродить по лесам с ружьем. Да все мешали дела. Срывались всегда поездки.
Но сегодня… Нет, изумительный нынче день. Ничто не мешает Ленину. В лес, на охоту, на природу едет Владимир Ильич.
Зима. Искрятся до боли в глазах поля. Бегут вдоль дороги столбы, перелески. Мелькнет покрытый ледком ручей. Встречный лихач пронесется. Деревенские домики из-под укутанных снегом крыш, словно кто-то большой нахлобучил им белые шапки, оконцами глянут. Снова поля. Опять перелески. Все плотнее подходит к дороге лес.
Сидит Владимир Ильич, отдыхает.
Приехал Ленин в Верейский уезд, в деревню Моденово. Оставил в селе машину, вынул ружье, с провожатым отправился в лес.
Идет Владимир Ильич по селу, кого не увидит:
— Здравствуйте!
К одному:
— Хорошо ли работает сельский у вас Совет?
К другому:
— Как у вас нынче с солью?
Интересуется жизнью крестьянской Ленин. Отвечают крестьяне, а сами: «Кто же это такой приехал?»
Верейский — далекий, глухой уезд. Кто же сюда пожаловал? И вдруг:
— Ленин приехал!
— Ленин приехал!
Набатом рванула весть по селу. Полетела к соседям в другие деревни.
Идут Владимир Ильич и его провожатый по зимнему лесу. Ружья несут в руках. День погожий. Не так чтобы очень морозило. Солнце стоит на небе. А ночью была пороша. Любой след на снегу — новый недавний след. Для охотника — лучшее время.
— Будто бы словно для вас, — говорит провожатый. — Угодила, Владимир Ильич, погода, вот тут, еще с полверсты и самое лучшее место. От поворота пойдем налево, и… — провожатый взмахнул рукой, мол, вот там-то и будет сама охота.
Подошли к повороту. Вдруг слышат сзади шаги, будто кто-то бежит по следу. Оглянулись Владимир Ильич и напарник. Видят — два парня. Оба от быстрого бега в поту. Оба устало дышат. Остановились парни.
— Товарищ Владимир Ильич, разрешите, мы к вам.
— Слушаю вас, товарищи.
— Мы из села, — объясняют парни. — У нас к вам, Владимир Ильич, задание. Просьба у нас от села, — и тянут Ленину лист бумаги.
Взял Владимир Ильич бумагу, развернул, улыбнулся, читает: «Вождю всемирной революции товарищу Ленину от имени граждан деревни Моденове». А ниже: «Просим вас к нам на беседу».
Посмотрел Владимир Ильич на парней, глянул на провожатого.
— Ну и народ, — проворчал провожатый. — Да что они, словно репей. Совести нет. — Повернулся к парням: — Товарищу Ленину отдых нужен.
Опустили посыльные головы. Хотели извиниться, уйти.
— Нет-нет, — остановил их Владимир Ильич. — Подождите. Ведь я еще ничего не ответил. А записка, простите, если я правильно понял, адресована именно мне.
— Вам, вам, — оживились посыльные.
— Вот что, — сказал Владимир Ильич, — ступайте в деревню, скажите, Ленин согласен, благодарит за внимание, передайте, что скоро будет.
— Спасибо! — крикнули парни и помчались назад в Моденове. Повернул к деревне и Владимир Ильич.
— Э-эх, — вздохнул провожатый. — День-то сегодня какой. Зайцы над нами небось смеются.
— Смеются?! — развеселился Владимир Ильич. — Ну что же, пусть зайцам сегодня живется. Примечательная все-таки это черта: интерес ко всему в народе. Я не вправе ответить отказом.
Примчались парни в деревню.
— Ну как?
— Прийдет, прийдет. Уже следом идет!
— Да ну! Вот это по-ленински.
Собрались крестьяне в избе у Прасковьи Афанасьевны Кочетовой. Набилось полно народу. Свои. Из других деревень набежали. Все рвутся послушать Ленина. Не все поместились. Кто в сенцах, кто просто у входа жмется.
Прибыл Ленин. Рассказал о военных делах страны, о том, что Врангеля скинули в море. О том, что с хлебом трудно пока державе. Но и это страна осилит. Что транспорт везде разрушен. Но найдутся рабочие руки, вот только врага изгоним. А потом о великом и дивном плане — об электрификации всей России.
Застыли, словно во сне, крестьяне. Каждое слово душою ловят.
Кончил Владимир Ильич доклад.
За докладом пошла беседа. Вопросы, ответы, опять вопросы. Получилось как-то словно в избе и не Ленин, а между собою крестьяне ведут разговоры.
За окном стало темнеть. Короток день по-зимнему. В полном разгаре идет беседа.
Ждет в Москве Надежда Константиновна Владимира Ильича.
— Ну вот, наконец-то Владимир Ильич отдохнул, — радуется. — Походил по полям, по лесу. Погода какая выдалась.
Вернулся Владимир Ильич домой. Вошел возбужденный, довольный.
— Правда, Володя, прекрасный сегодня день!
— Удивительный! — ответил Владимир Ильич.
Старые ДворикиПожар полыхал целый день. А к вечеру от Старых Двориков остались лишь трубы и печи. Избы сгорели, амбары сгорели. Бани и те в огородах сгорели. Погибло все: сундуки и полати, столы и иконы, телеги и сани. А самое страшное — весь урожай сгорел.
Редко такое бывает. А тут — на вот тебе, случилось.
Остались одни погорельцы. Собрались они на ужасном своем пепелище. Режет воздух бабий протяжный вой.
Кто же беде поможет?
С бревнами плохо — округа у них не лесистая. Да скоро ли наново все построишь. А гвозди — где взять, а железо? А как же быть с хлебом? Двести голодных ртов! Осень к тому же стучится в двери.
— К Ленину нужно, к Ленину. Он единый заступник в таком несчастье.
Кто-то крикнул и тут же осекся.
— Да откуда у Ленина бревна!
— Да где это видано, чтобы хлеб из Москвы в село?!
— И все же, сограждане, — к Ленину, — нашелся еще один. — Расскажем, а там как присудит.
Добрались крестьяне к Ленину. Держат речь о своей беде. Взволнованно слушает Ленин.
— Скажите, как дети?
— Покамест в соседних селах.
— А как остальные?
— Землянки роем, с бревнами плохо, Владимир Ильич.
— Ну, с этим мы вам поможем. Сложнее быстро построить избы. Как вы управитесь?
— Нам бы лишь бревна. А там уже даст бог.
— Тут бог ни при чем. Не поможет. Не даст, — Ленин задумался. — Скажите, квартируют в вашем уезде военные части?
— Пулеметные курсы в уезде есть.
— Это уже солиднее. В зерне тоже не откажем. Дадим, но минимальную норму. Прежде всего для посева.
— Благодарствуем, — кланяться стали крестьяне. — Спасибо вам от всего села.
— Рано, рано, — остановил их Владимир Ильич. Снял телефонную трубку:
— Тут крестьяне в большой беде. — И дальше — про бревна.
Повесил. Снова снял телефонную трубку:
— Тут крестьяне в большой беде. — И дальше — про пулеметные курсы.
В третий раз позвонил Владимир Ильич и распорядился в отношении хлеба.
— Ну вот теперь все, — сказал Владимир Ильич. — Надеюсь, все будет у вас в порядке.
Опять с благодарностью лезут крестьяне.
— А вот этого вовсе не надо, — прерывает их Ленин. — Это мой долг. Если хотите — моя обязанность и перед вами, и перед рабоче-крестьянской властью. Еще раз успехов желаю, товарищи.
Вскоре в Старые Дворики прибыли обещанные лес и хлеб. А следом за ними и рота с уездных курсов. Взвизгнули пилы, ухнули топоры. Дружно пошла работа.
Месяц — и вновь народилось село. Стоит оно новое, новое. Красуется избами ладными в ряд.
Собрались у изб крестьяне.
— Да какие же это Старые Дворики — новое нынче у нас село. Ему и название нужно новое.
— Верно, — шумят крестьяне.
Пошли предложения:
— Новые Дворики.
— Новые Дворики.
— Светлые Дворики.
— Не то, не то — идут голоса. — Хорошо, да не то. Не самое меткое.
И вдруг:
— Дворики Ленинские, — выкрикнул кто-то.
— Вот теперь то! — торжествуют крестьяне.
Нет Старых Двориков. Дворики Ленинские на том месте теперь стоят.
БаламутОднажды Ленин получил письмо:
«Дорогой Владимир Ильич, прими от нас крестьянский поклон, а к Октябрю будет тебе подарок».
— Ну вот, снова подарок, — покачал головой Владимир Ильич.
Что за подарок, крестьяне пока не писали. Решили держать в секрете.
— Оно же всегда интереснее, когда наперед не знаешь, какой для тебя гостинец, — рассуждали крестьяне.
Подарок же был обычный. Решили мужики к Октябрьской годовщине послать Владимиру Ильичу мяса и сала.
