Александр Найденов - Петровна и Сережа
Обзор книги Александр Найденов - Петровна и Сережа
Найденов Александр
Петровна и Сережа
Александр Найденов
Петровна и Сережа
рассказ
Плюгавенький круглолицый мужчина в жеванном пиджаке подошел в послеобеденное время к домику Петровны и заколотил кулаком по стене. Во дворе начала лаять собака и загремела цепь, протягиваемая по проволоке, но ни в доме, ни со двора никто не отозвался и дверь никто не открыл. Подождав немного, мужчина вошел в палисадник и постучал по стеклу окна. За окном появилась плохо причесанная седая старушка. Щурясь без очков, она глядела сначала выше головы гостя, но, наконец, опустила взгляд, рассмотрела и узнала его.
- Подожди, Семен, сейчас я открою,- сказала она и отошла в комнату.
Поздоровавшись с вышедшей из ворот, уже прибравшей себя Петровной, Семен предложил ей посидеть на скамейке и поговорить. Они не виделись около месяца. Присев на теплую скамейку, Петровна сказала:
- Эти синоптики совсем изоврались. Обещали грозу, а сегодня целый день снова палит и никакого дождя... Ну, как вы все там живете ? Расскажи.
- В гости к нам приходи - сама все увидишь,- засмеялся мужик.- Что ты давно у нас не была ? Мы с Натальей уже и так говорили: надо узнать,не заболела ли тетушка. Как ты себя чувствуешь ?
- Спасибо. Скажи, что здорова. Дела одолели. Окучивала огород. Сегодня мы с Фаиной ходили в поле за земляникой, только недавно вернулись.Я прилегла и, вот на тебе, уснула. Старушка ушла во двор и возвратилась со стеклянной банкой ягод в руках и с кружкой, наполненной земляникой.
- Попробуй,- предложила она Семену и насыпала ему на ладонь ягоды из кружки.- А это - Наталье с дочкой,- сказала она, подав банку.- Пусть угостятся.
- Может быть, тебе надо помочь что сделать по хозяйству ?- спросил гость.
- Пока не надо,- ответила Петровна.- Когда соберусь косить сено для кроликов, я тебе передам... Почему ты сегодня не на работе ?- спросила она.Опять уволили?
Семен замотал головенкой: "Нет".
- Я сейчас устроился работать сторожем в больничном городке. Ночь через две. Мое дежурство сегодня с пяти часов вечера,- сказал он.
Они замолчали, греясь на солнышке и разглядывая прохожих.
- Мы халтурили тут на днях,- начал говорить Семен, проглатывая землянику.- С мужиками копали могилу Прокопьеву Ивану Дмитриевичу. Царство ему небесное. Знаешь, жил на Иканиной улице, работал в семнадцатом цехе?
Петровна кивнула, представив лицо того, о ком он говорил и положила в рот несколько ягод.
- Я потом пошел побродить по кладбищу - знакомых лежит много. Наткнулся на могилу твоего Сергея. Смотрю, на памятнике вся краска обшелушилась. Наверное, зимой. Ведь вон какие были морозы. Трава, смотрю, вся подрезана, в оградке цветы, а памятник стоит - весь облез. Ты его почему не выкрасишь?
Петровна как раздавила языком землянику, так и застыла, услышав его слова. Но вот, протолкнув со слюной показавшиеся горькими ягоды, она произнесла, глядя перед собой:
- Не привезли краску в магазин. Выкрасить нечем.
- Так ты бы давно мне сказала,- зашевелился Семен.- У нас целая фляга этой краски спрятана на работе. Затащили весной, когда ремонт в больнице делали. Я тебе отолью.
- А не заругают тебя ?
- Нет... Петровна... ты мне дай три шестьдесят две, чтобы сменщики не обиделись, я тебе три литра краски завтра утром принесу. Наталье только ты не говори.
- Ладно,- пробормотала Петровна и вытащив кошелек из халата, отсчитала бумажки и мелочь.
Когда Семен ушел, очень довольный, Петровна вернулась в дом.
Вечером радио сначала засвистело, потом передало сигналы точного времени и обаятельный мужской голос объявил из него: В Москве - 16 часов, в Горьком - 17, в Перьми, Челябинске и Свердловске - 18, в Новосибирске - 19, Владивостоке - 23 часа, в Петропавловске-Камчатском - полночь.
Радиоприемником служил у Петровны репродуктор-тарелка еще довоенного производства. Дослушав программу передач на вечер, Петровна отправилась за хлебом в центральный магазин. Можно было купить хлеб и в магазине через дорогу напротив дома, но ей захотелось чем-то занять свое время.
На пруду, по набережной которого старушка шла, как обычно, сидели в лодках рыбаки, приткнув к кольям лодки невдалеке от берега. Вечер был хорош - теплый, не жаркий. Тополя в аллее на набережной тихо шумели. По левую руку за заводским забором чем-то громко стучали в доменном цехе.
Воротившись из центра еще до восьми часов, старушка, не принимаясь ни за какие домашние дела, сразу же села к репродуктору.
Около половины девятого, когда диктор произнес: "На этом наша передача заканчивается, Петровна попросила: "Сереженька, ты не уходи. Мне надо с тобой поговорить".
Года два тому назад, случайно, даже быть может, в шутку, она обратилась в первый раз со словами к радио, представив себе, что ее сын Сергей живет в Москве, работает на радио и с ним она может поговорить вот так, пусть он ее порой и не слышит. Из мужских голосов дикторов ей нравились два, очень между собой похожие и она стала представлять, что это голос ее Сережи. Однако, очень скоро это перестало для нее быть игрой. Ей нравилось думать, что в Москве у Сережи есть квартира, дети, жена, что он ездит на работу в "Жигулях", что он очень вырос, стал высокий и волосы у него все так же вьются. Почти реально она ощущала прикосновение своих ладоней к этим кудрям. Он говорит, смущаясь: "Что ты, мама ?"
- Ничего, ничего, Сереженька, работай,- говорит она ему.- Просто я поправила твои волосы.
Ее чувства по отношению к сыну не были просты. Одна была светлая сторона мысли о том, как Сережа живет в Москве, ее грезы, ее вечерние разговоры с ним около репродуктора. К несчастью, была еще другая сторона, темная, ужасная. Эти чувства всегда поднимались в ее груди с воспоминания об обтянутом побелевшей кожей лобике, раскачивающемся над краем гроба, когда этот гроб подносили к могиле. Дальше она ничего не помнит, потому что перед разрытой могилой, куда люди должны были закопать ее сына, она потеряла сознание.
- Он там?- спросила она на другой день после похорон у своей матери, придя с ней на кладбище.
Та ответила, даже не удивилась:
-Да, он там, Люда.
Но матери ее уже давно нет и больше не у кого ей это спросить еще раз как ей иногда хочется.
- Сережа,- позвала она сына.- Ты ей скажи, если увидишь ее. Пусть она меня не мучает больше. Приходит она ко мне, Сереженька, по ночам и все зовет меня, зовет к себе детским голосом, плачет. Жалуется мне:"Мамочка, что ты со мной сделала." Говорит, что без меня одна очень боится. И я не сплю уже которую ночь и до самого утра тоже все плачу. И мне тоже так страшно. Сереженька, ведь если б была моя воля, то я бы давно уже была с вами.
Каждый вечер в августе мимо дома Петровны проходили студенты-стройотрядовцы, возвращаясь после работы в свой лагерь. Однажды старушка остановила их и спросила, не сможет ли кто-нибудь из них починить радио. Один студент вызвался это сделать. Петровна провела его в дом. Увидав репродуктор-тарелку, паренек даже растерялся.
- Неужели это чудо еще и работало?- спросил он.
- Работало,- сказала Петровна.
- Вы бы лучше сдали его в музей, а себе купите новый приемник, посоветовал юноша.
- Нет, я привыкла к этому. Я его носила в мастерскую. Не взяли. Посмеялись и сказали, что радио не стоит денег за починку.
Старушка прямо на глазах поникла, увидав, что и студент не может ничего сделать. Тот все-таки повертел репродуктор в руках, посмотрел его. Поломка оказалась удивительно простой: отвалился один медный проводок. Студенту понадобилось пять минут, чтобы вытянуть провод из шнура, зачистить и прикрутить его на место. ключили радио в сеть. Оно заработало. Голос диктора разнесся по комнате. Студент только удивился, до чего радовалась
старушка. Она стала предлагать ему деньги за ремонт, он отказался. Потом он увидел в простенке большую икону и спросил:
- Вы верующая ?
- Я-то ?- переспросила Петровна.- Нет. Икона осталась от матери. Я когда работала на заводе бухгалтером, то прятала ее на чердаке. Боялась,что засмеют, если увидят, начнут говорить: "Отсталая ты, Людмила Петровна", а ведь у меня бухгалтерского образования не было и я все дрожжала, что могут уволить.
- Не уволили ?- спросил студент.
- Нет. Теперь я уже на пенсии десять лет.
- Может быть, продадите мне эту икону ?- осторожно спросил студент.
Она подумала и сказала: Знаешь, бери ее себе так.
Студент снова удивился, но икону взял и ушел. Этим же вечером Петровна сидела перед репродуктором и говорила:
- Ты уже давно стал взрослым, Сереженька, ты меня можешь понять. Хочешь,я тебе, только одному тебе расскажу, как все было ?
Радио передавало какую-то музыку, но старушка не обращала на это внимания.
- Когда началась война, тебе было шесть годиков. Отца мы проводили на фронт, ты это помнишь ? А потом принесли нам с тобой похоронку. Многие их тогда получали. И мы остались одни. На заводе в войну работали по двенадцать часов. Я вытачивала снаряды на токарном станке. Осенью, уже под конец смены ко мне идут, говорят: "Людка, твой Сережа заболел. Фая Черноголова, твоя соседка, сейчас велела передать".
