Виктор Московкин - Потомок седьмой тысячи
— Завтра он еще больше взвинтится, — заметил инженер. Последним словам Федора он не придал значения.
Федор догадался, что Грязное, сказав так, имел в виду праздничные работы, которые Дент широко ввел по всей фабрике. Слесарям выгодно было работать по воскресеньям, Дента они действительно считали за человека, который заботится о заработке рабочих. Федор пожалел, что Грязное заглянул на фабрику в неурочное время.
— Взвинтиться может весь механический отдел, — предупредил он хмуро. — Заработок и так не ахти велик.
— Праздничные дни для того и введены, чтобы отдыхать, — резко возразил Грязное. — А если и вводить работы, то необходимые производству, без которых не обойдешься. И явно не в таких размерах.
8
Последние недели Дент жил в тревожном ожидании. По утрам, прислушиваясь, не звонит ли почтальон, нервничал, с ожесточением давил окурки. Убедившись, что среди почты нет знакомого конверта со штемпелем кнооповской фирмы, шел на фабрику. Становилось спокойнее, но не легче.
Еще летом сообщил он, что фабрика готовится сделать большой заказ на машины и запасные детали. Фирма немедленно выслала своему посреднику солидный аванс. Часть Дент потратил на подарки служащим, с которыми обговаривал потребное количество оборудования для разных цехов. Остальные деньги переправил в банк на свой счет.
Заказ был настолько крупным, настолько выгодным для него и для фирмы, что Дент, противно своей привычке, не мог не выказать заинтересованности. При каждом удобном случае напоминал управляющему, просил ускорить оформление. Тот выслушивал, обещал сделать, что в его силах. И вдруг отдал заказ на просмотр Грязнову.
Разговор с молодым инженером на лестнице, в доме управляющего, явился для механика полной неожиданностью. Он не готов был к нему и потому сделал большую глупость, спешно предложив Грязнову сделку. Дент не сомневался, что тот примет деньги с охотою, так как знал, с каким скромным окладом зачислен Грязное на фабрику. Отказ инженера удивил и обескуражил его. Больше всего мучило Дента то, что он не попытался выяснить, чего хочет Грязное, не попытался договориться по-джентльменски. Мистер Дент недооценил молодого инженера и, когда тот отказался от денег, поссорился с ним. И это была вторая большая глупость.
После ссоры с Грязновым он готовил себя к худшему. И опасения его оправдались. На очередное напоминание управляющий заявил, что заказ переслан на утверждение в Москву, владельцу (чего раньше никогда не было), надо ждать ответа.
О решении Карзинкина Дент догадался по двум, казалось бы, мало значащим фактам. Во-первых, служащим объявили приказ о частичном изменении в жалованье. Инженеру Грязнову после четырехмесячной работы на фабрике оклад увеличился почти вдвое. Такого еще не было в истории фабрики, и Дент понял, что между задержанным заказом и повышением жалованья Грязнову есть прямая связь.
Во-вторых, управляющий ознакомил его с письмом директора завода Центрально-Российского товарищества в Туле и предложил составить список деталей к машинам, которые можно сделать на этом заводе.
Поразмыслив, Дент сообщил, что таких деталей на фабрике почти нет — и нет смысла иметь сношения с тульским заводом.
Управляющий обычно ласковый, предупредительный к главному механику, на этот раз сухо кивнул, а спустя два дня Денту передали для просмотра и утверждения список разных деталей. В конце была приколота записка следующего содержания:
«Вещи эти ради дешевизны обычно исполняются чугунными. Изготовление же из стали значительно увеличит их прочность. Названные предметы предназначены для ткацких станков и должны быть сделаны из мягкой стали. А. Грязнов».
После прочтения записки мистеру Денту вспомнилась не очень подходящая к случаю поговорка:
— От нечего делать и таракан на полати полезет.
И он со вздохом утвердил список.
Для фабричного механика наступили дни мрачных раздумий. Нынешним летом ему исполнилось тридцать семь лет. Дела его шли хорошо, все радовало, кроме разве одного: здоровая, интересная жена (Дент ею очень гордился) не дарила ему ребенка.
— Нужен мальчик: вот такой, — показывал он жене, тоже измучившейся в ожидании. Она начинала плакать, тайно думала, что в этом меньше всего повинна. Но что бы там ни было, а жили они в добром согласии, мечтали о поездке на родину. И будущее скрашивало их настоящие горести. О, мистер Дент знал, как устроит свою жизнь, полную довольства и приятных развлечений. Но для этого нужен солидный капитал. Неприятности в связи с приездом нового инженера были очень некстати.
Дент обладал спокойным, ровным характером. В те редкие минуты, когда он бывал взволнованным, умел брать себя в руки. Но последние дни срывался все чаще и чаще. И виной тому был Грязнов.
Когда из фабричной конторы принесли ведомость праздничных работ за последние полгода, Дент долго непонимающе смотрел на нее, соображал, что все это значит. На недоуменный вопрос конторщик объяснил:
— Велено передать для ознакомления. Непозволительно большие расходы.
— Кем велено? — вскипел механик.
— Распоряжение идет от инженера Грязнова.
Дент швырнул ведомость в стол и решительно зашагал к управляющему. На пути мастер ткацкого отделения пытался что-то выяснить у него, Дент задержался, выслушал и ничего не понял. Так и не сказав ни слова в ответ, бросился дальше. У дверей на проходе оказалась тележка с пряжей. Он толкнул ее так резко, что тележка с глухим звоном ударилась в стену.
В кабинет он ворвался взъерошенный, побледневший. Управляющий испуганно спросил:
— Что с вами, Сергей Сергеич?
— Я не желаю разговаривать при русском инженере! — резко выкрикнул Дент, кивком головы указывая на Грязнова, сидевшего в кресле у стола.
Грязнов усмехнулся украдкой, заметив про себя: «Эк, пробрало! Что-то будет!»
— Я увольняйт…
— Как увольняете? — ахнул Федоров и перевел взгляд на Грязнова. Внешне тот был спокоен, играл карандашом.
— Сам увольняйт! Он не имеет места вмешиваться. Я буду жаловаться Карзинкину!
Как всегда, волнуясь, Дент коверкал язык. И понимал это, и забывал, как сказать правильно.
— Не хочу работать с такой коллег… Увольняйт, — повторял он. — Паровой котел… пшик!
— Это вы бросьте, — встрепенулся Грязнов, поднимаясь. Управляющий отметил, как скривился у него рот. — Котельная работала при мистере Денте, будет работать и без него. Подумаешь… пшик…
— Вы! Вы! — захлебнулся англичанин. — Вы работайте паровой котел? Какая самонадеянность, мистер Федоров.
— Хватит вам, господа, — с укоризною сказал управляющий. — Я не вижу причины, чтобы вам увольняться. — Повернулся к Денту, к Грязнову. — Что вы не поделили?
Но Дент не мог слушать спокойно. Рванулся к двери, бросив на прощанье:
— В умной беседе — ума набраться, в такой — свой растерять.
— Вот правильно, — жестко рассмеялся Грязнов. — Посадили, видите ли, блоху за ухо да и чесаться не велят. Не так ли?
За Дентом резко хлопнула дверь. Управляющий тут же обратился к инженеру:
— Может, оставим его в покое? Неужто так много этих праздничных работ? Ведь все равно без них не обойдешься.
— Ради всего на свете, не делайте этого, Семен Андреевич. Праздничных работ излишне много. Сократить их, а слесарям прибавить по пятачку в день — гораздо выгодней будет. Накинуть обязательно надо, чтобы не было осложнений с рабочими. Я сравнивал зарплату слесарей с соседней Норской мануфактурой — у нас она ниже.
— Прибавь им — остальные запросят. Не нравится мне все это. Пойдем навстречу Денту, оставим все так, как было.
Грязнов поднялся с кресла, во взгляде мелькнула жестокость.
— Как вы не понимаете? Дент за хозяйский счет авторитет у рабочих завоевывает. Мы ему потакаем… Я прошу сообщить владельцу о непомерно разросшихся праздничных работах. Прошу сообщить с цифрами стоимости их и экономии в случае небольшой прибавки слесарям. Будьте добры доложить об этих соображениях, как лично моих.
Федоров всматривался в молодого инженера, был взбешен: «Зубки начал точить. Хитер! „За хозяйский счет авторитет завоевывает…“ За чей же счет завоевываешь ты, милостивый государь?»
— Извольте, сообщу, — сухо сказал управляющий. — Нет почти ни одного рапорта, где бы не излагались лично ваши соображения.
Грязнов простился и весьма довольный вышел.
Вечером в квартире Дента на втором этаже Белого корпуса долго горел свет. Неслышной тенью входила хозяйка в просторную столовую, неодобрительно оглядывалась. На полу окурки, обрывки бумаг, стол залит вином. Какая радость пить водку, когда в голову идут плохие мысли? Мужчины самонадеянны при удаче и беспомощны, когда им тяжело. Вновь уходила в боковушку и садилась за вязанье. Лучше не тревожить.
