Дмитрий Азов - Расти, березка! (рассказы и очерки)
Он снова тянется к тормозному шлангу. Он уже висит вниз головой, оглушенный стуком колес, шумом ветра. В висках стучит. Рука судорожно обнимает холодный металл…
Последнее усилие. Солдат наконец схватился за шланг, разъединил его. Воздух засвистел в тормозах, состав стал медленно останавливаться. Пламя, охватившее буксу, поднялось еще выше, осветило нагоны. Геннадий спрыгнул на землю и плащом начал сбивать пламя.
На помощь со всем караулом уже бежал сержант Смирнов. Скомандовал:
— Убирайте набивку!
Геннадий вытянул из осей легковоспламеняющуюся набивку, а сержант залил ее из ведра, которое захватил с собой.
Когда подбежали машинист и вся поездная бригада во главе с бригадиром, очаг пожара был уже ликвидирован, но ехать было нельзя: ось была еще сильно раскалена.
— Еще бы несколько минут, и — конец, — покачал головой машинист. — На честном слове держалась.
— Не на честном слове, а на мужестве этих солдат, — уточнил бригадир.
Подошел начальник эшелона. Сообщил решение: подождать, чтобы остыла ось, и на малой скорости дотянуть до станции, а нам заменить вагон.
А пока что сержант сменил часового. Оказавшись в теплом вагоне, Геннадий долго молчал, приходя в себя.
Иван Доркин пошутил:
— Ну, Гена, теперь тебе орден дадут. Загордишься, наверно?
— Дай лучше чаю, — Геннадий наконец улыбнулся.
В части солдат ожидали письма. За несколько недель их накопилось много. Два письма от матери получил Геннадий. И в том, и в другом — один вопрос и просьба одна: как, сынок, тебе служится? Служи, сынок, хорошо. Геннадий ответил, что служится хорошо, а давно не писал потому, что был в служебной командировке. А вот о том, как на ходу поезда гасил буксу и предотвратил крушение, — даже не заикнулся: может, позабыл, а может, посчитал обычным делом.
Депутат
— Командир взвода… — Преподаватель обвел взглядом курсантский строй и после некоторого раздумья произнес: — Командир взвода сержант Михайлюков.
Из строя вышел высокий голубоглазый парень. Всем своим видом словно подтверждает: «Приказывайте, я готов».
— Обстановка такова, — говорит офицер. — Ваш взвод наступает по сильно пересеченной местности. Трудно приходится второму отделению, попавшему под пулеметный огонь «противника».
Сложная обстановка. Решай, сержант! Да побыстрее — время не ждет.
Мозг работает напряженно. Сержант принимает решение, отдает команду: отделениям ускорить движение, сосредоточить огонь по пулемету и пехоте «противника».
Офицер усложняет задачу: третье отделение взвода вышло на открытый фланг «противника».
Сержант Михайлюков, оценив обстановку, приказывает третьему отделению ускорить движение и во взаимодействии с соседним взводом атаковать «противника» во фланг.
Расторопно действует Михайлюков. Командует решительно, деловито. Преподавателю нравится, как он по-командирски толково распоряжается силами и средствами. Поступки обоснованы, соответствуют обстановке.
«Хороший получится из него командир», — думает офицер.
Сейчас трудно припомнить, когда именно созрело у Владимира Михайлюкова решение пойти и военное училище, навсегда связать свою жизнь с армией. Кажется, он вырос с этой мечтой.
Владимир — сын офицера. Его детство шагало рядом с солдатами. Из гарнизона в гарнизон кочевала семья. Мальчишкой просыпался и засыпал по сигналу полковой трубы, бегал за воинским строем, подлаживался под строевой шаг. Все события в гарнизонах, маленькие и большие праздники проходили у него на глазах. В летних лагерях вместе с солдатами уходил на реку, нырял, плавал. Вместе с ними пел песни.
Однажды вечером, словно что-то вспомнив, отец достал старую, потрепанную карту, расправил ее и повел острием карандаша по путям-дорогам фронтовым. Рассказал о первом дне войны, о тяжелом ранении. А потом — бои, бои… На Курской дуге воевал Иван Яковлевич, в тех местах, где прошло его детство и откуда перед самой войной в армию ушел.
Решили отец с сыном:
— Поедем на Курскую дугу.
… И вот стучат колеса. Поднявшееся солнце ослепительными лучами стреляет из-за стволов деревьев.
Нет, никогда не забудет Владимир, как стоял вместе с отцом у разрушенных, заросших травой окопов. Они долго молчали. Сын украдкой взглянул на отца и будто только сейчас заметил седину в его волосах.
И на обратном пути Володя не проронил ни слова. А дома объявил неожиданно:
— Пойду работать.
Учителя в школе сожалели: ни одной тройки, а он — на работу! Отец же не отговаривал, тем более что сын обещал учиться в вечерней школе. Так Володя стал служащим Советской Армии. Поднимался вместе с солдатами, выходил по тревоге на занятия. Как солдат. Иначе нельзя. Он аккумуляторщик, а без аккумулятора машина и с места не сдвинется. Нужно проверить, чтобы все было в порядке.
Служба в воинской части приучила Владимира к воинскому порядку. И хотя не всегда легко было, он все же решил поступать в военное училище. Кое-кто из друзей подтрунивал:
— Учился бы себе в школе: ни отбоев, ни подъемов. Куда хочу — иду. Знаю, что не вызовут. А ты, брат, досрочно в военные записался. Успеешь, наслужишься.
— Отстаньте, — отмахивался Владимир. — Чем раньше солдатской жизни отведаю, тем скорее настоящим человеком стану.
Отец, следя за работой и учебой сына, видел, что парень старается. Посерьезнел, с душой к делу относится. Тепло улыбаясь, Иван Яковлевич шутил:
— Не случайно, мать, он у нас в казарме родился. Сердцем прилип к солдатской жизни.
— Как не прилипнуть: отец и оба деда военными были, — Агриппина Константиновна ласково смотрела на сына. — Видно, и ему такая дорога.
Да, Володя действительно родился в казарме. Отец и мать только что переехали на новое место. Квартиры не было. Поселились временно в комнатушке, отгороженной тут же, в казарме.
А теперь вон какой вымахал. Выше отца. И такой же настойчивый. После средней школы пошел учиться в автомобильную. Он знал, что вся нынешняя армия на колесах, всюду новейшая техника и надо готовиться к службе основательно.
Однажды он осторожно завел разговор с матерью, поделился давней своей мечтой:
— В училище хочу…
Мать покачала головой, сказала:
— Ох, трудна, сынок, офицерская жизнь! Из гарнизона в гарнизон. С севера на юг. Ни днем ни ночью покоя.
— «Покой нам только снится», — улыбаясь, процитировал Владимир.
… И вот экзамены позади. Он курсант Московского высшего общевойскового командного ордена Ленина Краснознаменного училища имени Верховного Совета РСФСР. Того самого, в котором Почетным командиром и курсантом — Владимир Ильич Ленин. Первые встречи с ветеранами, охранявшими когда-то квартиру и кабинет Ильича в Кремле, осторожные шаги по залам музея истории училища. Здесь все связано с родным Ильичем. Ленин бывал в курсантской казарме, вместе с кремлевцами участвовал в субботнике, беседовал с ними.
Как-то Иван Яковлевич будто невзначай обронил:
— Смотри, сын. Сам решил, сам свой путь избрал, никто тебя не тянул. Так уж старайся, чтобы мне не краснеть перед людьми.
Владимир понимал, почему отец говорит об этом. Ведь он, полковник Михайлюков, начальник кафедры тактики в этом же училище, и конечно, неловко ему станет, если сын будет рассчитывать на чьи-то поблажки.
Впрочем, напрасно беспокоился Иван Яковлевич: сын отлично понимал свое положение. Он пойдет отцовской нелегкой дорогой и не свернет с нее. Вот почему он и учился военному делу настоящим образом, как завещал Ильич, вот почему он так упорно готовился и к этому занятию по тактике. Нет, ни в чем не может упрекнуть его преподаватель! Наоборот, замечает:
— Отцовская хватка у сержанта!
Не упрекнет его и старший преподаватель кафедры марксизма-ленинизма, которому Владимир отлично ответил на все вопросы. Стало быть, не напрасно дал ему офицер рекомендацию для вступления в ряды ленинской партии.
Отец не раз напоминал: нельзя стать хорошим командиром, если не можешь подать личный пример во всем — в учебе, дисциплине, спорте. И сын овладевает знаниями настойчиво. Во многом помогает ему трудовая закалка.
Серьезной проверкой боевой подготовки сержанта были ночные стрельбы из пулемета. Ночь выдалась темная, ветреная. Владимир сел в бронетранспортер. Приготовился. До боли в глазах всматривался в ночную мглу. Замигали огоньки. Сержант мгновенно открыл стрельбу. Огненные иголки прошили мглу. Цель поражена! Молодец сержант! Но рядом, всего в нескольких метрах, тоже замигал огонек: новая цель преградила путь наступающим. И снова пулеметная очередь. Покатилось густое эхо, затарахтело, раздробилось где-то в лесной чаще. Еще одна отличная отметка появилась в журнале против фамилии Михайлюкова. А вскоре в жизни сержанта произошло такое важное событие, о котором он будет помнить всегда.
