Иван Вазов - Повести и рассказы
— Кланяйся, дурак!
Он страшно ненавидел «вольтерьянцев», о которых Хаджи Атанасий рассказал ему много дурного. Ненавидел он и недавно появившихся протестантов, а также переведенное ими евангелие, которое считал произведением вольтерьянским. Как-то раз, после «Со страхом божиим», он, стоя у царских врат, воскликнул:
— Благоверные христиане! Вот что я скажу вам, а вы послушайте: анафема тому, кто ходит к идолопоклонникам и читает их евангелие! Православное евангелие читается по воскресным дням в сем храме божием по-церковнославянски. На этом языке и господь говорил. Аминь!
Сегодня о. Ставри уже побывал в гостях у деда Нистора; от этого нос его покраснел еще больше. Увидев помощника учителя, показавшегося со стороны кладбища, он пошел ему навстречу, громко крича:
— Зачем ходил на кладбище, учитель? Уж не хватил ли уксуса из кувшина, как Пищиков мальчишка? Пропади пропадом этот Пищик вместе с байстрюком своим! Будто уксус для голоса полезен… Я помню, учитель Атанас — тот все сырые яйца глотал перед тем, как в церковь идти. Хорош голос был у мерзавца! А хороший голос — дар божий. Да только умер он — в упыря обратился… Прости господи! Ха-ха-ха!.. А Селямсыз-то каков, антихрист его убей! Я на него в суд собираюсь подать. Знаешь, хлеб у меня отнимает: белую кошку Тарильома Арапкой окрестил… А видел ты портрет Тарильома? Подбросили ему в Карастаповой кофейне!.. Свиньи наши, но и Тарильом — настоящая свинья… Ну, идем — мне за вечерней поможешь… Огневая у деда Нистора водка, словно поцелуй цыганки, — вот и служи тут вечерню. Иди помоги мне! А где вольтерьянец твой? Да ты что побледнел? Лихорадка, что ль, у тебя? Так пей пелинаш — тот, что у Авраама. Нагрузись хорошенько с вечера… А не пройдет, приходи ко мне, к своему батюшке, чтобы молитвы почитал… Значит, сглазили тебя.
Но помощник учителя Мироновский не слыхал последних слов о. Ставри. Взгляд его был прикован к жандарму Юсуфу, который показался в воротах.
— Где главный учитель? — спросил Юсуф, тяжело дыша.
— Тут его нет, — ответил о. Ставри. — Это помощник учителя.
— Значит, тоже учитель? Идем в конак, челеби{90}, — потребовал жандарм и повел испуганного помощника учителя к воротам.
Почуяв, что пахнет виселицей, Юсуф решил на всякий случай не возвращаться без учителя.
— Опять работа вольтерьянцев, — пробормотал о. Ставри, надевая на шею епитрахиль, и скоро церковь наполнилась громкими раскатами его голоса.
XXI. Мичо Бейзаде
Только двух человек на свете глубоко уважал чорбаджи Мичо Бейзаде: Мирончо, беседовавшего с ним о восточном вопросе, и почтенного учителя Климента, пламенно описывавшего ему величие России. Дело в том, что бай Мичо был горячим поклонником России и усматривал следы ее участия во всех мировых событиях — от мексиканской революции{91}, входящей в некий гигантский план Горчакова относительно взятия Царьграда, до четы Хаджи Димитра, предводимой некими русскими генералами, присланными из Петербурга для изучения пути на Царьград. А пророческая книга «Предсказания славного Мартына Задеки», вышедшая на русском языке в прошлом столетии и каким-то таинственным путем попавшая в руки бая Мичо, укрепила в нем уверенность относительно скорого падения Турции. Бай Мичо знал ее всю наизусть и читал выдержки из нее в кофейне Джака в подкрепление своих слов о неизбежном изгнании турок, которое осуществит великая Россия. Как-то раз бей, увидев у него на стене портрет императора Николая, спросил, кто это такой.
— Это дед Иван{92} — «наследник», эфенди, — ответил бай Мичо.
Нечего и говорить о том, что бай Мичо считал Россию непобедимой, и все помнят, как в позапрошлом году на экзамене он резко оборвал одного ученика, которому достался билет о Крымской войне. Ученик стал рассказывать об этом событии в том духе, будто Россия была побеждена.
— Ошибаешься, сынок, ошибаешься! Пойди потребуй обратно деньги у того, кто тебя так научил. Никогда Россия не знала поражений!
Но потом, в учительской, обиженный учитель доказал ему с учебником истории в руках, что под Севастополем Россия потерпела поражение. С тех пор он пропал во мнении чорбаджи Мичо: чорбаджи Мичо добился своего избрания школьным попечителем, и с тех пор учитель перестал быть главным.
Когда преподавал еще учитель Климент (русский семинарист, ныне уволенный в результате чорбаджийских междоусобиц), чорбаджи Мичо часто, собрав несколько приятелей, шел с ними в школу. Там он подводил их к карте Европы и говорил:
— Вот, Минко, это желтое пятно — Франция, фиолетовое — Англия, а зеленое — Австрия.
— А где Россия? — спрашивал бай Минко.
— Это вот — Дания, — продолжал бай Мичо, притворяясь глухим.
— А Россия? — спрашивал кто-нибудь другой.
Бай Мичо с торжественным видом и чуть заметной усмешкой многозначительно восклицал, обращаясь к учителю Клименту, который появлялся, чтобы приветствовать гостей:
— Учитель, учитель, пойди сюда, покажи нам, где Россия!
Тот, еще с порога устремив орлиный взгляд на карту, поднимал руку и обводил на карте большой круг.
— Страшное дело! — восклицали присутствующие.
А бай Мичо подмигивал им.
— Скажи, учитель, сколько в России миллионов населения? — спрашивал он в сотый раз, когда вся компания шла к учителю пить кофе.
— В тысяча восемьсот пятьдесят втором году было семьдесят два миллиона! — отвечал тот.
— Теперь уж, наверно, до ста миллионов дошло, — замечал бай Мичо.
— А Петербург — большой город?
— Одна из первых европейских столиц.
— А в Царском селе… там царь живет?
— Да, летом.
— Какое же это село? Это, наверно, огромный дворец! — говорил бай Петр.
— А сколько у России войска? — с наслаждением продолжал свои расспросы бай Мичо.
— В военное время она может миллион храбрых солдат выставить.
— Великая сила, боже мой! — восклицал бай Минко.
— Ошибаешься: Россия может пять миллионов войска против Турции двинуть! — пылко возражал бай Мичо.
— Весь русский народ может подняться, как в тысяча восемьсот двенадцатом году против Наполеона и всей Европы! — с воодушевлением говорил учитель Климент. (Как только заходила речь о России, учитель, всегда флегматичный, сразу загорался и начинал читать оды Державина или Ломоносова.)
— Турция дня не продержится! — кричал бай Мичо.
— России провидение судило завоевать Царьград! — говорил, бледнея от волнения, учитель и начинал декламировать стихи Хомякова{93}:
Высоко ты гнездо поставил,
Славян полунощный орел.
Широко крылья ты расправил,
Высоко в небо ты ушел!
— Это и Мартын Задека предсказал: «Константинополь, столица султана турецкого, взят будет без малейшего кровопролития. Турецкое государство вконец разорят, глад и мор будет окончанием сих бедствий, они сами от себя погибнут жалостнейшим образом!» — торопливо, взволнованно читал бай Мичо, стуча пальцем по столу.
Учитель декламировал дальше, рубя воздух рукой:
И ждут окованные братья,
Когда же зов услышат твой,
Когда ты крылья, как объятья,
Прострешь над слабой их главой.
Бай Мичо продолжал, встав с места:
— «О Гданьск! Град достохвальный, почитающий бога и пребывающий верным своему государю! Ты взойдешь на высокую степень знатности, которой вся Европа удивляться будет. Но вы, несчастные турки! Греческий Вейсенбург{94} и всю Венгрию добровольно оставите. На несколько времени вы от взора всех скроетесь. Мечети ваши разорены, а идолы ваши и алкоран{95} вовсе истреблены будут. Магомет! Ты восточный антихрист! Время твое миновало, гробница твоя сожжена, и кости твои в пепел обращены будут… Лилия, — я говорю о Франции…»
О вспомни их, орел полночи!
Пошли им звонкий твой привет! —
с трагическим видом продолжал учитель Климент…
И этот стихотворно-прозаический диалог двух разгоряченных патриотов, доводящий слушателей до величайшего исступления, продолжался до тех пор, пока звонок не возвещал начала занятий в классе.
Сегодня бай Мичо был немного мрачен, так как гость его, чорбаджи Николаки, большой туркофил, противоречил ему, восхваляя Англию. Напрасно бай Мичо горячился и запальчиво кричал: чорбаджи Николаки невозмутимо дымил чубуком, уверяя лукаво, что турецкая армия во всем превосходит русскую и что она обучена по прусской системе. На это бай Мичо раздраженно ответил, что на Турцию одних удальцов Хаджи Димитра хватит, чтобы ее со всеми прусскими системами в Мекку загнать. Но беспощадный Николаки презрительно заметил, что удальцы эти — бродяги, которые при виде двух ахиевских читаков{96} разбегутся. Тут бай Мичо завопил, что этими «бродягами» командуют русские генералы и что…
