Николай Шундик - Быстроногий олень. Книга 2
«Ого! Это тебе не палочки, из которых яранга строится! Хорошо было, когда готовые дома прямо с парохода на берег сгружались. Вся надежда на то, что Петр Иванович кое-чему научит, — рассуждал Айгинто, осматривая бревно. — Митенко знает, покажет… Но, я председатель, у меня тоже спрашивать будут!»
Ему припомнилось, как в районном центре при постройке дома плотники затесывали бревна топорами, делая брусья. Айгинто взялся за топор. Уже на четвертой, на пятой минуте он понял, что работа эта очень тяжелая и требует сноровки.
Через полчаса Айгинто оглядел результаты своего труда. «Можно сказать, что я не брус для дома делал, а щепки для костра щепал», — с горечью подумал он, рассматривая на руках мозоли.
— Что же теперь делать? — спросил он себя, разглядывая натруженные ладони. — Люди завтра посмотрят, как я работаю, попробуют сами, испугаются, говорить станут, что у нас ничего не получится.
Долго смотрел Айгинто на неровное бревно, выкуривая трубку за трубкой, и, наконец, снова принялся его тесать. Теперь он старался не торопиться, чтобы приспособиться, приобрести сноровку, передать ее другим.
Прошло еще полчаса. Обтесав одну сторону бревна, Айгинто осмотрел его. «Конечно, еще не очень хорошо, но, кажется, уже лучше», — подумал он и снова взялся за топор. Волдыри на ладонях лопнули, но он не почувствовал боли.
«Научусь! Научусь!» — твердил председатель с каждым ударом топора, время от времени смахивая с лица крупные, соленые капли пота.
— Это что за полуночник здесь топором стучит? — вдруг услышал он голос Митенко. Айгинто вздрогнул, повернулся к Петру Ивановичу.
— А ты почему не спишь?
— Я старик, меня стариковская бессонница одолела. Слышу, гуси летят, дай, думаю, пойду поохочусь, — лукаво улыбнулся Петр Иванович, оправляя усы.
— А это что такое? — указал Айгинто на топор, пилу и метр, которые Митенко аккуратно положил на бревно. — Ты что, решил не только ружьем, но еще и топором гусей убивать? Куда же ты топором бить их будешь: по хвосту или клюву?
Петр Иванович снова дотронулся до усов, скрывая под ними усмешку, и, усевшись на бревно, сказал:
— Обоих нас, Айгинто, привело сюда одно и то же: руководить-то строительством нам придется.
Председатель молча показал свои ладони. Петр Иванович присвистнул и заметил:
— Вижу, трудновато тебе плотницкая работа дается. Ну да ничего, брат, от мозолей рука только крепче становится.
— Это все верно, — невесело согласился Айгинто, — боюсь только, что первое время люди испугаются новой работы.
— Испугаются, правду говоришь, — уверенно подтвердил Митенко. — А мы отгоним от них испуг этот. Вот давай засучим рукава и до утра один, два венца поставим. Пусть посмотрят, что сделали до их прихода два человека.
— Давай, Петр Иванович! Я знаю, ты поможешь нам!
— Постараюсь. Хорошо ли, худо ли, но топориком владеть умею. — Помолчав, Петр Иванович спокойно добавил: — Сядь, покурим… Бревна тесать мы не будем, прямо из кругляков построим дома.
Целый день стучали топоры на заломе. К вечеру на берегу моря уже возвышался сруб в шесть венцов. К своей работе янрайцы относились по-разному. Одни считали, что начато большое дело и уже имеются успехи (за такую оценку работы стояла молодежь), другие, преимущественно старики, недовольно ворчали, что их заставили заниматься незнакомым делом, что они так устали и теперь им придется долго отлеживаться дома.
— Все руки посдирали, даже в карман больно полезть, — басил медвежатник Нотат, тяжело прихрамывая на ушибленную ногу.
— А у меня поясницу так ломит, будто там хрящ сломался, — подхватил за ним другой охотник.
— Легче моржа на куски изрубить и перетащить его по частям от залома до поселка! — отозвался Эчилин.
Айгинто хмуро прислушивался к недовольным голосам и негромко ругался.
— Не надо злиться, председатель, — добродушно заметил Петр Иванович. Он хотел сказать еще что-то, но Айгинто его перебил:
— Как тут злиться не будешь? Мало сегодня сделали, совсем мало. А завтра, наверное, еще меньше сделаем. На усталость люди жаловаться станут.
— Ну, поохают немного, — успокаивал председателя Петр Иванович, — вначале так и должно быть, я это предвидел. Через недельку пообвыкнут, во вкус войдут, и тогда закипит работа…
В группе недовольных продолжался ропот. И вдруг послышался высокий голос Иляя:
— Чего, как старухи болтливые, туда-сюда языком вертите? Я вон, можно сказать, полруки себе топором отрубил — и то молчу!
Иляй победно вытянул забинтованную руку.
— Слышишь, как чистит их! — засмеялся Петр Иванович, кивнув головой в сторону Иляя.
Айгинто одобрительно улыбнулся:
— А что было бы с ним, если бы…
— Без колхоза умер бы где-нибудь от голода, никому не нужным, — перебил Митенко председателя. — Или у Эчилина жил бы вместе с собаками.
В поселке председателю сообщили, что из Кэрвука прибыл Гэмаль.
— Где он? — обрадовался Айгинто. Заметив на берегу среди охотников высокую фигуру бывшего парторга, Айгинто почти побежал к нему. Узнав, что Гэмаль прибыл для помощи в строительстве, Айгинто повеселел.
— Как хорошо, что тебя послали помочь нам. Вдвоем нам легче будет.
— Почему вдвоем? — возразил Гэмаль. — Весь район помогать нам станет. Сергей Яковлевич при мне целое совещание провел. Собрались в его кабинете и начальники полярных станций, и руководители Дальстроя, и начальник гидрографической экспедиции. Обещали плотников вам в помощь прислать, печников, стекольщиков, а самое главное — подходящие материалы решили выделить.
Гэмаль достал из планшетки лист бумаги, протянул Айгинто. Председатель, присев на камень, принялся вчитываться в записи Гэмаля.
— Сергей Яковлевич наказывал так все организовать, чтобы для других пример был. Люди из соседних колхозов приедут сюда учиться дома строить…
— Ого! — загорелся Айгинто, прочитав записи Гэмаля. — Весь район помогать нам будет!..
— А как ты думал! Говорю же, показательное строительство, — улыбнулся Гэмаль.
— А это кто? — вдруг встрепенулся Айгинто. — Караулин! Когда это он приехал?
— Вместе сегодня приехали. Не разговаривал со мной, когда дела мне сдавал. А теперь ничего… помирились. Директором райторгконторы его назначили. Говорят, хорошо за новое дело взялся. Посмотрим, что дальше будет.
— Ну, идем, идем скорее ко мне, поедим, чаю попьем! — заторопился Айгинто, увлекая Гэмаля за собой.
3
Стадо паслось на склонах пологой сопки. Мэвэт бродил по стаду, приглядываясь к телятам. Успокоенный, что все они выглядели бодрыми и здоровыми, бригадир присел на камень, посмотрел вниз под гору на стойбище. Выстроенное замкнутым кольцом на обширной горной террасе, стойбище было хорошо видно. В середине круга стояла большая палатка с развевающимся красным флагом — Красная яранга. Чуть в стороне от палатки виднелся высокий штабель бревен, доставленных по реке плотами из Янрая.
Мэвэт долго смотрел на штабель. Вспомнилось, как он в числе других оленеводов стоял на этой же горной террасе с секретарем райкома.
— Вот здесь и начнем строить тундровый поселок! — сказал тогда Ковалев, внимательно осматривая район междуречья. Много после этого было разговоров среди оленеводов о намеченном строительстве тундровых поселков. Большинство обрадовалось этому известию, чувствуя, что в жизни тундры намечается что-то новое, до сих пор не бывалое. Но некоторой часть оленеводов не верила в возможность большого строительства или не одобряла его. И когда в тундру прибыл первый плот бревен готового сруба, весть об этом сразу же облетела все стойбища. Пешком или на легких байдарах оленеводы, чьи стойбища находились у рек, добирались до района междуречья, подходили к бревнам, как бы не веря своим глазам, тщательно осматривали, ощупывали их. Тут же у бревен разжигали костры и, усевшись в тесный круг, долго за чаем обсуждали: хорошо или плохо, что в тундре должны появиться вместо яранг дома?..
Сейчас, глядя на яранги, Мэвэт старался мысленно представить себе, как будет выглядеть стойбище, когда вместо яранг возникнут дома. «Зимой, в темную ночь далеко окна домов будут светиться. Со всех долин четырех рек огни далеко видны будут».
Дождавшись смены пастухов, Мэвэт направился к стойбищу. Еще издали бригадир увидел высоко взобравшихся на штабель людей. «Опять гости прибыли на бревна смотреть, — подумал Мэвэт, — строить дома скорее надо. Лето уйдет, холода настанут, до зимы не успеем».
Собравшиеся оленеводы говорили все о том же — о строительстве домов в тундре. Мэвэт ревниво прислушивался к каждому слову, досадливо кряхтел, если кто-нибудь, по его мнению, говорил совсем не то, что надо. Особенно его раздражали слова Кумчу, приехавшего узнать новости о строительстве.
