Сергей Львов - Спасите наши души
Какое подлое письмо! Да, подлое! Потому и подлое, что в нем все вроде как будто правда, только от тех слов, какими оно написано, все стало каким-то скользким, мутным, грязным.
Как правильно поняли всё ребята в комитете! Бумажку эту порвали, а вот Мишей Сотичевым заинтересовались. А она-то, она-то хороша! Так до сих пор про него ничего не узнала. Только и думает, что о Павле.
Асю вдруг обдало жаром. Ведь она им главного не сказала! Не сказала, почему пошла в церковь. Они не спросили, а она не сказала. Ничего не сказала про Павла. Наверно, ее бы тоже поняли, наверно, это тоже можно было бы постепенно объяснить. Но разговор как-то сразу остановился, не дошел до этого. Получается, что она промолчала, утаила, слукавила... Теперь объяснить все будет куда трудней.
Когда кончилась смена, она снова заторопилась в комитет комсомола. Ася еще не решила, что она скажет Кате и Сергею, но уйти домой просто так тоже не могла.
Комната комитета была закрыта. Плохо это или хорошо? Пожалуй, хорошо. Они, конечно, прекрасно все поняли и на письмо это внимания обращать не стали, но очень трудно рассказать о том, почему она попала в церковь. Очень ей трудно рассказать про Павла. Ну, как скажешь такое? Как вообще говорить в комитете комсомола о любви? До сих пор ей случалось приходить сюда совсем не за этим! И все-таки это плохо. Ответила, что в этом письме все не так, что настоящая правда — вот она: у нее есть двое товарищей и один человек, которого она любит. Этих слов, что любит, она прямо не выговорила, но они ее поняли так. Получилось гордо и смело. Катя и Сергей не захотели больше и говорить об этом ужасном письме. Но сама для себя она знает, что всей правды им не оказала. Так получилось. И это очень плохо. И то, что не смогла сказать, и то, что будет теперь бесконечно думать все о том же.
Ну, как это может быть: они с Павлом такие разные, и не просто потому, что она веселая, а он сумрачный, она быстрая, а он медлительный, — они по-разному думают об очень важном, и все-таки она его любит? И им было очень хорошо вместе, пока она не узнала, кто он. Неужели так может быть? А почему так не может быть? А если может быть, как нужно поступать в таких случаях? Нет, не вообще в таких случаях, такого, может, больше ни с кем и никогда не будет, — как поступить ей?
Нет, она никогда, она ни за что не согласится, чтобы он стал попом. Это решено. И на то, чтобы он продолжал верить во всякое такое, тоже не согласится. Но ведь ему не прикажешь: перестань думать, как думаешь ты, начни думать как думаю я! С ним нужно спорить. И она будет с ним спорить. Но для этого ей нужно его видеть. Пройдет еще немного времени, и ее обязательно спросят, дома спросят или товарищи спросят: этот твой Павел, он кто? Так что же ей, промолчать, сказать неправду? Так что же ей, бояться, что их увидят вместе, как он этого боялся? Но ведь это то самое, за что она его стыдила! Нет, ей нечего бояться. И она не станет ничего бояться. Но как все-таки трудно сказать друзьям: человек, о котором вы меня спрашиваете, верит в бога. Но это еще не все: он собирается стать потом. А я его люблю. И я его перевоспитаю! «Перевоспитаю» — страх какое слово! Как в статье какой-нибудь. Невозможно сказать вслух про себя самоё такое слово.
Как трудно это все обдумывать одной! Надо с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем? Может быть, все-таки с Вадимом?
Никак не могла Ася ожидать, что, когда она, не заходя домой, позвонит в квартиру Вадима, она встретит в его комнате Геннадия. А Геннадий, когда она вошла, резко оборвал то, что говорил, и вскочил с места. Вадим тоже почему-то растерялся.
— Асюта, ты чего? За книжкой, наверное? — спросил он.
— Просто так, — ответила она. — А я что, помешала? — И добавила удивленно: — А я и не знала, что вы дружите. Думала, так, знакомы.
— Подружились, — мрачно сказал Геннадий и заторопился: — Ну, я пошел.
— Почему это ты уходить собрался, как только я вошла? — возмутилась Ася. — И почему вы так накурили? — Ася приколола на место напоминание, написанное на перевернутой афише:
«1. Комнату можно и подметать!
2. У книг тоже бывает свое место.
3. За квартиру не мешает платить вовремя.
4. Ешь больше витаминов — лето бывает раз в году.
5. Не думай, что никотин — двигатель прогресса.
6. И ученый может ходить стриженым».
Это написала мама Вадима — пианист-аккомпаниатор, когда уезжала на гастроли, в назидание сыну. Она вернулась, и Вадим снял плакат. Но Ася повесила его снова. Потом Ася открыла форточку, собрала все окурки в одну пепельницу и понесла их выбрасывать. Геннадий напряженно глядел на то, как она хозяйничает, а Вадим, когда она вернулась, сказал недовольно:
— Ну, оставь, Асюта, войти не успела, а уже командуешь.
— Может, вы мне объясните, чего вы такие надутые, а то ведь я и уйти могу!
Чего там объяснять... — так же мрачно сказал Геннадий. — Все ясно. — И он в упор посмотрел на Вадима.
А Вадим, как всегда перед серьезным разговором, снял и протер свои сильные очки.
— Видишь ли, дружок, — сказал он, — все дело в том, что ты легка на помине. Мы говорили о тебе.
Геннадий рванулся с дивана, уронив стопку книг. Они в крошечной комнате Вадима громоздились повсюду. Генка начал громоздить их обратно, но книги не поддавались.
— Сядь,—сказал Вадим, — надо рассказать Асе.
— Чего рассказывать! Я говорю: все ясно, зря ты меня уговариваешь, — сказал Генка, ожесточенно складывая книги в штабель.
Те, которые не сразу влезали в стопку, он пинал кулаком, так что Ася даже спросила:
— А книги чем провинились?
А Вадим сказал:
— Я тебя не уговаривал. Я тебе ответил.
— Ответил. Да только неправду. Вот она спутала твой ответ: как домой к тебе в комнату вошла, сразу порядочек наводить начала.
Ася возмутилась. Они говорили так, будто ее нет в комнате, словно у них есть общий секрет, а ей они загадывают загадки.
— Ну, вот что, мальчики, — сказала она, — я ухожу. Я вижу, я тут лишняя.
— Я думаю, нам все-таки придется объяснить Асе, в чем дело, а то Кипяток что-то совсем не то вообразила, — сказал Вадим и пояснил Генке: — Это мы ее в школе так звали.
Геннадий пожал плечами:
— Говори.
— Так вот, — Вадим еще раз протер очки. — У нас сейчас состоялся разговор о тебе.
— Обо мне?
— Вот именно. Как бы это тебе объяснить... Вот он пришел и говорит: мне нужно с тобой поговорить, как мужчина с мужчиной, — сказал Вадим, и Генка приосанился. — А потом... Может, ты все-таки сам повторишь, что ты сказал?
Геннадий замотал головой.
— Ладно. «Я люблю Асю», — это он сказал. Я его слова передаю.
— Почему же это он вдруг тебе сказал? Странно все-таки! — рассердилась Ася.
— По-моему, тоже странно, — согласился Вадим. — Я так ему и ответил. Ответил я тебе так?
Геннадий кивнул.
— А, черт! Как все-таки трудно на такие темы разговаривать, — сказал Вадим. — Особенно втроем. Даже жарко стало. Он объяснил, что уже говорил это тебе, а ты его не захотела слушать. И так как он не видит других причин, — тут глаза Вадима засмеялись, — он, все обдумав, решил, что это из-за меня. Он сказал, что я ему мешаю. На это я возразил, что не могу ему мешать, так как ты меня не любишь и я тебя тоже не люблю. То есть я тебя очень люблю, ты не думай, но не в таком смысле.
Тут Вадим, который старался говорить так, будто это все не очень серьезно, вдруг смутился. А на Геннадия было просто жалко смотреть. Он опустил голову и опять весь как-то набычился.
Асе стало весело.
— А дальше что было? — спросила она с большим любопытством.
— А дальше он мне не поверил и предложил...
Но тут Геннадий перебил Вадима.
— Ладно, — сказал он. — Кончай доклад. Теперь я сам объясню. Я ему предложил: «Если ты настоящий парень, тогда давай по-честному. Ася сейчас придет с работы. Вызовем ее и спросим: вот я, вот он — выбирай». И чтобы дальше — как ты решишь. Так?
— Так, — сказал Вадим. — То есть не в том смысле, что я согласился тебя вызывать, но в том, что он это предложил. А вызывать я не согласился. Я ему стал объяснять...
— Мальчики, — звонко сказала Ася, — но ведь я уже выбрала!
— Я же говорил, — с отчаянием крикнул Генка, — а ты отпирался!
Вадим спросил растерянно:
— То есть как это выбрала?
— Выбрала, — сказала Ася, — только вы оба тут ни при чем.
— Вот видишь, — сказал Вадим почему-то без всякого облегчения.
— И это ты с ним, с тем, кого выбрала, пропадала все вчерашнее воскресенье? — недоверчиво спросил Геннадий. — Кто же это, интересно знать?
— Да, я была с ним, — сказала Ася и очень прямо посмотрела на Генку. — Вы оба его не знаете. Он не в Москве живет.
Геннадий отвел глаза.
— Тогда считай, что разговора не было, — сказал он Вадиму. — Ну, я пошел. Будь...
— Мальчики, — сказала Ася, — мне трудно. Мне трудно по-настоящему. А вы мои друзья. Почему вы не спросите, что со мной?..
