Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек
— Как я их увезу в Инрылин? — пожалел он.
— Завтра вместе поедем в Увэлен и договоримся насчет шхуны, — предложил заведующий. — А тебе еще можно выбрать товаров…
В Увэлене согласились послать шхуну на север. Трудно было назвать так это крохотное суденышко, но увэленцам до того хотелось, чтобы у них была именно шхуна, что никто не стал возражать. Шхуна называлась, грозно «Косатка».
Команда «Косатки» состояла из трех человек. Старшина — старый знакомый Антымавле, смелый и решительный Тегрынкеу, моторист — вечно улыбающийся, с пятнами сажи на лице курносый Келевги и матрос — смуглый, скуластый Ненек.
«Косатка», выждав устойчивую погоду, вышла из лагуны в море, зашла в Дежнев, а оттуда, погрузив все товары Антымавле, без остановок пошла на север.
Приятно и радостно было на душе у Антымавле. Хорошие вести он вез в Инрылин. Дорогой все время стоял рядом с Тегрынкеу у штурвала, иногда он подменял его, но больше всего сидел рядом с Келевги и не сводил глаз с мотора. Мотор равномерно дрожал, шевелился, пыхтел, щелкал. Казалось, он совсем как живой. Келевги пытался объяснить Антымавле, как работает мотор: не зря же учился он на курсах мотористов, да и раньше приходилось плавать матросом на китобойных шхунах, бороздивших воды Чукотского моря.
— Мотор как человек, только головы у него нет. Смотри, — показывал Келевги, — вот мынгыт — руки, — касался он картера, где были расположены шатуны, — руки работают так. — Келевги сжимал руки в кулаки и махал ими перед собой. — Руки толкают пувтыт — кружки, которые вот здесь, — показывал он на цилиндры. — Тут дым образуется, дым толкает кружки, кружки двигают руки. А там дальше ноги, — подошел к валу Келевги, — только ноги не как у человека, не шагают, а крутятся. Вай ыннин, вот так!
— Ии, понял, — согласился Антымавле. — Только как же руки у мотора работают?
— Ничего не понял, — разочаровался Келевги и тут же спохватился. — Я же главного не сказал. У мотора есть голова, только не как у человека. Она искры дает, магнет называется. От магнет загорается моторный жир, получается дым, и он толкает кружки-руки, а руки — ноги…
— Ии, теперь понял, — поддакнул Антымавле, чтобы не обидеть Келевги.
«Большеголовый Келевги, как русилин управляет движущим, — размышлял Антымавле. — А старики говорят, что не может чукча заниматься такой же работой, какой занимаются танныт. Врут они».
«Косатка», переваливаясь с борта на борт, вспахивала тупым носом волны и держала курс на Инрылинский мыс, показавшийся вдалеке.
Инрылин ожил. Антымавле послал Гырголя в Гуйгун созвать всех членов кооператива. Надо отчитаться, да и товары распределить правильно. Люди из стойбищ по Нешканской косе видели, как прошла шхуна, явились сами.
Собрались на улице у лавки Антымавле. Несколько в сторонке сгрудились кучкой женщины. Многие вместе с мужьями пришли из Гуйгуна, Иргинупа, Нешкана. Они в разговор не вмешивались, но слушали внимательно.
Сначала Антымавле поделился новостями, а затем перешел к делу.
— Гывагыргин мне сдал пять элгаров-беляков, десять нерпичьих шкур, две связки ремня…
— Верно, — поддакнул гуйгунский Гывагыргин.
— Я давал ему пять пачек чая, патрон четыре пачки, муки двадцать килограмм… и я остался должен ему еще сто двадцать пять рублей, — и отложил косточки на счетах. — Может брать деньгами или товарами.
— Подумаю, — ответил Гывагыргин. — Пусть пока у тебя будут.
— Рыно мне должен остался. — И Антымавле подробно перечислил, что и сколько он брал.
— Болел он сильно, а детей много, — вмешался Гырголь. — Помочь надо.
— Тебе тоже кооператив должен остался, — обернулся к нему Антымавле.
— Пусть от меня возьмет, — предложил Гывагыргин.
— И от меня, — добавил Гырголь. — Ты подсчитай, сколько надо, чтобы погасить долг.
— И от меня можно взять, — раздался еще голос.
Все, у кого были излишки, предлагали свои услуги.
— Рэнто мне должен остался, — продолжал Антымавле. — Много должен.
— Этот пусть сам рассчитывается, — бросил Гырголь. — Охотиться может, сила есть, здоровье есть.
— А дети как же? — робко намекнула Имлинэ.
Гывагыргин метнул на нее осуждающий взгляд:
— Женщинам молчать положено.
Имлинэ покраснела и прикусила губу.
Но ведь верно: дети не виноваты. Все задумались, ища выход из трудного положения.
— Потом об этом поговорим, — предложил Гывагыргин.
Антымавле подробно перечислил все товары, какие привез.
В кооперативе в основном держалась беднота. Одни из них были исконными морскими охотниками, другие потеряли в гололед оленей и перешли жить на берег. И те и другие жили маленькими стойбищами в одной-двух ярангах, влачили жалкое существование, каждой весной переживая тяжелые голодовки. Они не имели ни собак, ни оленей, ни больших байдар, на которых можно было бы разъезжать по тундре и побережью, чтобы выпросить подачку у зажиточных анкалинов или же у гордых чаучу. Таким кооператив был кстати, он рядом, да и в трудное время всегда можно было приобрести боеприпасы и взять кое-что из еды. А мысль об организации товарищества пришлась им по душе.
Люди разъехались, задержались лишь члены правления кооператива: гуйгунский Гывагыргин да нешканский Етынкеу.
— Как поедешь в следующий раз, то проси железо для нарт, — напомнил Гывагыргин Антымавле. — Полозья подбивать нечем…
— Дерево для нарт тоже нужно, — добавил Етынкеу. — Полозьев березовых нет, дуг нет, копыльев тоже…
После случая с Торкиным Рэнто долго скрывался в тундре. Он знал, что новые власти не оставят его в покое. В разных стойбищах находил себе приют Рэнто. Его встречали недоброжелательно, но сказать «уходи» не смели, так как человек сам должен понять, что он другим в тягость. Лучше всех его встречали в стойбищах Пылёка. Многооленному была кстати необыкновенная сила Рэнто.
Весной, когда вот-вот должны были тронуться реки, Рэнто узнал, что его перестали искать, и перебрался на берег к Рэнтыгыргину. Рэнтыгыргин с радостью принял меткого гарпунера и стрелка. Гнев его и злость он всегда успокаивал «веселящей водой». Рэнто обещал ему за это крепкую дружбу и готов был служить в чем угодно. Рэнтыгыргин использовал это.
Как-то ранним утром, когда только что отошел от берега лед, Рэнтыгыргин сказал Рэнто:
— Погода будет, поедем на мыс Онман. Там временно жить будем. Это тайна. Никто не должен знать.
Рэнто не был болтливым, и это устраивало Рэнтыгыргина. В последнее время он стал не доверять даже своим ближайшим помощникам.
— Аттау, давай! — разбудил однажды ночью Рэнтыгыргин Рэнто. — Одевайся, запасную одежду бери с собой.
Жилище Рэнтыгыргина по-прежнему стояло на самом краю стойбища Вельвун. Он никому не разрешал поселяться рядом.
Ночь была тихая. Море окутал густой туман. Волны тихо плескались о края плавучих льдин, а у самого берега осталась небольшая кромка.
— Снеси это, — приказал Рэнтыгыргин и показал на шестиместную легкую байдарку.
Рэнто без труда и помощи старика легко взвалил на плечи байдарку, донес ее до кромки и сам же, осторожно опустив, поставил на киль. Потом Рэнто перенес несколько больших брезентовых мешков.
— Большие, а легкие, — удивился он.
Вдвоем перенесли весла, палатку и все, что было необходимо для временного жилья.
— Мэй, Эттынеут! — бросил Рэнтыгыргин оставшейся жене. — Будут спрашивать, скажи, уехал к чаучу.
Байдарка легко скользила по воде. Рэнто плавно опускал в воду весла, делал рывок, и тогда нос байдары подымался, корма погружалась, и Рэнтыгыргин невольно откидывался назад. Старик сидел на корме и направлял байдарку широким рулевым веслом.
Ехали молча. Из тумана выплывали причудливой формы льдины, торопливо шлепая крыльями по воде, убегали из-под носа кайры, ныряли топорки. Шли вдоль берега; его не было видно, но чернота тумана подсказывала, что он рядом, близко.
Рэнтыгыргин направил байдарку ближе к берегу. Показались расплывчатые очертания скал мыса Онман. У воды еще виднелись остатки льда, но волны неутомимо делали свое дело. Они упорно и настойчиво лизали подошвы скал, подтачивали лед. Иногда раздавался грохот — обрушивалась ледяная глыба.
— Скоро, — вполголоса сказал Рэнтыгыргин и продолжал вести байдарку вдоль скал.
Обогнули первый мысок, потом второй, Рэнтыгыргин еще ближе подвел байдарку к берегу. Под скалами появилась узкая галечная полоска, берег здесь образовывал небольшую бухточку.
— Здесь, — сказал Рэнтыгыргин, и байдарка ткнулась носом в прибрежную гальку.
Кругом отвесные скалы, человеку по ним не забраться. Лишь в середине бухточки виднелся небольшой распадок, по которому стекал маленький ручеек, но и отсюда невозможно было подняться вверх. Несколько выше ручеек маленьким водопадом срывался с высоты скал. Выбраться из этой бухточки можно было только на байдарке. Летом никто не посещал это место, а зимой дорога проходила далеко в стороне.
