Михаил Аношкин - Человек ищет счастья
И вот опять он встретился с капитаном Анжеровым.
— Танкист? — удивился капитан. — Жив? Здорово, друг! — улыбнулся, обнял Вахтомова, как старого приятеля.
— Рано умирать, капитан, — ответил смущенный Вахтомов. — Воевать лишь начинаем. Что там делается?
— Только подошли. Не разобрался еще.
Далеко впереди поднялась ружейная и пулеметная трескотня и неожиданно стихла.
— М-да, — задумчиво произнес Анжеров.
— Пошли, капитан. Надо узнать, — предложил Вахтомов. — Дело серьезное. Недоброе там, чует мое сердце.
Взяли отделение и двинулись в путь. Вахтомов и Анжеров шли рядом: танкист — среднего роста, коренастый, крепкий в плечах, в синих галифе, черной куртке и шлеме; пехотинец — высокий, с маузером в деревянной кобуре на боку. Много бродило в лесу красноармейцев, потерявших свои части, растерявшихся, не знающих, что делать. Увидев спокойно шествующих двух командиров с отделением бравых пехотинцев с редкими в то время автоматами, красноармейцы один за другим пристраивались к ним — пехотинцы, связисты, саперы, кавалеристы со шпорами, но без лошадей. К тому времени, когда Вахтомов и Анжеров вышли на опушку, когда увидели за мелколесьем небольшую высотку, сопровождение их выросло, как снежный ком. Вахтомов и Анжеров остановились, не решаясь идти дальше так открыто. К ним подбежал бравый старшина, с пшеничными усиками на продолговатом лице. Подбежал, щелкнул каблуками и обратился к Вахтомову, почему-то принимая его за старшего:
— Старшина Ласточкин! Разрешите, товарищ командир, узнать, кто на высотке?
Вахтомов удивленно посмотрел на старшину, помимо воли улыбнулся: понравился подтянутый, ловкий усач.
— Действуйте, старшина! — махнул рукой Вахтомов. Старшина, разыскав двух своих хлопцев, кивнул им головой и нырнул в мелколесье, а за ним — два хлопца.
Вернулись они через несколько минут в сопровождении полного седого майора с удивительно добродушным лицом. Видимо, предупрежденный старшиной, майор отрапортовал Вахтомову:
— Командир двести тридцатого стрелкового полка майор Вандышев!
Вахтомов и Анжеров пожали ему руку.
Повинуясь внутренней потребности, подбадриваемый десятками взглядов незнакомых бойцов, взглядами, в которых горела надежда на то, что он, Вахтомов, может положить конец этой неопределенности и растерянности, Вахтомов несколько сдавленным от волнения голосом потребовал:
— Доложите обстановку, товарищ майор!
Тот с готовностью раскрыл планшетку с картой — он тоже мучился неопределенностью, создавшейся на его участке, и рад был, что вот, наконец, появился командир, который все поставит на свои места.
— Впереди противник высадил авиадесант, — начал майор и показал прокуренным толстым пальцем на голубую ниточку на карте. — Вот здесь. На восточном берегу Безымянной речушки. Вчера вечером на него напоролся батальон связи штаба под командованием капитана Рокотова. Штаб успел проскочить утром. Батальон окопался на западном берегу, два раза пытался прорваться, но неудачно. Мой полк был потрепан в боях за Белосток и сейчас насчитывает меньше половины личного состава. Сегодня утром батальон Рокотова и мой полк снова пытались пробиться к своим. Но, к сожалению… Мы заняли круговую оборону, ожидая, противника с тыла.
Майор вытер пот со лба и принялся скручивать папиросу. Вахтомов потер подбородок и задумчиво сказал:
— Вчера в Белосток вошла моторизированная бригада фашистов. Значит, завтра она будет здесь.
Майор отозвался на это совсем не по-военному:
— Кто-то должен быть. Не без этого.
Анжеров покусывал нижнюю губу — думал.
Вахтомов встретился с капитаном взглядом. Анжеров молча благословлял танкиста на старшинство, словно бы говоря:
«Действуй, танкист! Мы за тобой! Другого выхода нет — надо собрать все силы в кулак».
Вахтомов внутренне подтянулся и решительно про себя произнес: «Надо! Медлить нельзя! Без единой направляющей воли мы здесь погибнем! Но, может, лучше взяться Анжерову или этому толстяку-майору?»
Вахтомов взглянул на майора — тот смотрел на танкиста с надеждой, а в глазах тоже одобрение, что и у Анжерова.
Вахтомов перевел взгляд на бойцов, примкнувших к ним во время шествия по лесу, и в их глазах прочел одно и то же: «Командуй! Мы готовы на все!»
«Надо!» — мысленно повторил про себя Вахтомов, как клятву, и глубоко вздохнул.
— Что ж, товарищи! — сказал он властно. — Будем считать, что штаб прорыва создан. Майор Вандышев, вы — начальник штаба.
— Есть!
— Капитан Анжеров! Будете моим заместителем.
— Есть!
— Ведите сюда свой батальон, капитан.
Когда ушел Анжеров, Вахтомов повернулся к старшине Ласточкину:
— Назначаю вас командиром роты охраны штаба прорыва.
— Слушаюсь.
— Распределите бойцов по взводам, назначьте командиров. По исполнении доложить!
— Слушаюсь!
Вахтомов с майором поднялись на высотку, спустились в окоп и склонились над картой. Появился Ласточкин и доложил, что рота готова к выполнению задания.
Вахтомов поставил задачу: разослать бойцов группами по лесу, собрать сюда всех, кого встретят, а командиров направлять в штаб.
— Послушайте, старшина, — сказал Вандышев, когда танкист кончил. — По ту сторону дороги должен быть кавэскадрон. Найдите его, — и Вахтомову: — Командиром у них какой-то анархист. Увидел, что здесь порохом пахнет, увел эскадрон за дорогу и отсиживается.
— Выполняйте, старшина! — кивнул головой Вахтомов.
Старшина убежал. А вскоре прибыл Анжеров. Батальон расположился у западного подножия высотки.
Штаб прорыва приступил к работе.
2Вахтомов служил в армии четвертый год. На финской в боях за Выборг был ранен.. Накануне Отечественной войны их танковую бригаду перебросили в Белоруссию, западнее Белостока. Боевое крещение бригада приняла в первый же день войны, неделю назад. Вахтомов никогда не думал, что под его командованием вдруг окажется около двух полков, впитавших в себя почти все рода войск, исключая разве только летчиков. И по тому, как он, Вахтомов, поступит, какое примет решение, зависело главное — тысячи жизней. И эта мысль особенно остро тревожила его, обременяла неопытные плечи безмерной тяжестью. Одно дело — согласиться быть командующим группой прорыва, а другое — оправдать надежды тех, кто доверил ему это.
Надо было наверняка и малой кровью совершить прорыв.
Ждет майор Вандышев, беспрерывно дымя махоркой и щуря добрые серые глаза.
Ждет капитан Анжеров, по привычке покусывая нижнюю губу и заложив большой палец левой руки за портупею.
Ждет капитан Рокотов, командир связистов, с раскосыми глазами и жесткой щеткой черных волос. Лоб его перебинтован, и с левой стороны повязка набрякла кровью.
Ждут другие командиры, явившиеся в распоряжение штаба прорыва после рейда по лесу бойцов старшины Ласточкина.
Ждет старшина Ласточкин, лежащий на животе чуть в отдалении. Он покусывает травинку и не спускает влюбленного взгляда с хмурого, сосредоточенного лица Вахтомова.
Общее молчание прервало появление кавалериста с молодцеватой выправкой. Он изящно взял под козырек, звякнул шпорами и отрекомендовался:
— Командир кавалерийского эскадрона Сенькин явился!
Резко опустил руку и встретился с тяжелым, осуждающим взглядом Вахтомова. Переступил с ноги на ногу и положил руку на эфес шашки.
Три раза посылали за ним старшину Ласточкина и вот лишь на четвертый раз явился.
— Вы что ж, товарищ Сенькин, дисциплины не знаете? — хмуро спросил Вандышев, в глинистой земле бруствера, гася папироску.
— Я подчиняюсь своим командирам, — ответил Сенькин.
— Где они? — не унимался майор.
Сенькин пожал плечами.
— Так вот, товарищ комэск, ваш эскадрон передается батальону Рокотова, — кивнул в сторону связиста Вахтомов. — Присаживайтесь.
— Я не знаю никакого Рокотова, не знаю и вас. У меня своя задача.
Вахтомов, до этого сидевший на бруствере, медленно поднялся, играя желваками, сурово свел у переносья черные брови.
— Вы отказываетесь подчиняться нашим приказам? — раздельно проговорил он.
— Чьим?
— Штаба прорыва.
— Я буду прорываться самостоятельно.
— Не позволим. Вы погубите людей. Будете прорываться под нашим командованием!
— Нет! Я сам, — выдохнул Сенькин, и по лицу его пошли красные пятна.
Вахтомов тихо и властно произнес:
— Ваше оружие!
Кавалерист отступил назад, в бешенстве округлил глаза, а рука потянулась к кобуре.
— Не выйдет! — прохрипел он.
Но пистолет вытащить Сенькин не успел. Анжеров опередил его.
— Именем революции! — и выпустил в Сенькина обойму из своего маузера. Сенькин схватился за грудь, медленно согнулся и рухнул в ноги Вахтомова.
