Анатолий Афанасьев - Больно не будет
— Я хочу получить справку.
— ?
— Мне необходимо узнать адрес одной женщины... ну, точнее, моей жены. Она остановилась в вашем городе и, вероятно, где-то временно прописалась. То есть я не исключаю такой возможности.
Иванцова сняла очки и усталым движением помассировала брови. Ее близорукие глаза улыбнулись.
— Жену потеряли?
— Не то чтобы потерял... — Новохатов тоже улыбнулся, заискивающе и просительно.
— Обыкновенно мужей разыскивают, а вы жену. Редкий случай. — Она разглядывала его с явным намерением угадать, почему от такого симпатичного мужчины могла сбежать супруга. Новохатов и сам этого не понимал.
— Если вы мне не поможете, то уж не знаю, что и делать. — Он искусно изобразил гримасу растерянности.
— Когда ваша жена прибыла к нам?
— Четыре дня назад.
Иванцова опять водрузила на нос очки и спрятала за ними невзначай выскользнувшее бытовое любопытство. Она разговаривала с ним вежливо и корректно, но что-то все же настораживало Новохатова, какой-то подвох ему мерещился. И он сознавал, что дело не в Иванцовой и не в ком другом. Он сам еще не освоился с ролью обманутого мужа, не выработал подходящего стереотипа поведения и тем более не умел играть эту омерзительную роль публично.
— После Москвы, — заметила женщина, — все города, наверное, кажутся поселками, но у нас, представьте, существует разделение на районы. У нас пять районов. И если даже она успела прописаться, то скорее всего по месту жительства.
— Как это по месту жительства?
— Там, где остановилась.
Новохатову будто иглу под сердце пихнули. Он острым зрением представил неведомую уютную квартирку, ковры на стенах, мягкое кресло, диван, разобранную ко сну постель. Лицо его осталось спокойным и неподвижным.
— Значит, отказываете в помощи гостю?
Иванцова подумала мгновение.
— Справку можно навести... Будьте добры — ваш паспорт.
Новохатов охотно зашарил по карманам, но паспорта не обнаружил. Он забыл его в гостинице. А может, и вообще оставил в Москве. Он ни в чем не был уверен.
— Паспорт в гостинице, извините! — улыбнулся он, сохраняя присутствие духа, и сразу почувствовал облегчение. Конечно, паспорт в гостинице, иначе как бы его там поселили.
— Хорошо, оставьте мне данные, вот на этом листочке, и приходите завтра.
— Почему завтра?
— Шестой час, уже вряд ли можно кого застать.
Новохатов аккуратно записал на листке свои и Кирины имена, фамилии, московский адрес.
Иванцова, доброжелательный начальник паспортного стола, сидя протянула ему руку. Он ее пожал. Он бормотал трогательные слова благодарности. Он никак не решался покинуть комнату, медлил. Ему казалось, что, если он расстанется сейчас, пусть ненадолго, с этой сведущей и доброй женщиной, ниточка, только-только протянувшаяся между ним и Кирой, оборвется. Поди свяжи заново.
— Не волнуйтесь так! — озабоченно посоветовала Иванцова. — Найдем вашу жену, не иголка в сене.
— Она красивая, — некстати и невпопад заметил Новохатов. — Она, знаете ли, такая вся беззащитная.
В его комнате в гостинице уже собрались постояльцы. Их было двое — крупного сложения мужчина с обветренным, чугунным лицом и веселый, приветливый старичок, поросший лебяжьим пухом вместо бороды и усов. Старичок, прибывший по делам родного колхоза, жил в гостинице десятый день, а мужчина, назвавшийся при знакомстве Арнольдом, вселился, как и Новохатов, только сегодня.
— А вот и третий! — пошутил он при появлении Новохатова зычным и хорошо поставленным голосом, по которому тренированное ухо всегда отличит профессионального тамаду либо массовика-затейника. В общем, человека, который по роду занятий лезет в душу без мыла.
— А мы тут с дедушкой сидим, гадаем, кого бог в соседи пошлет, предположения строим. Верно, Николаич? Отлично! Теперь, Николаич, докладывай потихоньку, но бодро, какие тут по вечерам развлечения и такое прочее. Тебе, как старожилу, честь и место.
— Какие, то есть, развлечения? Чайком вот могу угостить на ночь глядя, — смущенно ответил дед.
— Ча-айком?! — оскорбленно реванул Арнольд, вскоре оказавшийся заготовителем какого-то дальневосточного хозяйства, название которого он произносил сквозь зубы, неразборчиво, как ругательство. Новохатов, сохраняя на лице приятную улыбку, с тоской подумал, что, пока в номере этот заготовитель, покоя не будет. Этот человек через две минуты стал ему понятен. Такие вырываются в командировку, как Чингисхан на покорение вселенной. Оставалась, правда, маленькая надежда, что Арнольд побушует немного, убедится, что попал не в ту компанию, и отчалит на поиски приключений. Вместо того чтобы отчалить, Арнольд с заговорщицким видом покопался в своем бауле и извлек на свет божий литровую бутылку мутноватой жидкости. Он счастливо потирал руки и весь лоснился от предвкушения.
— Ну, дорогие соседи, приступим, помолясь, к более основательному знакомству. Лучшее средство от тараканов, а также любимый напиток чукчей. Кто пойдет за закусью?
Дед Николаич было шебаршнулся, точно собираясь куда-то устремиться, потом, кряхтя, достал из тумбочки пачку печенья. Новохатов отправился в буфет, сопровождаемый напутствием Арнольда принести побольше солененького и остренького. «Может, и кстати! — думал Новохатов, стоя в очереди. — Главное, убить время до утра».
Началась гульба недужная, глупая, расхристанная. Через час мир зыбко покачнулся и гостиничный номер поплыл в вечность. Казалось, только что мирно закусывали принесенным из буфета холодцом, неспешно беседовали, Арнольд громогласно выяснял у деда: верит ли тот в бога, — и вот уже Арнольд запальчиво требует ехать к каким-то знакомым ему доступным девицам, а Николаич пытается изобразить гопачка под транзисторные стенания «Бони-Эм». Новохатов дурел медленнее других, туго, но необратимо.
Еще не было и девяти вечера, как он покачиваясь вышел из номера. За ним ураганом, в распахнутой меховой куртке, вырвался Арнольд.
— Двинем, Григорий!
— Куда?
— Я знаю, не боись! Держись за Арнольда, не пропадешь!
Двинули они на первый этаж в ресторан. Арнольд размахнулся заказать ужин с коньяком и шампанским, у Новохатова не было денег, чтобы так шиковать. Чувствовал он себя неплохо. Дурман вечера, яркий свет люстр, гром оркестра отогнали ненадолго тоску осознанного, смертельного одиночества.
— Ты назаказывал на сто рублей! — усмехаясь, попенял он Арнольду. — А у меня в загашнике червонец.
— Плюнь и забудь! — гордо сказал заготовитель. — Давай его сюда.
Новохатов отдал ему десять рублей и пошел танцевать. Ему приглянулась девица в тускло-сиреневом платье, сидящая в шумной компании за двумя сдвинутыми столами. Эта компания, сразу было понятно, собралась не случайно. Стол был убран цветами, и там произносили тосты. Видимо, отмечалось коллективно какое-то торжество. Девица, когда Новохатов галантно к ней склонился, вопросительно, оглянулась на товарищей, но все же встала и пошла.
Новохатов бережно обнял ее и заглянул в затуманенные, слегка раскосые глаза.
— День рождения чей-нибудь? — спросил он.
— Угадали. День рождения нашей редакции.
— Редакции? Вы журналистка?
— Вроде бы, — сказала девушка неуверенно. — Но я только недавно работаю.
Новохатов сбился с шага. Но ясности мыслей он не терял. Ему очень нравилось, что он танцует с журналисткой. Она была мила и приветлива. Ее звали Ниной.
— Я тоже мечтал всю жизнь стать журналистом, — признался Новохатов, крепче ухватываясь за Нинины бока. — Из этого ничего не вышло.
— А вы пробовали?
— Не пробовал, — печально ответил Новохатов. Краешком сознания он чутко прислушивался, куда забрался сверлящий жучок, напоминавший ему о Кире. Жучок неутомимо трудился где-то в области печени. — У журналиста должен быть талант, а у меня его нету.
— Откуда вы знаете, что нету, если не пробовали? — девушка хорошо и радостно засмеялась. Ему нестерпимо захотелось открыться ей, именно ей, незнакомой и впечатлительной. Она работает в газете, а газета всесильна. Газета кого хочешь разыщет.
Музыка мешала говорить проникновенно, приходилось повышать голос.
— У меня случилось горе, — сказал Новохатов. — Наверное, только вы можете мне помочь, Нина!
— Я?!
Танец кончился, и ребята-оркестранты начали ходить по сцене и курить сигареты. Новохатов проводил Нину до столика и вернулся к Арнольду. Тот сидел красный и потный, как в бане.
— Ничего! — оценил Арнольд, потирая руки. — И твоя ничего, и соседка у ней в порядке. Как она реагирует?
— С пониманием.
— Заметано. Давай быстренько скооперируемся — и вперед; Главное натиск! Я поглядел, у них за столиком мужиков стоящих нету. Будь!
Арнольд разжевал дольку лимона, морщась. Он спешил.
— Давай, давай, Гриша! Сейчас заиграют. Ах ты черт, не силен я в этих танцульках, да ладно. Ради идеи. Значит, ты бери свою, а я вон ту толстуху.
