Василий Шукшин - Рассказы
Чередниченко опустил конверт в мусорную урну, вышел на набережную, выпил в ларьке стаканчик сухого вина, сел на лавочку, закурил, положил ногу на ногу и стал смотреть на огромный пароход "Россия". Рядом с ним негромко говорили парень с девушкой.
– Куда-нибудь бы поплыть… Далеко-далеко! Да?
– На таком, наверно, и не чувствуешь, что плывешь. Хотя в открытом море…
"Давайте, давайте – плывите,– машинально подхватил их слова Чередниченко, продолжая разглядывать пароход.– Плывите!.. Молокососы".
Ему было очень хорошо на скамеечке, удобно. Стаканчик "сухаря" приятно согреваА грудь. Чередниченко стал тихонько, себе под нос, насвистывать "Амурские волны".
Приезжий
Против председателя сельсовета, боком к столу, утонув в новеньком необъятном кресле (председатель сам очень удивился, когда к нему завезли эти мягкие, пахучие громадины – три штуки! "Прям как бабы хорошие", – сказал он тогда) сидел не старый еще, седой мужчина в прекрасном светлом костюме, худощавый, чуть хмельной, весело отвечал на вопросы.
– Как это? – не мог понять председатель.– Просто – куда глаза глядят?
– Да. Взял подробную карту области, ткнул пальцем – Мякишево. Мгм, Мякишево… Попробовал на вкус – ладно. Приезжаю, узнаю: речка – Мятла. О господи!.. еще вкуснее. Спрашивается, где же мне отдыхать, как не в Мякишеве, что на речке Мятле?
– Ну, а на юг, например? В санаторий…
– В санаториях – нездорово,
– Вот те раз!..
– Вы бывали?
– Бывал, мне нравится.
– А мне не нравится. Мне нравится, где не подстрижено, не заплевано… Словом, у вас возражений нет, если я отдохну в вашем селе? Паспорт у меня в порядке…
– Не нужен мне ваш паспорт. Отдыхайте на здоровье. Вы что, художник? – Председатель кивнул на этюдник.
– Так, для себя.
– Я понимаю, что не на базар. Для выставки?
Приезжий улыбнулся, и улыбка его вспыхнула ясным золотом вставных зубов.
– Для выставки – это уже не для себя.– Ему нравилось отвечать на вопросы. Наверно, он с удовольствием отвечал бы даже на самые глупые.– Для себя – это в печь.
– Для чего же тогда рисовать?
– Для души. Вот я стою перед деревом, положим, рисую, и понимаю: это глупо. Меня это успокаивает, я отдыхаю. То есть я с удовольствием убеждаюсь, что дерево, которое я возымел желание перенести на картон, никогда не будет деревом…
– Но есть же – умеют.
– Никто не умеет.
"Здорово поддавши, но держится хорошо",– отметил председатель.
– Мда…
– Вы не подскажите, у кого бы я мог пока пожить? Пару недель, не больше.
Председатель подумал… И не заметил, что, пока соображал, успел отметить прекрасный костюм художника, золотые зубы, седину его, умение держаться…
– Пожить-то? Если, допустим, у Синкиных?.. Дом большой, люди приветливые… Он у нас главным инженером работает на РТСе… Дом-то как раз над рекой, там прямо с террасы рисовать можно.
– Прекрасно!
– Только, знаете, он насчет этого – не любитель. Выпивает, конечно, по праздникам, а так… это… не любитель.
– Да что вы, бог с вами! – воскликнул приезжий.– Это я ведь так – с дороги… Не побрит вот еще…– А так я ни-ни! Тоже по праздникам: первое января, Первое мая, седьмое ноября, День шахтера, День железнодорожника…
– Ну, это само собой,
– Вы тоже в День железнодорожника?
Председатель засмеялся: ему нравился этот странный человек – наивный, простодушный и очень не глупый,
– У нас свой есть – день борозды. А вы что, железнодорожник?
– Да. Знаете, проектирую безмостовую систему железнодорожного сообщения.
– Как это – безмостовую?
– А так. Вот идет поезд – нормально, по рельсам. Впереди – река. А моста нет. Поезд идет полным ходом…
Председатель пошевелился в кресле:
– Ну?
– Что делает поезд? Он пла-авненько поднимается в воздух, перелетает,приезжий показал рукой,– через реку, снова становится на рельсы и продолжает путь.
Председатель готов посмеяться вместе с приезжим, только ждет, чтобы тот пригласил.
– Представляете, какая экономия? – серьезно спрашивает приезжий.
– Это как же он, простите, перелетает? – Председатель все готов посмеяться и знает, что сейчас они посмеются.
– Воздушная подушка! Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара, вагоны делают то же самое – каждый под себя,– паровоз подает им пар по тормозным шлангам… Весь состав пла-авненько перелетает реченьку…
Председатель засмеялся; приезжий тоже озарил свое продолговатое лицо ясной золотой улыбкой.
– Представляете?
– Представляю. Этак мы через месяц-другой пла-авненько будем в коммунизме.
– Давно бы уж там были! – смеется приезжий.– Но наши бюрократы не утверждают проект.
– Действительно, бюрократы. Проект-то простой. Вы как насчет рыбалки? Не любитель?
– При случае могу посидеть…
– Ну вот, с Синкиным сразу общий язык найдете. Того медом не корми, дай посидеть с удочкой.
Приезжий скоро нашел большой дом Синкина, постучал в ворота,
– Да! – откликнулись со двора. – Входите!.. – В голосе женщины (откликнулась женщина) чувствовалось удивление – видно, здесь не принято было стучать.
Приезжий оторопел… Голос женщины показался ему знакомым. Он вошел… Прямо перед ним на крыльце с тазом в руках стояла женщина… Лет, наверно, пятидесяти, красивая в прошлом, ныне полная – очень. Она тоже оторопела.
– Игорь… – сказала она тихо, с ужасом.
– Вот это да,– тоже тихо сказал приезжий.– Как в кино…– Он пытался улыбаться.
– Ты что?.. Как ты нашел?
– Я не искал.
– Но как же ты нашел?.. Как ты попал сюда?
– Случайность…
– Игорь, господи!..
Женщина говорила негромко. И смотрела, смотрела, не отрываясь, смотрела на мужчину. Тот тоже смотрел на нее, но на лице у него не было и следа насмешливого, иронического выражения.
– Я знала, что ты вернулся… Инга писала…
– Ольга жива? – чувствовалось, что этот вопрос дался мужчине нелегко. Он – или боялся худого ответа, или так изождался этого момента и так хотел знать хоть чтонибудь – он побледнел. И женщина, заметив это, поспешила:
– Ольга – хорошо, хорошо!.. Она – в аспирантуре. Но, Игорь, она ничего не знает, для нее отец – Синкин… Я ей ничего…
– Понимаю. Синкин дома?
– Нет, но с минуты на минуту может прийти на обед… Игорь!..
– Я уйду, уйду. Ольга красивая?
– Ольга?.. Да. У меня еще двое детей. Ольга здесь… на каникулах. Но, Игорь… нужно ли встречаться?
Мужчина прислонился к воротному столбу. Молчал. Женщина ждала. Долго молчали.
– Валя…– Голос мужчины дрогнул,– Я только посмотрю. Я ничем себя не выдам. Клянусь тебе, клянусь, чем хочешь…
– Не в этом дело, Игорь…
– Я был у вашего председателя, он меня направил сюда… к Синкину. Я так и скажу. Потом скажу, что мне не понравилось здесь. Умоляю… Я же только посмотрю!
– Не знаю, Игорь… Она скоро придет. Она на реке. Но, Игорь…
– Клянусь тебе!
– Поздно все возвращать.
– Я не собираюсь возвращать. У меня тоже семья…
– Инга писала, что нету.
– Господи, прошло столько!.. У меня теперь все есть.
– Есть дети?
– Нет, детей нету. Валя, ты же знаешь, я смогу выдержать – я ничего не скажу ей. Я ничего не испорчу. Но ты же должна понять, я не могу… не посмотреть хотя бы. Иначе я просто объявлюсь – скажу ей.– Голос мужчины окреп, он – из беспомощной позы своей (прислоненный к столбу) – вдруг посмотрел зло и решительно,– Неужели ты этого хочешь?
– Хорошо,– сказала женщина.– Хорошо. Я тебе верю, Я тебе всегда верила. Когда ты вернулся?
– В пятьдесят четвертом. Валя, я выдержу эту комедию. Дай, если есть в доме, стакан водки.
– Ты пьешь?
– Нет… Но сил может не хватить. Нет, ты не бойся! – испугался он сам. – Просто так легче. Сил хватит, надо только поддержать. Господи, я счастлив!
– Заходи в дом.
Вошли в дом.
– А где дети?
– В пионерлагере. Они уже в шестом классе. Близнецы, мальчик и девочка.
– Близнецы? Славно.
– У тебя действительно есть семья?
– Нет. То есть была… не получилось.
– Ты работаешь на старом месте?
– Нет, я теперь фотограф.
– фотограф?!
– Художник-фотограф. Не так плохо, как может показаться. Впрочем, не знаю. Не надо об этом. Ты хорошо живешь?
Женщина так посмотрела на мужчину… словно ей неловко было сказать, что она живет хорошо, словно ей надо извиняться за это,
– Хорошо, Игорь. Он очень хороший…
– Ну, и слава богу! Я рад.
– Мне сказали тогда…
– Не надо! – велел мужчина,– Неужели ты можешь подумать, что я стану тебя упрекать или обвинять? Не надо об этом, Я рад за тебя, правду говорю.
– Он очень хороший, увидишь. Он к Ольге…
– Я рад за тебя!!!
– Ты пьешь, Игорь,-утвердительно, с сожалением сказала женщина,
– Иногда, Ольга по какой специальности?
– … филолог. Она, по-моему… не знаю, конечно, но, по-моему, она очень талантлива.
