KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

Михаил Булгаков - «Мой бедный, бедный мастер…»

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Булгаков, "«Мой бедный, бедный мастер…»" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Началось медленное уничтожение храма. Для Булгакова, как и для всех православных москвичей, это было, быть может, самое тяжкое время: на его глазах умирал один из главных центров православия. Хотя писатель и предвосхитил такое событие в ранней редакции романа (Иванушка Бездомный наблюдал с набережной Москвы-реки огромную «рогатую луну» над храмом Христа Спасителя), реальная действительность его потрясла: людей сковал страх, они боялись протестовать — народ окончательно покорился.

Именно это обстоятельство и приводило в восхищение Д. Бедного. Глумливой радости его не было предела. 16 октября 1931 года в «Правде» была напечатана его поэма «Эпоха», где Д. Бедный зафиксировал нравственное состояние «московского народонаселения»:

Ошарашить нас трудно.
«Храм Спасителя» — взять его нынешний вид —
С развороченным куполом и со стропилами,
Даже вид нас такой не дивит.

Обезглавленный, мертвый, немой,
Торчащий под небом осенним бескрестно,
Уменьшается он, исчезает совместно
С его породившею тьмой,

Со всею символикой старой, троякою,—
Он грузно осел и стоит раскорякою
Над Москвою-рекой.
И мы не дивимся картине такой.

Булгаков не прощал глумления над духовными и культурными ценностями, выработанными лучшими представителями русского народа в течение многих веков. Православная вера занимала среди них, несомненно, первое место. Поэтому его обещание «разъяснить сову» означало в первую очередь то, что он не забыл дать достойный ответ осквернителям православной веры.

Исподволь зрел у писателя и другой обширный замысел: показать, к чему привели «революционные преобразования» в стране. Первые камушки этой грандиозной идеи были заложены уже в «Белой гвардии», но наиболее яркое воплощение она получила в повестях «Роковые яйца» и «Собачье сердце». В новом романе Булгаков предполагал концептуально оформить свои мысли по поводу «новой жизни», внедряемой насильственным путем.

О своих взглядах на реальную действительность Булгаков довольно откровенно рассказал в своих письмах Сталину, другим руководителям партии и государства, особенно — в знаменитом письме правительству от 28 марта 1930 года. Никто из писателей не ставил так остро перед руководством страны вопросы о цензуре и свободе печати, как это делал Булгаков. Цитируем: «Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала,— мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что если кто-нибудь из писателей задумал бы доказать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода». Называя это свое свойство «чертой творчества», Булгаков указывал, что в тесной связи с этой чертой находятся и все остальные: «…черные и мистические краски (я — м и с т и ч е с к и й  писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, а самое главное — изображение страшных черт моего народа…»

Несмотря на столь откровенное изложение Булгаковым своих политических взглядов, все-таки нельзя не заметить, что преподнесены они в общей принципиальной форме и не содержат конкретики «бесчисленных уродств нашего быта». Между тем писатель был чуток к малейшим проявлениям несправедливости, некомпетентности, хамства («от хамов нет спасения»), политической дискредитации и проч.

Особенно его интересовали оценки происходящих в стране событий со стороны людей, способных самостоятельно выразить свои мысли и чувства. В декабре 1928 года Булгакову был передан конверт с письмом, написанным броским мужским почерком и подписанным весьма интригующе: «Виктор Викторович Мышлаевский». История этого письма неизвестна, но важно отметить: Булгаков хранил его всю свою жизнь. Хранила его и Е. С. Булгакова, а затем — в составе архива писателя — передала на государственное хранение, не оставив, правда, при письме пояснительных пометок. Видимо, Елена Сергеевна не обладала существенной информацией о письме и его авторе. Считая текст письма исключительно важным, публикуем его полностью:

«Уважаемый г. автор.

Помня Ваше симпатичное отношение ко мне и зная, как Вы интересовались одно время моей судьбой, спешу Вам сообщить свои дальнейшие похождения после того, как мы расстались с Вами. Дождавшись в Киеве прихода красных, я был мобилизован и стал служить новой власти не за страх, а за совесть, а с поляками дрался даже с энтузиазмом. Мне казалось тогда, что только большевики есть та настоящая власть, сильная верой в нее народа, что несет России счастье и благоденствие, что сделает из обывателей и плутоватых богоносцев сильных, честных, прямых граждан. Все, мне казалось, у большевиков так хорошо, так умно, так гладко, словом, я видел все в розовом свете до того, что сам покраснел и чуть-чуть не стал коммунистом, да спасло меня мое прошлое — дворянство и офицерство.

Но вот медовые месяцы революции проходят. Нэп, кронштадтское восстание… У меня, как и у многих других, проходит угар, и розовые очки начинают перекрашиваться в более темные цвета…

Общие собрания под бдительным инквизиторским взглядом месткома. Резолюции и демонстрации из-под палки. Малограмотное начальство, имеющее вид Вотяжского божка и вожделеющее на каждую машинистку. Никакого понимания дела, но взгляд на все с кондачка. Комсомол, шпионящий походя, с увлеченьем. Рабочие делегации, знатные иностранцы, напоминающие чеховских генералов на свадьбе. И ложь, ложь без конца… Вожди? Это или человечки, держащиеся за власть и комфорт, которого они никогда не видели, или бешеные фанатики, думающие пробить лбом стену. А самая идея!? Да, идея ничего себе, довольно складная, но абсолютно непретворимая в жизнь, как и учение Христа, но христианство и понятнее и красивее.

Так вот-с. Остался я теперь у разбитого корыта. Не материально. Нет. Я служу и по нынешним временам — ничего себе, перебиваюсь. Но паршиво жить, ни во что не веря. Ведь ни во что не верить и ничего не любить — это привилегия следующего за нами поколения, нашей смены беспризорной.

В последнее время или под влиянием страстного желания заполнить душевную пустоту или же, действительно, оно так и есть, но я иногда слышу чуть уловимые нотки какой-то новой жизни, настоящей, истинно красивой, не имеющей ничего общего ни с царской, ни с советской Россией.

Обращаюсь с великой просьбой к Вам от своего имени и от имени, думаю, многих других таких же, как я, пустопорожних думой:

Скажите — со сцены ли, со страниц ли журнала, прямо или эзоповым языком, как хотите, но только дайте мне знать,— слышите ли Вы эти едва уловимые нотки и о чем они звучат?

Или все это самообман и нынешняя советская пустота (материальная, моральная и умственная) есть явление перманентное?

Caesar, morituri te salutant [2].

Виктор Викторович Мышлаевский».

На конверте указано: «Здесь. Проезд Художественного театра, 3. Московский Художественный Театр. Автору пьесы „Дни Турбиных“ М. Булгакову».

И дата на штемпеле: «15.12.28».

Очевидно, содержание письма импонировало Булгакову: действительно, в нем автор подметил наиболее существенные недостатки нового политического строя и даже предсказал его неизбежное падение в силу сомнительности основополагающих идей.

Пытаясь выявить социально-политическую основу романа, исследователи чаще всего обращаются к его «московским» главам, где писатель с иронией и сарказмом раскрывает некоторые уродливые стороны жизни москвичей, о чем подробнее будет сказано ниже.

Но в «московских главах» автор в меру сдержан, если не принимать во внимание «деятельности» самого Воланда с командой, наводящего в столице «порядок». А самые острые вопросы скрыты Булгаковым в главах «исторических», «древних». Именно в них действуют силы, определяющие сущность и ход событий в… «красном Ершалаиме».

И тут подходим еще к одному чрезвычайно важному мотиву, подтолкнувшему Булгакова к созданию «фантастического» романа. Речь идет, конечно, о травле писателя в прессе, о запрете его произведений, об обыске, допросах и прочих «прелестях»…

О многолетней травле Булгакова написано достаточно много специальных статей. Но лучше него самого сказать об этом никто не смог. Читаем в главе тринадцатой «закатного» романа: «Однажды герой развернул газету и увидел в ней статью критика Аримана, которая называлась „Вылазка врага“… Через день в другой газете за подписью Мстислава Лавровича обнаружилась другая статья, где автор ее предлагал ударить, и крепко ударить, по пилатчине и тому богомазу, который вздумал протащить… ее в печать… Произведения Аримана и Лавровича могли считаться шуткою по сравнению с написанным Латунским. Достаточно вам сказать, что называлась статья Латунского „Воинствующий старообрядец“… Статьи, заметьте, не прекращались. Над первыми из них я смеялся… второй стадией была стадия удивления… А затем, представьте себе, наступила третья стадия — страха… словом, наступила стадия психического заболевания…»

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*