Касымалы Джантошев - Чабан с Хан-Тенгри
Чернов, отправив раненого Темирболота, приказал младшему сержанту:
— Не спеша отгоните отару к аилу и дожидайтесь там моих распоряжений.
— Есть, товарищ капитан!
Чернов, отправляя Урбая к заставе, сказал пограничникам:
— Будьте осторожны с непрошеным гостем. — А сам поскакал к юрте Айкан.
Две собаки, которые ночью с Айкан побывали на заставе, встретили Чернова сердитым лаем.
Айкан вышла из юрты и прикрикнула на них; псы покорно замолчали, время от времени повизгивая.
— Здравствуйте, тетя Айкан! — стараясь быть веселым, крикнул капитан. — Поздравляю вас! Враг пойман.
— Урбая поймали? — с удивлением спросила Айкан, пожимая руку Чернова.
— Поймали. После узнаем, с какими целями он приезжал сюда. А вы сейчас идите к своей отаре.
— Почему? А где Темирболот? — вымолвила Айкан испуганно.
— Не беспокойтесь. Все в порядке. Урбая мы задержали, когда он разговаривал с Темирболотом. Дня два Темирболот побудет у нас. А потом, может быть, поедет дней на пять-шесть в Пржевальск, если это посчитает нужным наше начальство.
— Значит, отара осталась без присмотра? — забеспокоилась Айкан.
— Не волнуйтесь! Пока с отарой ходит наш джигит…
Чернов, простившись с Айкан, уехал к заставе.
Солдат, который был оставлен пасти овец, тоже не сказал Айкан о ранении ее сына. Вдруг во двор вбежала собака Темирболота. Она лаяла, бросалась на Айкан, беспокойно визжала и, покружившись вокруг юрты, вновь куда-то умчалась.
Сердце Айкан тревожно сжалось. Она стояла, не в силах двинуться с места. Ноги обессилели, лицо побледнело, и Айкан молча смотрела вслед убежавшему псу.
«Что случилось? Почему собака на меня набросилась? Если бы этот высокий джигит не соскочил с коня, не быть бы мне живой. Аллах сохранил. Но что все-таки с этой проклятой собакой? Дома невесть что происходит, а муж бросил отару и скрылся. Погоди у меня. За все получишь сразу!»
Суксур злилась на Чырмаша. Все вокруг было непонятным.
«Когда уедет вот тот проклятый? Почему он с утра здесь торчит?» — недоумевала Суксур, глядя на солдата, державшего за повод коня.
Наконец она подошла к солдату и поинтересовалась, что он здесь делает.
Солдат коротко ответил, что ждет командира.
Вдруг Суксур оторопела от внезапно мелькнувшей догадки. А не Урбая ли ищут солдаты, что утром здесь шныряли с собаками?
Женщина застыла на месте.
Мысли одна страшнее другой лезли в голову. Суксур то принималась плакать, то, взяв себя в руки, пыталась понять, что все-таки произошло.
«Так… А если Урбая уже схватили?! А может, и Чырмаша уже забрали? Брат — человек умный, сумеет выкрутиться… А муж? Что будет со мной? И мне несдобровать!»
И тут Суксур вспомнила, что на днях должен появиться человек, доверенный Урбая.
«А если уже устроена засада? Как того предупредить? Ведь тот, чужой, если его поймают, наверняка выдаст Урбая. Что с нами со всеми будет?»
Мысль о старухе матери лишила Суксур последних сил. Комок сдавил горло, на грудь навалилась тяжесть, слезы хлынули потоком… Оставалось только ждать.
Солнце стало уходить за высокий хребет, в оврагах, лощинах и долинах сгущались тени.
После того как капитан Чернов сказал Айкан, что Урбая поймали, она немного успокоилась. Ее уже не волновало, откуда Урбай пришел, кем послан, — она была уверена, что на заставе все узнают. Теперь ее немного смущало другое: о чем Темирболот мог разговаривать с Урбаем?
«Не пострадаем ли мы из-за этого старого волка Урбая? Не сможет ли он бросить тень на Темирболота? Скорее всего — нет. Но почему Темиш стоял с ним и разговаривал?» — задавала себе вопросы Айкан и не могла найти объяснения всему случившемуся. Мысль о ранении Темирболота в голову ей не приходила.
Немного ее смущало только присутствие джигита — пограничника, неотступно сопровождавшего отару.
Когда пришло время гнать овец к аилу, Айкан сказала солдату:
— Спасибо! Теперь можете ехать по своим делам. Я думаю, если даже погибнет целая отара овец, это принесет меньше зла, чем переход одного врага через границу. А вам опасаться нечего — я сама справлюсь.
— Не имею права нарушать приказы начальника, — возразил пограничник, — сколько раз вам объяснять? Пока не придет к вам в помощь другой человек, я уйти не могу.
— И до тех пор, пока не придет Темирболот или кто-нибудь еще, вы все время будете со мной?
— Так точно.
— Но скажите мне, почему все-таки сын мой не возвращается? Не случилось ли с ним чего?
— Э-эх! Сколько раз я вам говорил, что Темирболот в полном порядке…
— Не пойму я все-таки, зачем тогда вы здесь? Чует мое сердце, что не все ладно…
Айкан увидела, что к юрте идет ее бурая корова, и поспешила ей навстречу.
Айкан подоила корову, пустила к ней теленка и вдруг услышала рев мотора. Очевидно, грузовик поднимался сюда, в гору. Всмотревшись, Айкан узнала колхозный грузовик. Он затормозил у юрты Сагындыка, выбежавшая Аксаамай поздоровалась с людьми, сидевшими в кузове. Потом пожала руку кому-то сидевшему в кабине. Машина тронулась с места, направляясь к юрте Айкан.
Грузовик, гремя, подъехал ближе.
Из кабины вышел Эреше Омурбаев и, протягивая руки Айкан, приветливо сказал:
— О дорогая чабан Айкан, как жива-здорова?
— Здравствуйте, тетушка Айкан! — крикнул Кенешбек, вылезая из кузова и помогая сойти Айымбийке и жене Эреше.
Айымбийке бросилась в объятия Айкан.
Последним из кузова на землю спрыгнул начальник милиции.
Айкан пригласила всех в юрту выпить кумыса, потом снова все вышли на свежий воздух.
— Тетя Айкан, — сказал Кенешбек, увлекая ее в сторону. — Вы понимаете, почему мы к вам приехали?
— Не совсем, — ответила Айкан.
Кенешбек крепко пожал ей руку.
— Прежде всего поблагодарить за то, что зорко следите не только за четвероногими овцами, но и за двуногими шайтанами… Да, поблагодарить вас и помочь вам! Темирболот еще три-четыре дня у нас задержится. Он нужен для разбора дела… Не волнуйтесь… Вам одной с отарой справляться трудно. Айымбийке охотно согласилась вам помочь, а вот отца Эреше долго пришлось уговаривать. Но другого подходящего человека нет… Эреше до осени походит с отарой Чырмаша… А потом, может, и Чырмаш вернется, кто знает.
— А что с Чырмашем? — удивленно спросила Айкан.
— Кажется, его задержали…
— Да не может этого быть! — испугалась Айкан.
— Юрту его передадим отцу Эреше, пожитки отправим с машиной… Суксур заберет начальник милиции.
— Суксур тоже замешана? — спросила Айкан, вытаращив глаза.
— Тише, — предупредил ее Кенешбек, — не все должны знать об этом. Придется сказать, что Темирболот — на семинаре у пограничников, а Чырмаша мы будто бы пока перевели на другую работу в колхозе. Ну, вернемся к остальным. Садитесь в машину, — предложил он своим спутникам.
— Эй, дорогой Кенешбек, — сказал Эреше. — Может, мне поближе к Айкан юрту поставить?
— Правильно! — зашумели женщины.
Неподалеку от юрты Айкан сгрузили пожитки Эреше, и машина тронулась снова.
Айкан смотрела, как грузовик преодолевал небольшой подъем, и в смятении думала: «А вдруг я из-за пустяков подняла шум и навлекла на безвинных людей беду?» Но она отгоняла эти мысли.
Из оврага верхом на коне неожиданно выехал Сагындык, он весело крикнул:
— О тетушка Айкан, попросите у меня тыралга[9].
— Тыралга, дорогой, тыралга!
— О, да будет так, тетушка, да будет! — Сагындык засмеялся, соскочил с коня и бросил на землю убитую горную козу.
— Вы по поговорке «Дареному коню в зубы не смотрят» даже не смотрите, что я вам принес на новоселье! Просил у брата аллаха, чтобы он послал чего-нибудь получше, а он едва на эту козу расщедрился. Оказался не менее скупым, чем Чынатбай, который даже попробовать никогда ничего не предложит.
— Спасибо, дорогой! Жить зам с Аксаамай долгие годы в добром согласии и народить детей!
— Да сбудутся ваши пожелания, дорогая! А что, если эту козу разделить так, чтобы шесть человек из наших трех соседствующих семей наелись досыта?
— Делай так, чтобы все были сыты, — ответила Айкан и рассказала ему, что Чырмаша отсюда перевели, а Темирболот задержится у пограничников.
— А это что за солдат у твоей отары? — полюбопытствовал Сагындык.
— Не знаю, что он там делает, — притворно удивилась Айкан. — Видно, кто-нибудь из знакомых моего Темиша.
Она забежала в юрту, наполнила небольшой бурдюк кумысом и понесла солдату.
Сагындык, увлеченный разделкой туши, ничего не заподозрил. Он положил уже часть мяса в казан, другую часть в чашу, а в большую миску складывал нутряное сало, когда Айкан вернулась.
— О дорогой! Не такую уж худую козу послал вам ваш братец аллах.
