Александр Филатов - Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
– А Костя отлично изучил персонал, – тихо бросил Иван Васильевич Фёдорову за дверью, когда они первыми покинули кабинет начальника „Пятки“, будучи с вежливой предупредительностью пропущенными младшими работниками аппарата.
Уже к июню в Пятом главке были собраны досье на первых два десятка кандидатур, пригодных для решения поставленной задачи. Первым в списке этих кандидатов значился Андрей Черкасов. А в конце мая в центральной газете „Известия“ появилось объявление о конкурсе на замещение должности заведующего вновь создаваемой проблемной лабораторией НИИ МБП МЗ СССР.
________________
В институте МБП.
Воронежский этап своей жизни Андрей Васильевич провёл настолько погружённым в работу, что как-то, незаметно для самого себя, оказался оторванным от „большой жизни“ страны. Так что, сведения о конкурсе в знаменитом НИИ медико-биологических проблем с лёгкостью могли бы пройти мимо него, если бы не Ваня Черных. Именно его старый друг как-то вечером, после длительной дискуссии о подходе к математическому моделированию реакций живых объектов на внешние воздействия сказал:
– Андрюха! А почему ты до сих пор не подал документы на участие в конкурсе МБП?
– В каком конкурсе? – не понял Андрей.
– Ну, ты даёшь! Совсем от реальной жизни оторвался… Нет, я не осуждаю, –добавил Иван, заметив реакцию друга, – Всё правильно: иначе теперь, в нынешнем твоём положении к защите докторской тебе не пробиться. Разве что – сделать другую, с нуля. Но конкурс-то – как раз твой. Смотри: завлаб проблемной вновь создаваемой лаборатории! Направление, темы – никаких ограничений. Ведь это – как раз для тебя, для темы всей твоей жизни!
„С того разговора всё и началось“, – вспоминал Черкасов, сидя на своём месте в купе поезда, мчавшего его из Воронежа в Москву. Да, именно так всё и было. В тот же вечер Иван показал Андрею „Известия“ с объявлением конкурса. А какую-то неделю спустя Андрей отослал заказное письмо в конкурсную комиссию. Письмо это, кроме заявления на участие в конкурсе и требуемых документов, содержало лаконичный, но обстоятельный план „музыкально-физиологических“ исследований (впрочем, такое название плана обрезает заложенные в нём возможности и перспективы). Это был уже не тот первоначальный, сырой, во многом наивный детский план, о котором здесь шла речь ранее. Каждым своим словом план выдавал и серьёзность замыслов его автора, и глубокую продуманность деталей, и эрудицию, и исследовательский опыт молодого учёного. Заключительным разделом плана, как и надлежит, было изложение „предполагаемых результатов“ исследований.
Андрей, конечно же, как и все триста двенадцать миллионов человек Советского Союза, не знал и не догадывался, что „конкурсную комиссию“, состоявшую всего из полудюжины человек – высокопоставленных работников Пятого главного управления КГБ СССР, сотрудников научно-исследовательских институтов госбезопасности, больше всего привлекли слова не о предполагаемых результатах медицинского назначения, как куцая фраза о „достижении положительного влияния на нравственные качества человека“. Не знал Андрей и о том, что его письмо, адресованное в МБП, в тот же день было доставлено по закрытой линии факсимильной связи маршалу Шебуршину и его первому заместителю по темпоральной безопасности генерал-полковнику Фёдорову. А на следующий день в „Пятке“ состоялось совершенно секретное совещание, на котором присутствовали лишь ведущий эксперт одного из НИИ Пятого управления, начальник Пятого ГУ, маршал Шебуршин, да генерал Фёдоров, который и вёл заседание как сотрудник, имеющий не только соответствующие базовое образование и опыт работы, но и инициатор темы. Той темы, ведущим исполнителем которой предназначалось стать Черкасову. Совещание было необычайно коротким. Вначале получил слово эксперт „конкурсной комиссии“, известный более в качестве главного специалиста по отражению атак смертоносной психологической войны. Затем Фёдоров, на правах председательствующего, задал вопрос о том, будут ли какие предложения. Вопрос был чисто формальным, так как на лицах всех присутствующих отчётливо читалось удовлетворение, смешанное с облегчением „наконец-то, нашли!“
Так в пятницу 22 июня 2001 года Андрей Васильевич Черкасов оказался утверждённым в должности заведующего „проблемной лабораторией НИИ МБП МЗ СССР № 11“. Он не знал и не будет знать ещё некоторое время о том, как, для чего и благодаря кому он получил эту интересную должность и работу. Как не подозревал он и того, что долгих трёх лет до защиты давно готовой докторской ему ждать не придётся, что защита произойдёт менее, чем через год, к тому же – в закрытом учёном совете. Не было Андрею известно и о том, что, конечно же, он был отнюдь не единственным, кто „прошёл по конкурсу“ либо оказался иным способом отобранным для разработки нового „психологического оружия“: слишком уж важной была задача, и страна не могла рисковать, полагаясь лишь на труд и способности одного человека, как бы талантлив и работоспособен он ни был. Собственно, а почему мы тут всё время говорим об „оружии“? Ведь им не собирались никого „поражать“, „покорять“, либо – как это с успехом делает западное ТВ – „оболванивать“? Речь-то шла чуть ли не о прямо противоположном – о пробуждении самых высоких сугубо человеческих качеств – Совести, Ответственности, стремления к Правде… К тому же, пока что ещё никому не было известно, а достижим ли вообще такой результат средствами акустических воздействий на человека. А пока скорый поезд мчал молодого учёного из Воронежа в Москву.
________________
Институт медико-биологических проблем – учреждение режимное. И хотя формально он находится в ведении министерства здравоохранения СССР, многие, очень многие ведущиеся в нём темы являются закрытыми. О результатах подобных работ редко сообщают в открытой печати. А если и публикуют в общедоступной газете кое-что, то довольно скупо и, к тому же, годы и годы спустя, как это было, например, в связи с разработками МБП по космической программе. В то же время это крупное научно-исследовательское учреждение формально никак не связано ни с минобороны, ни с системой обеспечения государственной безопасности. Иными словами, этот институт как нельзя более подходил для того, чтобы организовать в нём проведение тех исследований и практических разработок, которые так интересовали ведомство маршала Шебуршина.
Черкасову далеко не сразу пришлось приступить к непосредственным исследованиям. Хотя, надо прямо сказать, всё выполнялось исключительно чётко и быстро, настолько, что у Андрея как-то, в самом начале, мелькнула уважительная мысль: „Смотри-ка, какая чёткость и дисциплина. Прямо – как в армии!“ Под маркой обоснования научной и практической значимости исследований, „предложенных“ Черкасовым (а на деле – организуемых госбезопасностью), и размеров необходимого финансирования с него потребовали детальнейшего плана направлений и глубины предполагаемых исследований. Поначалу Андрей возмутился: как это можно заранее спланировать и измерить? – Дело-то, его тема – это нечто совершенно новое! Впрочем, внешне он своих чувств, как ему казалось, никак не проявил. А вскоре пришлось и порадоваться этому: необходимость что-то „доказывать“ и „разъяснять“ представителям администрации принесла запланированный в „Пятке“ результат. А именно, Черкасов не только сумел выявить в своём первоначальном плане (представленном на „конкурс“) слабые места, но и пришёл к нескольким совершенно новым для него соображениям. Соображения эти, вернее – пока ещё сырые мысли, повернули Андрею им же самим инициируемую тему с совершенно новой, неожиданной стороной и обещали принести соблазнительные практические результаты.
Будучи человеком открытым и честным, Андрей во время своей очередной встречи (консультации и доклада) с „представителем администрации“ МБП так прямо ему и заявил: „Вы подарили мне совершенно новые, интереснейшие идеи!“ Администратор же, в роли которого выступал один из опытнейших экспертов-психологов Пятого Главного управления, сразу же постарался откреститься от авторства этих идей и отшутился, сказав, что „один дурак может поставить, задать столько вопросов, что и сотня самых умных не сумеют на них ответить“. Такое отмежевание было необходимым в интересах дела: Черкасов (как и его дублёры, неведомые ему) должен был воспринимать всё, связанное с его темой, как своё собственное, а не навязанное или подсказанное ему со стороны. В противном случае в его сознании почти неизбежно произошёл бы раскол, своего рода размежевание вопросов и задач темы на „свои“ и „чужие“, кем-то ему навязанные. Подобное размежевание могло бы лишь повредить делу.
