Александр Филатов - Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)
Андрей был обрадован и растроган чуть не до слёз:
– Дорогие мои… Друзья! Спасибо, спасибо вам, что пришли. Что проводить пришли. Откуда узнали? А, Ванюша сказал, наверное, – бормотал в волнении Черкасов.
– Долгие проводы – лишние слёзы! – прервал эту речь программист, – Вот тебе, Андрей Васильич, документация, Смотри мне, изучи внимательно!
– Держи чемоданчик, – тут же прибавил инженер, – Нет, лучше я тебе, Васильич, сам его в купе занесу. Не то – ещё уронишь, чего доброго…
– Куда вы, куда?! – Всей гурьбой! – запротестовала проводница, перегораживая путь Маше, – С детьми – нельзя!
– Ладно. Андрюша, всего тебе самого-самого! – пожелала Мария Черных отъезжающему.
Тем временем остальные провожающие расположились, вполне по-хозяйски, в купе Андрея. Один из них уложил выхваченный у Черкасова из рук чемодан под нижнюю полку. Другой уселся на ней, расположив на коленях принесённый чемоданчик, расщёлкнул его простые замки, приподнял крышку, опять её закрыл, явно волнуясь. Наконец, Андрей и сам появился в своём купе.
– Садись, Васильич, рядом, – предложил программист, державший на коленях свой чемоданчик, – Это – тебе. От всех нас. Держи крепко!
Черкасов, ещё не понимая, в чём дело, послушно уселся на мягкую полку рядом с программистом. Взял чемодан, открыл крышку и замер: „Вот это – подарок! Царский! Это же – настоящая лиэвма! Маленькая какая! “ Благодарными глазами он обвёл провожающих:
– Спасибо, ребята! Нет слов… А с математическим аппаратом, полагаю, ты собираешься помогать?! – добавил Андрей, глядя уже только на Ивана.
– Конечно. Всегда готов! Но, ты учти, это – всё Машенька придумала.
– Ну, да, придумала, – подтвердил инженер, – А мы все тут и ребята с двух наших кафедр, мы – подключились.
– В общем, давай, дуй! Работай! – заключил программист, – А в папке – подробнейшие инструкции. Голова у тебя на месте – разберёшься!
Вскоре поезд уже отсчитывал постукиванием колёс первые километры пути, а Андрей Черкасов в 2001 году стал первым в мире обладателем портативного „компьютера“ с десятичасовым запасом времени автономной работы, терабайтным накопителем и быстроходностью в несколько триллионов операций в секунду.
––––––––––––––––
Совещание.
В первой половине мая 2001 года, сразу же после Дня Победы в кабинете начальника Пятого Главного Управления государственной безопасности Советского Союза Платонова состоялось совещание. И хотя на совещании присутствовал первый зам „шефа“ академик Фёдоров, это никак не сказывалось ни на высказываниях, ни на общей линии поведения младшего по званию и должности председательствующего. Фёдоров впервые пришёл на подобное совещание сюда и был чрезвычайно доволен: молодой генерал-майор был ещё лучше прежнего начальника „Пятки“ – более смел, гораздо более эрудирован; при всей внешней дисциплинированности в нём чувствовались не скованные никакими уставами и субординацией оригинальность мышления и инициатива. Алексею Витальевичу вспомнились книги воспоминаний начальника той, прежней „Пятки“ из преодолённой реальности – генерал-полковника Ф.Д.Бобкова. Всё это было воспоминаниями человека недалёкого, скованного не только уставом и субординацией, но и явным преклонением перед Андроповым (доходящим до лизоблюдства), то и дело допускавшим признания вроде „не знал“, „не имел представления“, „не понимал“. Какое уж тут противостояние тотальной психологической войне, обошедшейся тогда Америке во многие сотни миллиардов долларов и приведшей к ликвидации СССР!
Найденный Шебуршиным в начале восьмидесятых новый начальник для „Пятки“ – всё понимавший и болевший за страну чрезвычайно инициативный патриот, тем не менее оставался человеком сугубо военным. Да, он во многом исправил положение, по-новому организовав работу управления. Управления, которое в его бытность стало ещё одним Главным. Но столь широкой эрудиции Платонова и, главное, этого его ничем не скованного творческого мышления, искрящегося водопада идей и неортодоксальности решений у него не было. Зато у ушедшего на заслуженный отдых недавнего начальника Пятого ГУ было ещё одно незаменимое качество: умение видеть и не стесняться своих недостатков, возмещая их способностями тщательно подбираемых им подчинённых. Вот и замену он себе нашёл с тем расчётом, чтобы „преемник“ смог его превзойти по всем статьям. Фёдоров давно убедился в том, что чистые дела могут делаться лишь чистыми руками и только людьми с чистой душой. Но людей такой кристальной чистоты как у три месяца назад занявшего пост начальника „Пятки“ Платонова и его предшественника Алексею Витальевичу доводилось встречать нечасто. Ещё в январе Платонов был подполковником где-то в далёком от Москвы Забайкалье. А менее трёх лет назад он работал в должности ассистента кафедры психологии одного из университетов в Восточной Сибири. Защитив блестяще диссертацию на соискание учёной степени кандидата психологических наук, он не стал делать карьеру, а пришёл в областное управление КГБ и попросился на работу в „отдел борьбы c психологическими диверсиями“, по понятным причинам не зная структуры и наименований подразделений той главной иммунной системы страны, где бы ему хотелось работать. Тогда-то его и приметил начальник Пятого Главного управления, ныне ушедший в отставку, а Платонов незамедлительно стал майором (с учётом его кандидатской степени и опыта работы по специальности). Почему-то ему доставались самые трудные задания. Задания, которые требовали не столько опыта чекистской работы, сколько инициативы, творческой мысли и… душевной чистоты. По прямому указанию из Москвы инициативу нового секретного сотрудника ничем не сковывали.
А менее полугода назад подполковник Платонов самостоятельно вышел на сеть умно и тонко действовавших американских агентов, работавших в Красноярске среди студентов. План разработанной Платоновым операции нейтрализации был одобрен областным управлением КГБ и утверждён лично начальником Пятого ГУ. В канун нового года созданная американцами сеть была нейтрализована. Возмездия не избежал ни один из виновных. В Красноярске был проведён показательный процесс, а в „Красноярской правде“ появилась умная, явно написанная хорошим психологом, разоблачительная статья, предназначенная для молодёжи и ею востребованная. Подписана статья несомненно псевдонимом – Ф.Дзержинский. Статья эта не только раскрывала методы, использованные американцами для очередной психологической диверсии, но и была написана столь захватывающе интересно для молодых людей, пользовалась таким спросом, что областному издательству пришлось спешно издать её отдельной брошюрой. Надо ли пояснять, что под псевдонимом „Ф.Дзержинский“ выступал подполковник Фёдор Андреевич Платонов и что именно он три месяца назад, в феврале занял свой новый и чрезвычайно ответственный и важный пост в системе обеспечения безопасности страны…
Поначалу кандидатура тридцатипятилетнего Платонова вызвала у Шебуршина сомнения и возражения. Но начальник „Пятки“ знал, что делал и как убедить грозного, но уже далеко не молодого маршала: подготовленное им досье кандидата в „преемники“ было исчерпывающим и чрезвычайно убедительным. Шебуршин взял его домой – в качестве вечернего чтенья. Прочитав, не выдаржал и, глянув на часы (было около полуночи, значит, в Калининграде – двадцать два часа), позвонил своему старому соратнику и другу:
– Здорово, Алексей Витальич! Не спишь… ну, тогда прими факсимильное сообщение…
– Привет, Леонид Иваныч! Что за срочность? Почему – домой?
– Какая разница, линия–то закрытая… Ну, что? Факс включил?
– Да, включил, включил… принимаю… Вика тебе поклон шлёт…
– Ей тоже дай почитать, а с утра пораньше позвони: я Ивана Васильевича на десять пригласил – обещал ответ дать по его кандидатуре.
– Иван Васильич! Тогда можно не читать! Я ему верю больше, чем себе…
– Вот что, генерал-полковник, – перешёл Шебуршин на шутливо-официальный тон, нередкий в их отношениях, – Приказываю прочесть и утром, не позднее девяти–нуль–нуль по Москве дать своё заключение! Ну, покеда, Алексей!
– Будь здоров, товарищ маршал… спи спокойно!
– Ну–ну! Это ты на моих похоронах скажешь! – завершил разговор маршал и, не дав ответить, положил трубку телефона специальной, защищённой связи.
Алексей читал досье Платонова со смешанным чувством: радуясь, что такой безусловно подходящий человек займёт пост того, кто руководит всей обороной страны в затянувшейся смертоносной информационно-психологической войне; одновременно Фёдоров грустил, что Иван Васильевич надумал уйти в отставку (хотя, пора, давно пора – два инфаркта и аортокоронарное шунтирование за последние десять лет и возраст – порядком за шестьдесят). В отставку уходит тот, с кем вместе пережито столько трудных часов и боёв на незримом фронте. В то же время генерал-полковник гордился, радовался тому, что кристально чистый, честный, умный, творчески одарённый и волевой патриот, не колеблясь, предлагает вместо себя человека, которого считает не просто достойным, но и открыто называет „более достойным, чем я“. Ко всем этим чувствам примешивалась и доля стыда. Алексей стыдился себя – такого себя, каким он поначалу (и долгие годы) был в той, ныне преодолённой реальности – замкнутым на своей науке и на своей семье человеком, который не очень-то задумывался о судьбе народа и страны, который принимал даваемые социальным строем блага как нечто естественное, чуть ли не природное… Ещё неизвестно, во что бы он с годами превратился, если бы не все эти испытания „перестройкой“ (той, а не нынешней!), „реформами“ (согласно разработанному в Гарварде проекту), последующей оккупацией НАТО, гибелью родных… Видимо, что-то из всех этих мыслей отразилось на лице, потому что Вика ласково, но не без тревоги спросила в тот вечер:
