Геннадий Пациенко - Кольцевая дорога (сборник)
— Отправь-ка ты нас этим сборным, — попросил Сенька. — Вот так надо домой!.. — провел он ребром ладони по горлу.
— До пригородного не уедете, ребята. Запрещено останавливать, сами знаете. Попадется кто, шуму да крику наделает, — дружески укорил Сеньку дежурный.
— Попроси скорость сбавить!
— На ходу нельзя.
— А то давай сам посигналю!
— Я тебе посигналю, — пригрозил дежурный. — Под суд хочешь?
— Да мигом вскочили бы…
— И как это ты мигом вскочишь со своим драндулетом? Не могу, ребята, ей-богу, не могу. Объясняться придется.
— Тебя это смущает? — спросил в свою очередь Сенька, показывая на велосипед. — Его забирать я не намерен… — заключил он с тяжелым вздохом.
— Купил, что ли, на какой станции?
— В городе.
Дежурный уставился недоуменно на Сеньку:
— В го-о-роде? Так и вез бы сразу домой.
— Времени мало было…
Услышав это, Васька насторожился: Сенька говорил неправду. К поезду он приходил вначале без велосипеда, с ним появился позже. И к чему понадобилось везти его? Постепенно Васька начал медленно прозревать. И чем больше он думал, тем сильнее растравлял в себе возмущение от внезапной догадки…
— Я, ребята, сдаю скоро дежурство. Уведут без меня ваш транспорт.
— Не затем я вез его, чтобы стеречь, — возразил Сенька.
Зачем же тогда, позволь узнать?
— В подарок тебе, чтоб домой было на чем добираться скорее. Далеко ведь живешь от станции? Я знаю.
— Ну, допустим, — смягчился дежурный. — Не все близко живут…
— Вот бери и на здоровье пользуйся. Помни Сеньку-сибиряка!
— Странный ты человек, Семен! Мне за двадцать лет работы дорога таких подарков не делала.
— Вот народ! — возмутился, из себя выходя, Сенька, обращаясь к молчавшему Ваське. — Ты подумай, от добра отказывается. Поотвык, что ли?
Сенька поднялся и, не долго думая, подкатил велосипед прямо к дежурному. Взяв его руку, он положил её на руль, тем самым подчеркивая, что дело свершилось и не к чему толочь воду в ступе.
— Бери. Не спорь!
— Да за что подарок-то? — растерянно допытывался дежурный.
— Есть за что…
— Хоть бы знал!
— Узнаешь — не возьмешь…
— Дежурному то и дело звонили, и не хотелось мешать занятому человеку перед концом работы. Сенька махнул рукой и направился к выходу, услышав шум приближающегося поезда. Поднялся и Васька. Через станцию, не сбавляя скорости, прогрохотал товарный. Сенька проводил его каким-то тоскливо-щемящим взглядом.
— Идите в сквер, — посоветовал дежурный, вышедший на перрон встречать поезд. — Или пива в ларьке попейте, завезли вчера. Сдам дежурство, подойду.
— Может, и вправду пива попить? — спросил Сенька, когда они вошли в сквер. — Смотри за сумками. Я скоро, — Сенька порылся в кармане и позвякал мелочью. — У тебя есть с собой?
— Немного найдется.
— Давай.
— Только велосипед не купи, — неожиданно съязвил Васька. — А то дарить не найдется кому… Хватит с тебя и одного.
Сенька задержался и пристально посмотрел на напарника:
— Раз приказываешь, не буду.
— Скажи, откуда этот велосипед? — спросил Васька заметно смелее.
— Разве ты не слышал? Купил.
— Но мы уезжали ночью!
— Ну и что?
— У тебя не было времени на покупку!
— Тогда украл.
— Я серьезно.
— Я тоже, — спокойно ответил Сенька. — У одного шалопая прихватил.
— Так я и думал! — возмутился Васька. — Так я и думал! — добавил он с пророческим негодованием. — У меня бы тоже спер?
Сенька снял сумку и бросил в траву:
— Может, и не стал бы: ты трудишься. В люди выбиваешься. И не сегодня-завтра выбьешься.
— Дико красть и потом дарить, — не унимался Васька.
— Вполне возможно. Так я подался.
— Ладно… — вяло согласился Васька. Ему тоже хотелось пойти куда-нибудь, но трогаться с двумя кондукторскими сумками было обременительно. И Васька лег, подложил одну сумку под голову, а другую под локоть. Даже если уснет, никто не решится взять сумки: Васька в момент проснется.
Но он не спал.
Солнце нежарко проглядывало сквозь листву и хмарь облаков. От травы тянуло устоявшимся летом и чуть-чуть запахом шпал и вагонной смазки. Он ощущал их так же привычно, как ощущает человек родной быт.
Покойно дремалось и думалось. И не верилось, что целую зиму уносился он в своем хвостовом вагоне в снежную мглу, в трескучий мороз, в каленые звездные ночи… Прыгал и приплясывал на переходной площадке, боясь окоченеть за долгий путь. И как ни стерег себя, одетый в полушубок и валенки, он все равно однажды уснул.
Загляделся в одну из ночей на огни в домах, замечтался о незнакомке, теплом уюте и не заметил, как задремал… А поезд несся, обволакивало тамбур поземкой, убаюкивало коченевшего Ваську.
Не миновать бы беде, не спохватись на станции Сенька. Как догадался метнуться к задней площадке — до сих пор неясно. Ждало неминуемое ЧП. Прежде не ходил и не проверял он Ваську, в тот же раз что-то подтолкнуло.
Станция, где растормошили Ваську, располагалась недалеко. Там он как бы второй раз родился…
Хотя ларек был рядом, но пропадал Сенька уже изрядно.
— Вот и мы, — объявил он, кладя на траву фуражку. — Дежурного не было?
Васька не отозвался, уверенный в «краже» велосипеда и полагая, что дежурный нужен, чтобы получить с него магарыч за подарок. Сенька же и внимания не обратил на его недовольство.
— Пойду проведаю, — сказал он, направляясь к вокзалу.
До пригородного оставалось немного. Не теряя времени, Васька вынул из сумки снедь и разложил на газете. После этого заглянул в сумку Сеньки, как обычно делали они в дороге, садясь подкрепиться. Сумка оказалась пустой.
Это чуть удивило Ваську: без еды в путь-дорогу главный не отправлялся. И Ваське не советовал. Многовато набиралось сегодня загадок.
— Ай да умник! — прозвучал над ним знакомый голос. — Не стол, а клад. Ты посмотри только, — обращался Сенька к дежурному, с которым пришел. — Колбаска, яйца, лук… Скатерть-самобранка!
Похвала пришлась Ваське по душе. И хотя ничего особенного не было, а все же приятно, что похвалили при другом человеке.
— Садитесь, — пригласил Васька, — а то поезд скоро.
Сели на траву вокруг газеты. Сенька подал каждому по бутылке пива, а Васька протянул по бутерброду, яйцу и луковице.
— Ну, за что? — спросил для символики Сенька.
— За зимние поезда, — ответил дежурный. — За вас, ребята. Чтоб всегда все хорошо было.
Сенька выпил пиво, а от бутерброда отказался. Время от времени он поглядывал на часы.
Дежурного потянуло на разговоры:
— Я вам вот что скажу, ребята. Кому зимой сон да отдых, а нам так маета одна. Летом только и отойдешь маленько, как сейчас. — И он заговорил о пережитом, о разных случаях, приключившихся в холодное снежное время.
— Да здесь разве зимы? — усмехнулся Сенька. — Вы бы сибирские попробовали.
— Не скажи, Семен. Не скажи, — возразил дежурный. — Выпадают и здесь. Иной раз на товарняках замерзали, когда перегоны дальние. Выйдешь на рассвете поезд встречать — грудь заломит. Вам, кондукторам, я всегда сочувствую. Вытерпи попробуй — несколько часов без остановок. Каждый раз смотрю видны ли?.. Не дай бог замерзли. Особенно на хвосте. Не разгляжу да засомневаюсь — на соседнюю станцию звоню: проверьте, мол. Редко, но звоню. И в эту зиму звонил однажды…
— О главных ты так не заботишься, — прервал рассказ Сенька.
— Не в том дело, Семен. Вы, главные, народ поопытнее. Попрыгаете там, попляшете, не дадите себе уснуть. Эти же, — показал дежурный на Ваську, — пока о любви больше думают.
— Васька, признайся, — перебил опять Сенька дежурного, — думаешь в дороге о девках? Только честно!
Васька смутился и не ответил — о девчонках он чаще всего и думал. И мнилось ему, что на полустанках и станциях живут они, самые красивые, тихие, скромные. И в ту морозную ночь на площадке ровно стучавшего колесами товарного поезда о них мечтал…
— Постойте-ка, парни, постойте… — приподнялся на коленях дежурный, видя, как Сенька в который раз посматривает на часы. — А не о вашем ли поезде звонил я?..
— Нет. У нас зима прошла без ЧП. Правда, Васька?
— Конечно! — с готовностью подтвердил напарник. — У нас всегда без ЧП, — хвастливо добавил он.
— Что ж, это хорошо… — поддержал дежурный. — Такое дело, оно ни к чему.
На подходе к станции дал знать о себе пригородный. Васька с Сенькой заторопились. С платформы они помахали дежурному на прощание. И тот ответно махнул фуражкой…
* * *В вагоне Васька, не мешкая, занял два места — себе и Сеньке. Ехать предстояло изрядно, и был толк прикорнуть. Но сон не брал, сквозь убаюкивающую дрему Васька наблюдал за вагоном и главным, беспокойно поглядывавшим на часы. Не выдержав, спросил:
