Михаил Барышев - Весеннее равноденствие
— Надо же увеличивать выпуск станков, — попытался напоследок возразить Цыплаков.
— Надо. Только не таких колымаг, какие выпускают сейчас славные станкостроители. Им надо заботиться не о новых производственных площадях, а о кардинальном улучшении уровня выпускаемых машин. Увеличивать же выпуск продукции, которая сейчас производится станкостроительным заводом — это все равно что увеличивать в наши дни выпуск керогазов или примусов.
— Или фонарей «летучая мышь»… Были такие светозарные приспособления, — с улыбкой уточнил седовласый врач и снял очки.
— Разве можно сейчас мириться, что выпускаемые заводом токарные станки обеспечивают лишь двадцать процентов чистого рабочего времени, тогда как гидрокопировальные автоматы дают такого времени уже пятьдесят процентов.
— Станки с программным управлением еще больше выдают, — поддержал Готовцева токарь. — Все девяносто процентов выкладывают. Не станки, а загляденье!
— Так зачем же нам поступаться депутатской совестью и доверием избирателей и делать исключение, отводя землю для ненужного строительства? Деньги, какие министерство выделяет для нового строительства, нужно направить на модернизацию оборудования и перевод станкозавода на выпуск продукции, отвечающей современным требованиям.
— Полностью поддерживаю предложение товарища Готовцева, — заявил врач, добро улыбнулся и добавил: — Зачем же нам быть помощниками в ненужной затее с отводом земли? Не тот, говорят, дурак, кто просо на чердаке сеял, а тот, кто ему помогал.
Члены депутатской комиссии дружно рассмеялись, и Цыплаков понял, что вопрос провалился.
Звонить Агапову он не стал. Приятно сообщать хорошие новости, а дурные и сами дойдут. Не стал Цыплаков звонить и потому, что завтра станкостроителям должны были вручать переходящее знамя и огорчать Агапова накануне такого события просто не хватило сил.
К тому же Цыплаков вспомнил, что утром у него першило в горле и покалывало в груди. После заседания он отправился в поликлинику, получил бюллетень в связи с острым респираторным заболеванием и умахнул на электричке за город к заботливой теще, где во время болезни его не будут тревожить настырные директора, где вдоволь будет свежего молока и меда, столь полезного при подобных заболеваниях.
Глава 9. Палки в колеса
— Да, Андрей Алексеевич, именно так, — принципиально новое решение узла, — сказал Шевлягин, придерживая ватман, чтобы начальнику было удобнее рассматривать чертеж. — Перевод элементов скольжения на вращение упрощает конструкцию, дает повышение мощности за счет снижения затрат на трение, уменьшает габариты и позволяет улучшить смазку…
— Бобышку за каким дьяволом сюда прилепили?
— Для увеличения прочности.
— А нужно ее увеличивать?
— Предполагаем возможность сопряжения динамических нагрузок.
— Конструктор должен знать, а не предполагать. Точно знать… Почему Павел Станиславович отверг чертеж?
— Сомневается, будет ли работать узел такой конструкции.
— Ты как считаешь?
— Считаю, что будет.
— А на самом деле?
— Не знаю, Андрей Алексеевич, как на самом деле, — зло ответил Шевлягин. — Первая же такая конструкция… Может, и бобышка не нужна, может, и в самом деле при работе все здесь заскрипит. В деле это можно узнать. Сделать опытный образец и в металле довести конструкцию. Вот тогда и ответим, прав товарищ Веретенников или нет… Опытный образец нужен. Только так можно выяснить, великая это идея или глупость.
— Ты считаешь, что великая идея?
— Убежден, — упрямо ответил Шевлягин. — Потому и предложил Павлу Станиславовичу использовать конструкцию в проектируемой линии. Надоело уже, Андрей Алексеевич, до чертиков косить собакам сено. Разгоняйте тогда бюро перспективного проектирования и дело с концом. В общем, если не возьмете чертеж для использования в линии, я подаю заявление об уходе…
Андрей Алексеевич слушал разгоряченные тирады Шевлягина и понимал его. Так можно понять архитектора, по проектам которого не построено ни одного дома, понять профессионального военного, не подавшего ни одной команды в настоящем сражении.
Но он понимал и Веретенникова, отказавшегося принять на веру новое решение ответственного узла автоматической станочной линии. А если в самом деле великое творение перспективщиков откажется работать? За воротник тогда возьмут в первую очередь Готовцева и Веретенникова. На их головушки тогда посыплются не шишки, а самые натуральные булыжники.
— Изготовляйте опытный образец и проверяйте в работе, — настойчиво продолжал Шевлягин. — Хватит нам друг другу на пальцах доказывать.
— Где изготовить такой образец? Три года нам будут такой образец изготавливать, а мы в будущем квартале должны начать выдачу рабочих чертежей. Кто за месяц такой образец сделает? Ты думаешь, что говоришь?
— Думаю. Свою экспериментальную базу ОКБ должно иметь. Это же ясно, Андрей Алексеевич, как божий день. Хватит нам ходить на поклон к добрым дяденькам. Лбы порасшибали, толку что? Если наша новая конструкция окажется в работе, она в пять раз перекроет все затраты на опытный образец. Мы же в образце ее доведем до такой кондиции, что заказчик пальчики оближет. Нужно нам иметь экспериментальную базу. И не закуток, как на станкостроительном, а собственный завод. Это, между прочим, не моя фантазия. Многие ребята у нас в бюро так считают.
— Считать легко. Голосованием тут не решишь, Шевлягин. И завод тоже не тульский пряник, его за полтину не получишь… Солидно у вас все получается. Главное в том, что всякое упрощение конструкции повышает ее надежность.
— Будет она работать, Андрей Алексеевич. Даю гарантию.
— Гарантии, Вася, выдает только Госстрах, да и тот, как тебе известно, иной раз ошибается и выкладывает собственные денежки… Насчет экспериментальной базы ты верно говоришь. Позарез она нужна.
— Раз позарез, так вышибайте ее у начальства. Чего резину тянуть?
Готовцев мог конкретно ответить на вопрос нетерпеливого перспективщика, но удержался. Сообразил, что конкретный ответ Шевлягин тут же разнесет по всем четырем коридорам ОКБ, и станут явными замыслы начальника, вылезет, на свет божий вся его стратегия.
Для появления на экспериментальном участке Андрей Алексеевич выбрал нужное время.
В знакомом закутке, где на проволочной оградительной решетке красовалась замызганная, с полуоблупившейся краской трафаретка, извещающая, что именно здесь воплощаются в металл прогрессивные конструкторские идеи, Готовцев увидел сменного мастера Афонина и единственного станочника, фрезеровавшего какую-то заготовку.
Мастер Афонин, давний приятель Готовцева-старшего, хорошо знающий и Андрея Алексеевича, приходу начальника ОКБ не обрадовался. Неожиданное появление начальника оторвало мастера от нужной работы. Зажав в тисках кусок стального прута, Афонин старательно обрабатывал его драчовым напильником. При появлении Готовцева он попытался было загородить спиной «левачок», но было, поздно.
— Шатун для своего «Вихря» мастерю, — признался Афонин. — Полетел, паразит, в воскресенье, а в магазинах ведь шатун не добудешь. Такой пустяковины наделать не могут, вот и приходится вручную елозить до седьмого пота… Комедь!
Мастер Афонин был заядлым рыболовом. Из тех, кто в разгар клева не поленится и шатун вручную смастерить, и съездить за свежим мотылем в Вологду или Сызрань.
— Понимаешь, какая штука, Алексеевич, приключилась. Километров десять мы с дружком отмахали до заветного места, а шатун — раз! — подсек под коленки. В обрат на веслах шли, а тут встречный ветерок взялся. Руки отмотали. Ни одна зараза не согласилась взять на буксир. Бывают же такие люди…
Обычно не отличавшийся многословием мастер Афонин явно намеревался угостить Готовцева длинной рыбацкой байкой.
— В другой раз, дядя Петя, про рыбалку расскажешь, — перебил Андрей Алексеевич мастера. — Почему на участке пусто?
— Так день какой! Родитель твой сейчас в президиуме заседает, а остальные кто куда.
— А если точнее? Строгальный вот стоит без рабочего, у расточного тоже никого нет, сверлилка простаивает…
— Так день какой! Знамя нам вручают. В клубе идет торжественная часть.
— Ты мне голову торжественной частью не забивай. Я по цехам шел, работают люди как положено. На торжественной части те, кто от смены свободен. Почему на экспериментальной станки простаивают?
Афонин засопел, развинтил тиски и с грохотом кинул в ящик стола недоделанный шатун.
— Потому не работают, что мы сбоку припека, — сердито ответил мастер, и бритая щека его дернулась, будто Афонина укусил невидимый комар. — Ни черту мы здесь, как говорится, кочерга, ни богу свечка. Потому и станки простаивают… Месяц кончается. У нас сейчас технологи гайки крутят, а экономисты кожухи красят… Снял начальник механического рабочих с экспериментального участка. Одного Гришку Савина оставил. Вроде как на расплод. А что Гришка наработает, если у него производственный стаж три месяца и четыре дня. Только что из пэтэу вылупился, на крыло еще не стал, как тот утиный подлеток.
