Анатолий Соболев - Награде не подлежит
И мысли все бежали и бежали в Ваенгу, к Любе. Вот кто сердце присушил...
Ночью их подняли по тревоге.
Только в открытом море объявили: идут на спасение подводной лодки — подорвалась на мине. Водолазам предстояло спасти экипаж. К утру они были на месте катастрофы. В серой рассветной дымке «Святогор» лег в дрейф. Там, внизу, под черными тяжелыми водами, лежала беспомощная подводная лодка, и неизвестно было — остался ли кто жив на ней? И насколько им хватит воздуха?
К месту катастрофы спешили и другие спасательные суда, «Святогор» пришел первым.
Младший лейтенант Пинчук, накинув на голову капюшон канадки, защищал лицо от тяжелых хлопьев мокрого снега, который, несмотря на апрель, валил, как в январе. Над местом катастрофы в разрывах тумана был виден беспокойно мотающийся на мелких волнах облепленный пластами снега красный аварийный буй, выброшенный с подводной лодки.
Великая холодная тишина была здесь, и от этой тишины сжималось сердце.
— Вы готовы? — спросил Пинчук,
— Готов, — ответил Костя.
Он был уже в скафандре, только без шлема. Осталось ступить на трап, и на него наденут шлем, закрутят гайки, и он первым пойдет в эту черную дымящуюся воду, навстречу неизвестному.
Еще на подходе сюда, к этому месту, младший лейтенант Пинчук появился в водолазном посту и спросил: «Чья очередь идти в воду?» «Моя», — ответил Костя. «Одевайтесь, чтобы когда придем на место, не терять ни минуты». Лубенцов метнул прищуренный взгляд на Пинчука и сказал: «Я думал, сначала пойдет водолазный специалист». Красные пяти покрыли лицо Пинчука, но он овладел собою: «Вы полняйте приказ!» «Ему нельзя», — предупредил Лубенцов, и все в водолазном посту насторожились «Что значит — нельзя?» — Пинчук недовольно сдвинул брови. «Ему можно ходить только на малые глу бины, а на какой глубине лежит лодка — мы не знаем», — пояснил Лубенцов.
На обследование лодки должен был идти опытный водолаз. Таких на «Святогоре» было трое: Пинчук, Лубенцов и Костя. Остальные не в счет — молоды, зелены, неопытны.
Но Лубенцов грипповал, с температурой и насморком в воду идти нельзя. У Пинчука нарывал палец, рука была перевязана, а главное — он давно не ходил в воду, потерял навык. Внешне здоровым был только Костя. Да и очередь идти в воду была именно его.
И все же Лубенцов настаивал на своем, не спуская понимающего взгляда с Пинчука. А Костя подумал, что зря задирается Вадим, ничего с ним, с Костей, не случится. Уже год как он из госпиталя и все с ним в порядке. Да и не должна быть большой глубина, на которой подорвалась лодка, — произошло это уже неподалеку от берега.
И теперь, когда они пришли на место, Пинчук еще раз спросил:
— Вы можете идти?
— Могу, — ответил Костя,
— И все же я прошу послать меня, — резко произнес Лубенцов.
— Они там ждут! — Пинчук кивнул на воду. — Что за торговля! Что вам здесь — базар!
— Не базар! — с вызовом ответил Лубенцов и побледнел.
Они встретились глазами, и Пинчук медленно произнес:
— Хорошо.
И это «хорошо» прозвучало угрозой. Все поняли — нашла коса на камень.
Сузив глаза, Пинчук отчеканил:
— Товарищ старшина первой статьи, я отстраняю вас от работы и приказываю покинуть палубу!
Побледневший Лубенцов долго смотрел на Пинчука и медленно сквозь зубы процедил:
— Ты ответишь за это, младший лейтенант.
— Приказываю покинуть палубу! — взорвался Пинчук.
Лубенцов круто повернулся и пошел прочь.
Младший лейтенант Пинчук был возмущен. Эти «старики» совсем распоясались. Узнав о демобилизации, перестали подчиняться, вступают в пререкания, ведут себя, как будто они уже не на службе. И хотя Пинчук, конечно, уже ничего не мог сделать Лубенцову в дисциплинарном порядке — кто будет наказывать человека, на которого уже заготовлены демобилизационные документы! — но он все же указал ему его место.
Сейчас был самый удобный момент заявить о себе как о расторопном и знающем свое дело офицере. Пинчук первым прибыл на место катастрофы, и, пока другие топают сюда, лодка будет обследована. А о том, кто первым сделал это, будет знать самое высокое начальство на флоте, а может, и в Москве. Дело нешуточное — спасение подводной лодки. Нельзя упустить такой случай показать себя. Нельзя не ответить на неожиданную улыбку фортуны.
Пинчук давал последние наставления Косте: с чего начинать осмотр, на что обратить внимание в первую очередь, а главное — опредлить, живы ли люди. Костя слушал Пинчука вполуха — не впервой шел он на обследование и без указаний младшего лейтенанта знал, что в первую очередь осматривать и о чем докладывать. Пока он будет обследовать, подойдут другие спасательные суда, подойдет и «Нептун». И если люди на подводной лодке живы, то с «Нептуна» спустят водолазный колокол, при помощи которого будут спасать экипаж...
Костя привычно падал вниз, и воздух едва успевал догонять его. И снова перед иллюминаторами мелькали отметки глубин на спусковом канате, опять вода становилась все темнее и темнее и все сильнее и сильнее заковывала в латы, обжимая тело со всех сторон. Знакомо покалывало барабанные перепонки, пока еще легонько, вроде бы даже нежно, но вот-вот уже вонзятся огненные иглы, и тогда хоть криком кричи. Пора «продуваться»!
У отметки «Тридцать» Костя задержался. Надо было- подождать, пока догонит его воздух, надо насытить организм кислородом, чтобы не наступило кислородное голодание. Костя ухватился за пеньковый спусковой конец и, наклонив шлем, всмотрелся в темную глубину под ногами. Видимость была все же хорошей, вода — чистой, но в расплывчатой мгле он ничего не обнаружил. Не видно было и грунта.
После госпиталя прошел год, и Костя чувствовал себя нормально. Так что если он обернется быстро — осмотрит лодку и выйдет, — то ничего с ним не случится. Зря Лубенцов задрался с Пинчуком, нажил только неприятности. А главное — на «Святогоре» есть рекомпрессионная камера. Если что: сунут туда — и порядок!
Отдышавшись и провентилировав себе легкие, Костя стравил лишний воздух из скафандра и снова полетел вниз. Сколько раз вот так вот подал он вниз, в глубинный мрак, и всегда его там что-то ждало: торпеда, мина, погибший корабль... Теперь вот подводная лодка, и в ней задыхаются парни.
Скорей! Скорей!
Лодка появилась внезапно. Вдруг надвинулась на него снизу черная скала, и не успел Костя сообразить, что это такое, как стукнулся галошами о что-то неподвижное и металлически-твердое, и падение его прекратилось. Он не сразу понял, что скала, рядом с которой он падал последние секунды, вовсе не скала, а ходовая рубка подводной лодки. Он угодил прямо туда, куда и надо было.
— Есть. Стою на лодке.
— Стучите! — приказал Пинчук.
Костя опустился на колени и ударил по корпусу лодки гаечным ключом, который был предварительно привязан шкертиком к его руке. Ударил три раза через равные промежутки времени, потом еще два раза подряд, чтобы там, в лодке, поняли, что стук этот не случаен, что им подают сигнал.
Ответа не было.
Костя снова ударил три раза, потом еще два. Прислушался. Тишина.
Ему стало не по себе. Неужели задохнулись в этой металлической большой сигаре? На сколько им там хватает воздуха? Говорят, возвращались с задания, значит, всякие ресурсы уже выработаны. И вот он стоит на подводной лодке и у него под ногами задохнувшиеся люди.
— Молчат, — доложил он наконец.
Пинчук не сразу подал голос:
— Как чувствуете себя?
— Нормально.
— Тогда осмотрите лодку и наверх!
Костя решил начать осмотр лодки с носа, раз говорят, что подорвалась она на мине — значит, скорее всего, напоролась на нее носом.
— Потравите шланг-сигнал! — приказал он и пошел в мутно-коричневую зыбь.
Свинцовые подошвы стучали по металлу, он ногами чувствовал эти глухие удары, и звук казался мертвым.
Много раз приходилось Косте обследовать погибшие корабли, случалось — находил в них утопленников. Но на этот раз под ним, под холодным металлом, лежал мертвым весь экипаж, все до единого! И от этой мысли Косте было не по себе, будто шел он прямо по трупам.
Он подошел к носовой пушке. «Сорокапятимиллиметровка», — подумал Костя, увидев сбитый взрывом короткий тонкий ствол. Ствол ткнулся дульным срезом в тело лодки, будто склонила пушка голову перед теми, кто был под ней.
Металлические леера-ограждения по бокам палубы тоже были сорваны. Железные, витые, оборванные прутья торчали в разные стороны, как руки с тонкими длинными скрюченными пальцами, призывающие на помощь. Костя прошел мимо брашпиля, мимо кнехт и увидел, что носовой броневой лист круто загнут вверх — носом напоролась.
— Взрыв в носовой части! — доложил он наверх. — Потравите шланг-сигнал, пойду вниз, определю пробоину!
— Идите! — разрешил Пинчук.
Стравливая воздух из скафандра, Костя стал спускаться с лодки на, грунт. Рваная огромная пробоина зияла в первом отсеке, искореженное железо нависало острыми краями. Видать, на крупную мину наскочили.
