Александр Беляев - Том 5. Прыжок в ничто
Пуччи помогали в работе три молодых инженера. Они были говорливы, веселы, расторопны. Но Пуччи не очень был доволен ими.
– Ничего, что мало знаешь. Будешь хорошо работать, мой помощник будешь. Я – здесь, ты – на ракете. «Алло, Ганс». – «Алло, Пуччи!» – «Какова у вас погода на небе?» Хе-хе-хе!
Ганс проработал в лаборатории Пуччи весь день, а вечером тот же молчаливый пилот доставил его в Стормер-сити.
– Ну что, Пуччи тебя еще не побил? – спросил Винклер, встречая Ганса на аэродроме.
– Почти, – ответил Ганс. – Все допытывается, не коммунист ли я. И, признаться, у меня у самого была большая охота прибить его.
– Нет, уж ты сначала поучись у него. Да, это плод ядовитый, не то что Цандер!
– Эх! – Ганс сделал рукой короткое движение. Винклер понял его.
– Еще раз: всему свое время, Ганс! – сказал Винклер. – А пока довольно об этом. Идем смотреть маленький пробный полет!
Когда Ганс и Винклер достигли вершины Угрюмой скалы, совсем уже стемнело. Юго-западный ветер нагнал облака, которые клубились возле самого Ганса и скрывали от глаз океан. На площадке один слабый фонарь освещал нечто вроде фабричной трубы, окруженной лесами, как на стройке. В этой трубе находилась ракета.
В полутьме Ганс только по голосам различал присутствующих. Он узнал голоса коммерческого директора, Цандера и Винклера. Блоттон стоял возле фонаря. Лицо его внешне было спокойно.
– Не отложить ли полет? – сказал Стормер. – В такой темноте трудно будет найти ракету. Притом на океане, вероятно, волнение. Что за фантазия летать ночью?
Но Блоттон настаивал на том, чтобы лететь немедленно. Днем Цандер слишком занят, а опыт необходимо закончить возможно скорее.
Из тьмы появилось чье-то лицо. Свет фонаря осветил Амели, подошедшую к Блоттону.
– Итак, вы спешите установить новый рекорд?
– И доказать, что мужчины храбры не меньше женщин, – сказал, смеясь, Цандер. – Все готово.
Генри лег в узкий ящик. Цандер тщательно закрыл крышку, при помощи Винклера и Ганса «вложил» Блоттона, как шпульку в челнок, соединил дыхательную трубку с кислородным аппаратом, спросил по телефону, может ли Блоттон управлять помещенными в ящике рычагами, сказал: «До скорого свидания», – и наглухо закрыл вход в ракету.
– Отойдите!
Едва успели все отойти, как последовал взрыв. Яркий сноп пламени осветил туман, горную площадку, словно сразу взошло солнце. Затем пламя стало быстро меркнуть. В тот же момент загудели сирены целой флотилии моторных быстроходных судов. Сквозь туман засветились на них сильные прожекторы. Они двинулись быстро в путь.
– С такими-то прожекторами да не найти! – сказал Цандер.
– А он не упадет морякам на голову? – спросил Стормер.
– Надеюсь, что нет: все рассчитано.
Ракета погасла вверху. Только скалы еще долго грохотали многоголосым эхом, словно рассерженные нарушением их вечного покоя.
Глава XII
Все испытания, опыты, подготовительные работы закончились. Блоттон совершил несколько раз полет на «Пикколо», поднимаясь все выше. Число акционеров перевалило за сотню. Это немалая цифра, если принять во внимание, что каждый акционер приносил с собой миллионы. Новые ракеты закладывались уже на плоскогорьях соседних гор. Лихорадочно строилась целая эскадра «ковчегов». Стормер-сити был наполнен приезжими: спасающимися миллионерами, их семьями, собачками, слугами. Гостиницы, магазины, кафе, рестораны, кинотеатры росли, как грибы, покрывали всю площадку, сползали по склонам ущелий, лепились на обрывах. Дела общества процветали…
Это предприятие было грибом, растущим на плесени всеобщего загнивания. Главари предприятия, одержимые звериным страхом, проявляли сильнейшее нетерпение покинуть скорее Землю, чтобы спасти свою жизнь.
Каждая утренняя газета приносила известия, от которых промышленных королей и диктаторов биржи бросало в пот. Революции, последовавшие уже в трех странах, после недолгих, но кровавых войн окончательно сломили былое могущество капитала. Во всем мире не останется скоро места для жалкой кучки бывших магнатов, хватающихся теперь за «ковчег». Никакие силы: золото, армии воинов и ученых, заговоры, никакие попытки «могикан» не могли остановить колеса истории. В странах, пока еще не охваченных революцией, жизнь, однако, была нарушена, дезорганизована. Наступила полоса, полная всеобщей анархии. Биржа не повиновалась своим недавним властелинам. Вчерашних хозяев мира охватывал почти мистический ужас, словно они имели дело с какими-то неуловимыми злыми духами, с ужаснейшими демонами, которые ополчились на них и против которых бессильны были правительственные декреты, вся мощь государственного аппарата. Это было похоже на эпидемию чумы. Каждый день вырывал новые жертвы, каждый день производил новые опустошения. Миллионные состояния распадались, как карточные домики от ветра. Из банков уцелели только единицы, но и те были накануне краха и вели друг с другом последнюю ожесточенную борьбу за существование. «Всемирным потопом» разлилась по уцелевшим капиталистическим странам инфляция. Империалистическая система была потрясена в самых основах. Ужасы безработицы превосходили всякое воображение. Толпы безработных объединялись в отряды, срывая работу военных предприятий, громили биржи труда.
«Общественный порядок» трещал по всем швам. «Мы быстро идем к гибели», – писали растерявшиеся буржуазные газеты.
Не мудрено, что «ковчег» начал пользоваться таким успехом.
И все они – леди Хинтон, Маршаль, Стормер, – смертельно дрожа за свою жизнь, торопили Цандера, требуя, угрожая.
Наконец настал день, когда Цандер сообщил им, что «Ноев ковчег» готов к отлету.
Пока шли монтаж и внутренняя отделка, Цандер никого из пассажиров не пускал в ракету. И теперь они с нетерпением устремились туда посмотреть свое новое жилье, в котором им предстоит провести, быть может, немало дней.
Рано утром к стартовой площадке подошли леди Хинтон, Эллен, Блоттон, епископ, Текер, Маршаль, Стормер, Пинч и Шнирер с дочерью.
Цандер, Винклер и Фингер уже ожидали их. В самом начале подъема на широких рельсах лежала веретенообразная ракета. Одна половина ее была зачернена, другая – покрыта белым блестящим металлом, как зеркало отражавшим утренний солнечный свет. Впереди «Ноева ковчега» на тех же рельсах лежали две буксирные ракеты, которые должны были облегчить подъем и затем, отцепившись, вернуться на Землю.
Дверь «ковчега» открывалась изнутри.
– Какая толстая дверь! – заметила Эллен. – Можно подумать, что входишь в несгораемый шкаф.
– Так оно и есть. Ни один несгораемый шкаф не сравнится с «ковчегом» в огнеупорности.
– Ш-ш-ш… шкаф… для… хранения драгоценностей! – иронически заметил Маршаль.
«Драгоценность номер один» – леди Хинтон, опираясь на плечо Эллен и поддерживаемая под руку Блоттоном, первая поднялась по лесенке и вошла внутрь. Она оказалась в среднем, самом широком отсеке ракеты. Этот отсек имел двадцать метров в длину и четыре в диаметре. В стене против двери – пять окон, из которых на пол падали яркие солнечные пятна. Пол, стены, потолок были обтянуты тонкой серой тканью. В углах над окнами виднелись два круглых отверстия, покрытые металлической сеткой. В одно поступал под небольшим давлением кислород, другое служило вентилятором. Поверхность всех стен, не исключая «пола» и «потолка», была увешана небольшими ремнями, расположенными на таком расстоянии друг от друга, чтобы, держась за один из них, можно было достать рукою другой. На «полу» стояло несколько ящиков, из которых рабочие вынимали мебель; столики и стулья были обычного размера, но не совсем обычного вида. Мебель была сделана из альфа-сплава и казалась слишком легкой, непрочной, чтобы ею можно было пользоваться. Сиденья стульев были сделаны из тончайших пластинок, наложенных с промежутками, как в садовой мебели; ножки, спинки – из трубок диаметром не более сантиметра.
Амели заинтересовалась ремешками. Цандер начал объяснять их назначение. В это время Стормер поднял один стул, легкий как перышко, и сказал:
– На таких стульях могут сидеть разве только бесплотные духи!
Цандер извинился, что не успел предупредить пассажиров: мебель предназначена не для земного употребления.
– Не думаю, чтобы на небе я превратился в бесплотного духа, – возразил Стормер. – Что же, мы будем стоять всю дорогу и смотреть на эти игрушки?
– Не беспокойтесь, насидитесь еще и не сломаете ни одного стула.
– Для путешествия площадь достаточная, – продолжала осмотр леди Хинтон. – Ну и что же, каждый получит по такой каюте?
Цандер разочаровал ее. Это самое большое помещение в ракете, предназначенное для кают-компании. Отсек жилого помещения имеет тридцать два кубических метра, но половина его будет занята всякими грузами, горючим и прочим. Поэтому «чистой» жилой площади остается шестнадцать кубометров. Каюты, расположенные ближе к салону, имеют несколько больший размер – около двадцати кубических метров, к концам ракеты – меньше.
