Юрий Слепухин - У черты заката. Ступи за ограду
Уже выходя из гостиной, она не удержалась и еще раз строго взглянула на Беатрис.
— Надеюсь, ты не забыла, что сегодня твоя свадьба?
— Благодарю, тетя, я помню, — смиренно заверила Беатрис. Когда дверь закрылась, она посмотрела на Хиля и пожала плечами. — Как вам это нравится? В глазах тетки я просто какое-то чудовище легкомыслия.
— Сеньора не так уж далека от истины. Ну хорошо, а теперь к делу. Вы вообще способны держать язык за зубами?
— Я никогда не была болтливой. А что?
— А то, что наш однорукий вчера вечером бежал из Дэвото.
Беатрис ахнула.
— Но… каким образом? — спросила она тихо.
— Их везли в координационное управление, на одном из перекрестков в машину врезался грузовик, ну и… Словом, они удрали все трое. Полиция не могла стрелять: на улице было полно народу.
— Я понимаю, — ошеломленно сказала Беатрис. — Трое, вы сказали?
— Да. Он был с Хуаресом и еще одним парнем, из той же компании. Так вот в чем дело — их нужно спрятать на несколько дней. Все связи Хуареса давно под наблюдением, это естественно, а за родственниками и знакомыми Пико начнут наблюдать с сегодняшнего дня… Точнее — уже несомненно начали. Значит, нужно какое-то надежное место дней на десять, пока их не снабдят документами…
— Где они сейчас? — спросила Беатрис задумчиво.
— Сейчас? Сейчас они у меня на голубятне. Но там ведь соседей — как муравьев… Хорошо еще, если никто ничего не заметил. Во всяком случае, вечером их нужно оттуда убрать.
— Давайте посоветуемся с папой, дон Хиль. Я уверена, он что-нибудь придумает! Может быть, в конце концов, пока здесь…
— Нет, это исключено. Дона Бернардо нельзя замешивать в такую историю. Я думал другое — может быть, у кого-нибудь из ваших знакомых, у вас ведь их столько… Конечно, самое простое было бы увезти их за город, но в первые дни это опасно — возможен контроль на дорогах.
— Я понимаю…
Беатрис прикусила губу. В их новой квартирке беглецы могли бы прожить до первого апреля, пока они с Фрэнком будут в Кордове. Только вот удобно ли решать этот вопрос самой, не посоветовавшись с мужем?..
— Знаете, дон Хиль, кажется, я кое-что придумала. Извините, я сейчас…
У себя в комнате Беатрис схватила сумочку и достала из внутреннего отделения маленький плоский ключ. На выдернутом из блокнота листке она написала адрес. И вдруг ею овладела неуверенность.
Она присела на кровать, нерешительно покусывая губы. Конечно, это проще всего, но…
Спокойно, спокойно. Может быть, все обойдется. Но если их там найдут?
Она — дочь известного оппозиционера. «Дона Бернардо нельзя замешивать», — сказал Хиль. Но что он имел в виду? Нельзя посоветоваться? Нельзя спрятать беглецов в этом доме? А в ее — можно? Замужем или не замужем, она все равно остается для всех дочерью Альварадо…
А положение Фрэнка? Иностранец, занесенный в черные списки у себя на родине, всего несколько месяцев в Аргентине — и уже замешан в местную политику. Да еще с кем — с коммунистами!
Его просто вышлют, немедленно. В двадцать четыре часа. И куда им тогда деваться? Ни один латиноамериканский консул не выдаст визы человеку, высланному за укрывательство местных коммунистов, а в Штатах у него прежде всего аннулируют паспорт. В лучшем случае.
Беатрис было теперь по-настоящему страшно. Она сидела как завороженная, не отрывая глаз от маленького ключа, поблескивающего у нее на ладони. И нужно было случиться такому именно в этот день!
Но ведь, в сущности, ничего пока не случилось… Никто от нее этого не требует, Хиль просто пришел посоветоваться. Можно держать пари, что он уже советовался и еще собирается советоваться с другими своими знакомыми. Почему именно она должна найти решение? Другие ведь его не нашли!
Беатрис вздохнула и вышла из комнаты.
— Вот, возьмите, — сказала она, протягивая Хилю ключ и листок бумаги с адресом. — Это от нашей новой квартиры. Я думаю, там никто не побеспокоит… Тихая улица и никаких соседей.
— А вы сами?
— О, мы ведь все равно уезжаем прямо из церкви…
— Вот как. — Хиль улыбнулся и спрятал ключ в карман. — Ну, спасибо, донья инфанта. Спасибо. А вы, значит, в свадебное путешествие?..
— Ага.
— Конечно, в ваше любимое Мар-дель-Плата?
— О, что вы! — Хилю показалось, что Беатрис почему-то смутилась. — Мы едем в Кордову. Вернемся, очевидно, к первому, а если Пико и его друзья уедут раньше, пусть оставят ключ папе или тете Мерседес.
— Договорились.
— Договорились, дон Хиль. Я еще увижу вас сегодня?
Хиль вздохнул и отрицательно покачал головой:
— Боюсь, мне сегодня не до празднований. Жаль, конечно, донья инфанта, мне всегда жаль упущенной выпивки, но ничего не поделаешь. Ладно, я испаряюсь, бегите одеваться. Каррамба, я ведь вас еще не поздравил! Желаю счастья, донья инфанта! И — побольше сыновей…
Она проводила Хиля до лестницы и медленно пошла к себе.
— Дора! — трагически воскликнула выглянувшая из двери тетка Мерседес. — Ты еще не начинала одеваться!
— Иду, иду, — сказала Беатрис, — ничего страшного, если даже опоздаем на пять минут. Он приходил по важному делу…
Теперь, когда решение было принято и Хиль унес ключ, она не испытывала страха. «Все будет хорошо, — подумала она, — все будет хорошо. И у меня обязательно родится сын!»
Ей вспомнился Херардин и его словечки, которых теперь с каждым днем становилось все больше и больше. «Если бы мне такого малыша, — подумала она, — я была бы абсолютно счастливой женщиной. Впрочем, каким бы он ни оказался — я все равно буду счастлива…»
Потом она сообразила, почти с испугом, что в день своей свадьбы думает о счастье как о чем-то отдаленном. А разве сейчас она не счастлива?
«Не знаю, не знаю, — тут же ответила она себе. — Мне сейчас тревожно, как перед экзаменом. И так же, как перед экзаменом, кажется, что счастье будет потом — когда сдашь. Но только этот экзамен никогда не кончится, он теперь на всю жизнь, и, может быть, счастье тем и хорошо, что оно никогда не вспыхивает у тебя в ладонях, а всегда светит где-то впереди — как путеводный огонь…»
Ленинград, 1961–1963
От заката — к рассвету
Герои романов Юрия Слепухина «У черты заката» и «Ступи за ограду» живут в одной из самых больших стран Латинской Америки — в Аргентине.
Прошло почти двадцать лет с тех пор, как появилось первое издание этих романов. Тогда они были написаны по горячим следам — в них отражались бурные события и личной, и общественной жизни аргентинцев середины 50-х годов двадцатого века. Минувшие два десятилетия неизмеримо расширили наш жизненный и читательский опыт.
Далекий континент как бы приблизился к нам. В братскую семью социалистических стран вошла Куба, и судьбы острова Свободы, его смелые, мужественные люди стали близки нам. Мы прочитали романы кубинца Карпентьера и стихи певца кубинского народа Николаса Гильена. Болью отозвалась в наших сердцах чилийская трагедия, в наш читательский круг навсегда вошли стихи Пабло Неруды, выразившие душу Латинской Америки — наследие древней индейской культуры, вековую борьбу за свободу, ненависть к военным диктатурам. Мы поразились за эти годы мудрости и безудержной фантазии романов колумбийца Габриэля Маркеса. Так что для нас, живущих в начале восьмидесятых годов, Латинская Америка — это уже не терра инкогнита, не далекая неизвестная земля, она — часть нашего жизненного опыта, нашего духовного мира.
Два десятилетия — немалый срок, особенно в наше быстротечное время. Тем более это суровый испытательный срок для романа о современности. Заметим, что даже многие исторические романы, повествующие о давным-давно минувших веках, не всегда выдерживают двух десятилетий — многое в них кажется наивным, односторонним, не соответствующим современному читательскому восприятию.
Подчеркнем сразу — романы Юрия Слепухина это действительно трудное испытание выдержали достойно. Автор внес во второе издание необходимые поправки, переписал отдельные страницы, но в целом оба романа полностью сохранили свою структуру, облик героев, сцепление их судеб и характеров. А наш опыт, существенно расширившийся за минувшие годы, не только не ослабляет интереса к жизни героев Ю. Слепухина, но, наоборот, помогает зорче увидеть и глубже понять жизненный пласт, художественно исследованный в романах. Тем более, что советская литература, охватившая в жанрах очерка и публицистики все страны современного мира, почти не затронула в романах и повестях жизнь, быт, коллизии и конфликты далекого континента. Юрий Слепухин — один из первых наших литераторов, кто воспроизвел средствами художественной прозы одну из граней сложного латиноамериканского мира.
