Иван Щеголихин - Должностные лица
В конце марта Шибаев потребовал, как и полагается, отчет за квартал, сколько цехом выделки и крашения произведено продукции. Вася доложил. Но если плг-н государственный с грехом пополам дотягивал, то личный Вася не выполнил на пятьдесят процентов. Позор. Провал. Однако Вася и бровью не повел на разнос шефа, будто Шибер орет просто так, для Министерства местной промышленности. Незачем Васю материть, у него не держится в башке цыфирь, он уже три раза ставил вопрос о секретарше. На худой конец пусть ему разрешат замначальника цеха если не по кадрам, так хотя бы по химреактивам. Григорий Карлович говорит — имеешь право, требуй, тебя зажимают.
Васю надо водворить на место, тут ни одна инстанция не поможет, ни партком, ни местком, ни даже Совет Министров. Надо Васю самым простым способом раз и навсегда отделить от Мельника и Гриши Голубя. Он к ним с почтением, с уважением, он перед ними на полусогнутых, а они? Он так и сказал Васе: они не считают тебя за человека. Не хотели, чтобы ты был начальником цеха. Упорно толкали другого кандидата. А ты к ним без мыла лезешь. Вася обиделся и сказал, что ты тоже, Роман Захарович, всего не знаешь, Мельник сильно тебя дурачил. Мы с ним вместе возили овчины в Целиноград. Хотя ты в доле, но по сколько штук они возили, не знаешь.
Шибаев прищурился.
— Знаю. По сто штук.
— Не стали бы мараться.
— Ну?
— Мы с ним возили по триста.
Новость. Потом обдумаем. А пока надо Васю воспитывать.
Поздним вечером у себя дома Шибаев разложил на столе газеты, лист бумаги, взял ножницы, клей с кисточкой и начал готовить для Васи Махнарылова материал. За стеной бубнил телевизор, а Шибаев вырезал и клеил. Сидел, сидел, вырезал, вырезал и навалилось зло, — по триста возил.
Давняя, густая обида всплыла на Мельника. Жарко, жадно захотелось нагадить, хоть чуть-чуть ему отомстить. Не только за прошлое, — почему молчит о квартире в Москве? Нет, сердешный, я привык и сам исполнять и от других того же требовать.
Шибаев отодвинул вырезки, полоски, заготовки, взял чистый лист и начал писать письмо в Москву. Пусть будет один и тот же текст в несколько адресов. «В город Маскву из славного города Каратаса выехал бальшого маштаба прахадимец, взяточник и вор, расхититель социалистической собственности в асобо крупных размерах Михаил Ефимович Мельник. Мы его знаем, как аблупленного, он вывез украденные авчины на полмиллиона рублей, купил себе прописку в Москве, хатите укажу адрес».
Завтра он заглянет в свою записную книжку, она в столе на работе, и поставит точный адрес.
Какая все-таки наглая, высокомерная рожа, здесь обещал, а уехал и как будто помер.
А Шибаев, ждет. У моря погоды ждет. «Не знает море, что оно море». Дело не только в квартире, главное — что хочет он, то и делает. Продал должность директора. Но это же смешно, Шибер, кто покупатель, не ты ли? Все равно зло берет. Кого хочет, купит, кого хочет, продаст. Москву может купить, а страну продать. Ты тоже мужик не промах, но — не правишь. Он мастер, а ты подмастерье.
Озлобленность у Шибаева на него никогда не пройдет, даже если он устроит Ирме квартиру и прописку бесплатно, даже, может быть, возрастет. Укатил в столицу, жрет цыплят-табака в «Арагви», гужуется со столичными девками, а здесь ему идут проценты, дивиденды.
А с каким шиком он здесь ударялся в разгул, весь Каратас гудел от его пикников с участием должностных лиц, и тот был замешан, и другой был замешан в какой-нибудь аморалке, как потом оказывалось, спустя год, полтора. Девки, как на подбор, некоторые приезжали к нему черт знает откуда, высокооплачиваемые потаскухи, с Черного моря и из Паланги, одна даже мулатка была, самая фигуристая. Гулял он открыто, будто рекламу себе делал, чтобы другие завидовали и подражать тянулись.
Мельник был воротилой, а Шибаев лишь подавал надежды. Ушел он, и сразу упал доход и размах, перестали появляться надомники, поредел круг реализаторов. Мельник перекрыл каналы своему преемнику, обрубил хвосты, желая поселиться в Москве чистым.
«Жители Каратаса ждут када Масква вернет нам Мельника падполь-ного миллианера под канвоем и открытый суд во Дворце металлургов покажет нам что никому не пазволено разхисчать народное добро», — написал размашисто, как корова хвостом. Разбор такой анонимки может повредить самому Шибаеву, но отказаться от мести он не может. Пусть прищучат, а Шибер выкрутится, он еще посмеется, он будет смеяться последним.
Надо скрыть следы, про анонимку они все равно узнают. Удивительно — не успеет машинистка отпечатать какое-нибудь важное решение в верхах, ни одна душа в городе еще ничего не знает, а Мельник с Голубем уже действуют, кого надо — мобилизуют, кого надо — деморализуют, готовят общественное мнение, укрепляют свой авторитет и бьют по чужому. В конце концов, кто у власти? Шибаев полагает, что они там тайные советники. И в самом деле, Гриша в прошлом году писал доклад для второго секретаря горкома, когда готовилось кустовое совещание по охране правопорядка.
На другой день в конце работы Шибаев вызвал к себе Махнарылова, открыл сейф, извлек оттуда заскорузлый лист, бумажный коржик, бросил его на стол, как нечто гадкое, ядовитое, после чего грозно глянул на Васю. Тот обозрел коржик и пожал плечами, дескать, я-то при чем? Шибаев брезгливо поднял бумагу с какими-то наклейками и, держа за уголок, показал Васе.
— Читай!
Сверху крупными газетными буквами значилось «Заявление», ниже тоже газетными буквами трижды повторялась фамилия Махнарылова.
— Рокосовский? — только и выговорил Вася, потянулся всем телом, но Шибаев отвел листок и положил себе под локоть.
— Не понял! — угрожающе сказал Вася. — Что за химера?
— Анонимка, Вася, на Махнарылова. Ты думал, должностные лица только в шампанском купаются? Нет, брат, на них еще и анонимки строчат, их с инфарктами укладывают. Фамилию свою разобрал? Тут кое-какие твои грехи описаны. Читать?
Вася вытер взмокший лоб — давай.
— Заявление, — прочитал Шибаев и посмотрел на Васю, как смотрит кум, оперуполномоченный. — «Новый начальник цеха выделки и крашения Махнарылов, назначенный волевым решением Шибаева, имеет интеллект не выше табуретки, две судимости и три жены».
— Так прямо и написано? — воскликнул Вася. Однако сказать, что он испугался, пока было нельзя. Шибаев ужесточил текст:
— «Этот типичный топор расхищает социалистическую собственность путем растяжки сырья на особых лекалах. Просим освободить как не соответствующего должности и передать дело в прокуратуру». — Шибаев отложил коржик. Наступила пауза.
— Кто же мог такую бодягу сочинить?
— Подумай, чей это стиль. Мне, например, ясно.
— Похоже, конечно, на Григория Карловича. Но ведь культурные люди! Ай-яй-яй. Не выше табуретки, это как понять?
— Мельник хотел поставить на твое место своего человека. Ты слышал на совещании большой тройки?
— Ну, слышал.
— Он постарается своего добиться. Анонимку из Алма-Аты прислали, из министерства. С ревизией — разобраться.
— Культурные люди! — Вася всплеснул руками.
— Как руководитель предприятия я должен на любой сигнал реагировать.
— Надо разыскать, кто писал! — потребовал Вася.
— Мельник с Голубем тебя сместят, если мы не примем ответные меры, понял? Я тут набросал проект, а ты займись. Возьми газету, клей, ножницы, посиди часок-другой, тебе полезно. Потом отправишь в Москву.
Шеф подал Васе свой проект, заставил его тут же переписать, забрал свой вариант обратно и посоветовал Васе во время расклейки сделать кое-какие добавки от себя.
Глава седьмая УМСТВЕННАЯ РАБОТА
Если бы Васе сказали, что состряпать анонимку такое трудное, непосильное дело, он бы не поверил, пока самому не пришлось хлебнуть горя. Когда Вася собирал «мерседес» из рухляди, когда Вася чинил, модернизировал, усложнял, (по слухам) японский компьютер, он в сто раз меньше потел, кряхтел, чем сейчас, выполняя задание шефа. Теперь он смело может сказать, что анонимщик — человек трудолюбивый и старательный, человек ищущий и находящий. Он бьется за справедливость не нахаляву, а в поте лица своего. Таким надо ставить памятники. Шибаев сказал: тебе все известно, опиши подробно, а что Вася знает? Да ничего особенного. В обязанности его при поездке с Мельником входили физическое и техническое обеспечение поездки. Говоря по-человечески, он должен был грузить и разгружать, а если в плохую погоду забуксуют, толкать-подталкивать, а если что-нибудь сломается, то у Васи золотые руки. Они культурные, думал Вася, интеллект у них, конечно, выше табуретки. Они не скажут, что взяли тебя, Вася, для отмазки, за амбала, нет, непременно — для физического обеспечения поездки. Они не скажут — сунуть на лапу ментам, мусорам или начальникам, ни в коем случае, опять же культурно: заняться юридическим или экономическим обеспечением процесса создания резерва.
