Борис Некрасов - Просто металл
На полигоне Иван застал группу шурфовщиков. Не за работой, а у костра. Они тянули к огню озябшие руки и поглядывали время от времени на шурфы, из которых поднимался и сразу таял на фоне хмурого неба сизый дымок.
— Перекур или замерзли? — поинтересовался Гладких.
— Прохладно, — охотно согласился один из шурфовщиков, с любопытством разглядывая Ивана.
— Когда работаешь, ничего вроде, а так — холодно, — добавил самый молодой из рабочих. Мороз окрасил его щеки таким румянцем, и от всей его фигуры в ватной стеганке, туго перехваченной ремнем, веяло таким здоровьем, что Гладких не удержался от вопроса:
— Это ты-то замерз? А я, грешным делом, решил, что ребята не вокруг костра, а вокруг тебя погреться собрались.
Послышался вялый смешок.
— Это он старым теплом держится, — объяснил кто-то. Его только вчера с теплого места попросили. Отдохни, говорят, у разведчиков. Вот он и отдыхает.
— Это что же за теплое место? Кухня, что ли?
— Зачем? Экскаватор.
— Так, видно, он и там больше отдыхал. За здорово живешь не снимут.
Молодой парень с сердцем швырнул в огонь палку, которой ворошил костер. Брызнули искры.
— Отдыхал, говорите? — В голосе его звучала обида, — Да меня, должно, и сейчас с передовой доски снять забыли. Я, может быть, года полтора ни одного дня меньше ста восьмидесяти процентов не давал. Отдыхал!
— Интересно! — Иван присел рядом с парнем на бревно. — Выходит, и в самом деле ни за что сняли!
— Чтобы ни за что, так не бывает. Только снимают за разное. Я, к примеру, начальству не угодил. Ему, видишь ли, по графику машину на полигон выводить надо. А если у нее ремонт не закончен, как быть? Машина-то старая, паровая еще. Ему — что? Перед своим начальством отчитаться бы вовремя. А за простои потом я отвечать должен, да? Отказался, и все! На том и расстались. Пойдешь, говорит, шурфы бить, а то зажирел на машине. Мы, говорит, здесь двадцать лет назад никаких экскаваторов, кроме лома и тачки, не знали, — Пригрозил еще в спину. Новый начальник участка, говорит, вам гайки подкрутит.
Опять эти гайки! — досадливо поморщился Иван.
Пожилой рабочий спросил:
— А, часом, не вы ли этим самым новым начальником будете?
— Этим самым и буду. Гладких моя фамилия. Подойду? — пошутил Иван.
Пожилой шурфовщик неопределенно пожал плечами. Бывший экскаваторщик, сам здоровяк и, видимо, недюжинной силы парень, с уважением смерил взглядом могучую, как у борца, фигуру Ивана.
— Фамилия соответствует вроде, — сказал он. — Из ковалей или биндюжников?
Иван улыбнулся:
— Не угадал. Из армии я в сорок восьмом, сюда приехал, а до того студентом был. Но на слабость не жалуюсь, это верно.
Молодой, похожий на цыгана паренек, сверкнув черными быстрыми глазами, спросил с ехидцей:
— Надолго?
— Что — надолго?
— К нам — надолго ли, спрашиваю?
Иван понял.
— А это не от одного меня зависит.
— Это верно. Как начальство посмотрит.
— Я не начальство имею в виду, а вас.
— А мы что? Мы здесь тоже народ временный.
— То есть, как это — временный?
— У нас же здесь что-то вроде штрафного батальона. Или вы не знали? — лукаво глянул он. — Погорит кто-нибудь на прииске — его сюда. А кому-то из нас амнистия вроде. Обратно на прииск подается.
— Да, весело здесь у вас, как я погляжу, — покачал головой Иван. — Ну, а начальник смены где?
Чернявый переспросил:
— Это Лешка-то Важный? А черт его знает.
Пожилой все так же равнодушно сказал:
— Бутылку сменяет наш начальник смены, как полагается. А то спит уже, упимшись.
Гладких не понял:
— За что же ему полагается?
У костра засмеялись. Чернявый объяснил:
— Это у Палыча нашего приговорка такая. Он и про себя, если рассказывать начнет, то непременно скажет: «Подсадили меня в тридцать восьмом, как полагается…». А Лешка вон проветриться вышел. Сюда петляет.
Со стороны барака, не попадая на тропку и по колено проваливаясь в снег, брел начальник смены Алексей Важнов — без шапки, в распахнутой настежь телогрейке. Еще не дойдя до костра и не видя Гладких, он заорал истошно, стараясь придать своему голосу как можно больше свирепости:
— Чего расселись, распротак вашу так?! А ну, лезь по шурфам, пока ломом не вытянул!
У костра никто не шелохнулся, с любопытством поглядывая не на Важнова, а на Гладких. Начальник смены подошел, дыша тяжело и прерывисто. Небритое пунцовое лицо его и нетвердая походка не оставляли сомнений в его состоянии. Иван встал.
— Слушай, товарищ дорогой, иди-ка проспись. А потом уже появляйся на полигоне.
Тот остановил на Иване остекленевшие глаза.
— А т-ты кт-то т-такой?
— Иди-иди, — твердо повторил Гладких.
Важнов вдруг обмяк.
— А я что? Я зав-всегда п-пожалуйста.
Он опустился на снег и вдруг совершенно неожиданно взревел:
— Ой, да ты, калинушка!..
В этот же день — еще девять километров по зимнему бездорожью «в пешем строю», как он любил выражаться, — Гладких вернулся на прииск.
— Не то гаек, не то пороху не хватило, — комментировал исчезновение нового начальника похожий на цыгана парень.
— Точно, — поддержал его экскаваторщик. — Здесь отработался — пошел на новое место проситься, Быть Лешке нашим начальником.
Прошло два дня. Шурфовщики, больше по привычке, чем по чувству долга, продолжали ковыряться в мерзлой, земле, когда утреннюю тишину нарушил натужный рев тракторного мотора. Даже восьмидесятисильной машине нелегко было продираться сквозь заснеженные заросли кустарника.
— Интересно, — первым нарушил молчание черноглазый. — Леший здесь новую технику осваивает, что ли?
Пожилой шурфовщик, проработавший на разведывательном участке дольше всех — месяцев пять, — возразил:
— Начальство едет, как полагается. Четыре месяца назад мы километрах в трех отсюда шурфы били, так директор в тот раз тоже на тракторе приезжал.
— На персональном эс-восемьдесят, выходит?
— Вроде того.
Но это был Гладких. Он шел впереди машины, показывая трактористу дорогу. За трактором, тяжело переваливаясь с полоза на полоз, двигались огромные сани-волокуши. Груз на них оказался столь же разнообразным, сколько и неожиданным для шурфовщиков. Первое, что им бросилось в глаза, было кубометра два сухих дров — предмет несбыточных мечтаний каждого, кому доводилось дежурить по бараку.
— Вы что думаете, я и разгружать за вас буду? — раздался веселый голос Гладких. — А ну, поторапливайтесь, не задерживайте тракториста!
Шурфовщики ринулись к волокушам. Табуретки и тумбочки передавались сверху вниз, от одного к другому и исчезали в распахнутых дверях общежития.
— Да это же не трактор, а корабль Синдбада-морехода! — кричал цыган, заглядывая в матрацный мешок, набитый постельным бельем.
Но самый бурный восторг вызвал огромный титан.
— Вот это самовар, я понимаю!
— Василь, слышь? За тобой следом с экскаватора котел привезли!
— Зря тракторист горючее жег. Растопил эту штуку и шел бы себе под паром.
Чего стоило Гладких выбить все это богатство у директора прииска, они, конечно, не знали. Иван выторговывал каждую табуретку, каждую наволочку то в директорском кабинете, то у прижимистого, как все хозяйственники, заместителя директора по снабжению. Возможно, усилия его так и не увенчалась бы успехом, если бы он не пошел на маленькую хитрость. Иван пришел к секретарю партийного бюро и, как бы между прочим, сказал:
— Странный тут у вас народ. Ничего самостоятельно решить не могут. Неужели для того чтобы создать рабочим элементарные бытовые условия, каждый раз специальный приказ по управлению или указание райкома нужно?
Намек был достаточно прозрачен. Секретарь партбюро положил ладонь с растопыренными пальцами на стол.
— Но-но-но! Не пори горячку! Заходи вечерком, соберемся вместе, обговорим все.
— Давайте обговорим, — покорно согласился Иван. — Только я предварительно еще раз с директором потолкую. Неужели он своим помощникам ничего приказать не может? Все одно: поговори с замом, поговори с помом, поговори с главмехом… А сам что?
Еще не успев закрыть за собой дверь, он услышал сзади характерный щелчок: секретарь партбюро поднял с рычага телефонную трубку. Гладких улыбнулся. Прикинув, сколько секретарю и директору понадобится времени на переговоры, выкурил папиросу и направился в директорский кабинет.
— А, Гладких! Заходи-заходи. Все за тем же?
— Так ведь за тем я и с участка пришел, Петр Степанович.
— Ну-ну. Так вот, пообмозговали мы здесь все, значит, и решили твою заявку, насколько можно, удовлетворить. Доволен?
— А это смотря но тому, что вы сможете.
— Ну, не обидим, я полагаю. Только вот насчет трактора, чтобы доставить всё это, повременить малость придется. Одна машина на ходу всего, а зам говорит, что она ему вот так нужна. — Он резанул ребром ладони по горлу. — Потерпят твои архаровцы день-два.
