Ирина Велембовская - Несовершеннолетняя
А за перегородкой, где спала маленькая рядковская квартирантка, понятые увидели под хромой железной койкой пару изъеденных снегом худых дамских туфель со скошенными французскими каблуками, платье из шерсти, светившееся насквозь и все ушитое, вылинявший красный сарафан и шелковую кофточку с истлевшими подмышками.
— Как арестанток водил.
— Неуж и не кормил досыта? От такого-то достатка! Хоронить Рядкова никто не пошел. Зорьке велено было запрячь Бурая в голые сани и подать к больничному крыльцу, откуда вытащили сосновый гроб, некрашеный и уже заколоченный наглухо.
После этой истории мимо рядковского дома народ старался не ходить. А ближние соседи, понятно, зарились на осиротевший огород, такой большой и просторный, что галка бы устала скакать из конца в конец…
— Ну, девочка, скажи, как твоя фамилия, имя, отчество?
Девочка сказала отчетливо и серьезно:
— Левицкая, Марианна Сергеевна.
У нее еще не совсем прошел испуг перед незнакомыми людьми. Но она, по-взрослому справляясь с собой, объяснила следователю, что ей десять лет и четыре месяца и что она со своей мачехой, которую звали Ангелиной, эвакуировалась сюда в прошлом году летом. Они ехали в областной город, но попали в Муроян, потому что им так посоветовали. Сказали, что в большом городе будет плохо с питанием, а в сельской местности лучше: где картошка, где гриб, где ягодка…
— Ну и как, пособирала ягодок? — хмуро улыбнулся следователь.
Милиционеру следовало бы помолчать, а он хотя и по-доброму, но очень неосторожно заметил:
— Да на што тебе Ангелина эта? Ты ведь сама большая. И одна проживешь.
Светлые, как выросший в тени цветок, глаза Марианны стали большими-большими.
— Дядя, может быть, Ангелина умерла?.. Милиционер растерялся, махнул рукой и подтолкнул Марианну к воротам. Она покорилась.
Ее посадили прямо на кухне, поближе к теплой плите, и дали ей сразу две полные чашки с овсяной кашей. И все — няньки, поварихи, воспитательницы — глядели на нее, мешая ей этим есть.
Марианна молча съела одну порцию и протянула руку за второй чашкой. Но не взяла.
— Я не буду больше кушать, — тихо сказала она. — Знаете, у меня такое горе!..
Присутствующие переглянулись. Повариха в грязном фартуке обтерла мокрую руку и погладила Марианну по голове. Всех снедало любопытство.
— Мачеха-то у тебя молоденькая была? «Была»!.. Значит, ее уже нету?..
— Нет, не очень молодая, — одиноко сказала девочка. — Ей уже было двадцать пять лет.
Марианне показали кровать и дали рубашку с черным штемпелем на подоле. Она легла, свернулась и стала напряженно слушать свое сердце. Его то совсем не было в груди, то оно вдруг больно толкалось в ребро. В кухне Марианна отогрелась, а тут ей опять стало холодно. Казалось, что теплые у нее только слезы, которые грели ей щеки.
— Спи, — сказала нянька, проходя мимо ее кровати. — У нас спать положено, деушка.
— Хорошо, — чуть слышно произнесла Марианна. Но она не уснула.
— Эй, иди сюда! — вдруг позвала ее насморочным шепотом девочка-подросток с соседней койки. — Иди, а то поврозь холодно.
Марианна, поборов дрожь, легла возле незнакомой девочки и дотронулась до ее костистого голого плеча. Кожа была теплая, шероховатая, как будто натертая пылью. От головы пахло какой-то горькой мазью.
— Как тебя зовут? — шепотом спросила Марианна.
— Шурка. А что у тебя ноги холодные, как у лягухи?
Нянька сонно сказала из угла:
— Эй, спите там!
— А ну ее к шуту! — тихо буркнула Шурка и наклонилась к Марианниному уху: — В уборную захочешь, скажи, я тебя провожу, а то еще в колидоре на мыша наступишь, напугаешься.
…Утром, когда Марианна открыла глаза, Шурка лежала на спине и под одеялом чесала худой живот. Нос у Шурки был большой, простуженный, глаза маленькие и зеленые. На голове отрастали недавно стриженные под машинку волоски медного цвета.
Шурка заметила, что Марианна проснулась.
— Бежи на свою койку, а то попадет. Потом, уже через проход, она спросила:
— Ты сирота круглая аль только без отца? Марианна сказала, что ее мама умерла, когда ей было пять с половиной лет.
— А кто же тебя ростил?
— Няня Дуня. И папа. Мы жили под Москвой, в Петровском-Разумовском. Нас было трое, а потом папа еще женился на Ангелине.
— Небось била?
— Нет, что ты!..
Шурка вздохнула: наверное, вспомнила что-то из своей сиротской судьбы. И принялась одеваться серьезно и неспешно.
На завтрак была каша из сечки и по чашке молока.
— Хочешь? — спросила Марианна у Шурки, оставляя половину каши.
У той мигнули и загорелись зеленые глаза. Собственная ее каша была съедена, и миска блестела, как помытая.
— Я за тебя приборку делать буду, — обещала Шурка, быстро доев Марианнину порцию.
В тот же день вечером Марианна уже знала, что случилось с Ангелиной: няньки не удержали языки.
— А чего плакать-то? — со взрослой рассудительностью заметила Шурка. — Кабы родная мать, а то мачеха!
Марианна вытерла слезы и посмотрела на нее: чем-то Шурка в эту минуту показалась ей похожей на няню Дуню.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Пожалел бы дитё-то, — сказала папе няня Дуня. — Что ты, на самом деле, очумел, что ли, на старости лет?
Но папа был еще не старый — ему было сорок два года. И сама няня Дуня втайне рассчитывала в ближайшее время женить его на соседке, девице в годах, но образованной, умной и тихой. Соседка эта работала заведующей аптекой и снабжала няню всевозможными дефицитными лекарствами.
Но папа поступил по-своему. В мае месяце, в самое цветение, ему дали путевку в дом отдыха. Уехал он скоропалительно, так что няня Дуня не успела его собрать как следует: подкладка у пиджака отпоролась, на рубашке не хватало пуговок, и носков папа взял с собой всего одну пару, так что ему пришлось там самому стирать их в речке.
В доме отдыха папа и познакомился с Ангелиной. Вскоре же после его возвращения няня стала пришивать ему подкладку и нашла в кармане два использованных билета на «Дочь Анго». Потому она решила, что папа всерьез загулял.
Потом он принес домой торт в коробке и бутылку портвейна. Попытался спрятать все это от няньки, но она сразу же насторожилась.
— Это что же, гости будут?
— Да, — тихо сказал папа. — А что тебя удивляет?
У Ангелины было очень молодое, милое, хотя и без особых примет, лицо. Золотистые волосы, крутая грудь и очень маленькие руки и ноги. Юбка была до того ей узка, что няня Дуня сказала у нее за спиной:
— Свят-Свят-Свят!..
А Марианна была рада: во-первых, купили торт, во-вторых, папа в этот вечер был такой смешной: играл на пианино и показывал фокус с палочкой, которая, положенная на ребро пальца и потом перевернутая, почему-то не падала.
На другой день после визита Ангелины папа занялся перестановкой мебели. За шкафом, за пианино, за комодом покоилась густая, ватная пыль. Там же валялась случайно упавшая фотография в рамке. Марианна подняла и увидела папу вместе с мамой. Папа быстро отобрал у нее эту фотографию и спрятал, не отряхнув даже пыли.
Комнату разгородили пополам большим шкафом и диваном с высокой спинкой. Стало некрасиво и тесно. Няня Дуня сказала:
— В цирке, прости Бог, и то небось лучше. Может, ты хотишь, чтобы я тебе, как птица, через небель летала?
— Сейчас сделаем проход, — терпеливо объяснил папа.
— Не нужон мне твой проход, — неумолимо продолжала няня. — Я тоже замуж пойду.
Она сдвинула грудью комод и ушла в кухню. Там она принялась готовить котлеты и шумно утиралась фартуком, чтобы привлечь сочувствие соседок.
Папа попытался один отодвинуть диван и отломил валик. Они с Марианной подняли его и кое-как приладили к месту. Потом папа оглядел свои серые от пыли, единственные брюки, сел и вздохнул.
Вечером он отправился за Ангелиной. Няня Дуня с Марианной не ложились спать и ждали, когда под окном зарычит такси, на которое папа занял у няни три рубля.
На другой день няня Дуня взяла грех на душу и заглянула к новой хозяйке в тяжелый потертый чемодан. Разочарование было полное: чемодан был доверху нагружен альбомами. А в альбомах — фотографии артистов и вырезки из газеты «Вечерняя Москва» с кинорекламой.
Няня Дуня приняла сначала артистов за Ангелининых кавалеров, но потом разобралась и сказала только:
— Тьфу! Двадцать пять лет, а в голове глупость. Ох, как и жить будем?..
Марианне тоже очень хотелось посмотреть. Но она только совестливо заглянула раза два через нянино плечо и отошла. Весь вечер она мучилась: как попросить молодую мачеху показать ей артистов, не выдав при этом няню Дуню? Наконец спросила осторожно у Ангелины:
— Вы любите переводные картинки делать? Или смотреть фотографии? А то просто нечем заняться…
