Иван Абрамов - Оглянись на будущее
— Потеем? — услышал Генка не очень-то интересный вопрос.
Новый технолог. Сам новый, а вопросы задает старенькие. Положил Генка напильник, провел концами по обработанной поверхности, покивал, утверждая высказанное технологом, но сказал неожиданное. Любил неожиданное, если оно и не к месту:
— Люди спутники запускают, от земли отрываются, а у нас, как на Западном фронте.
— А что на Западном? — захотел уточнить технолог. Подошел, подал руку. Генка, как принято, пожать руку не решился, подставил запястье, тут не испачкаешься. Взял технолог его руку у запястья, будто не понял, что подставлена она для пожатия, внимательно осмотрел совсем тоненькую кость почти без признаков мускулов, улыбнулся и спросил: — Ну, так что на Западном?
— Без перемен, — пояснил Генка. — Воюют, воюют, а никто ни с места.
— Так не бывает. И не было так. Это кто-то кого-то хотел обмануть.
— У нас все бывает.
— И у вас не бывает. Ни у кого так не может быть. У твоей прялки одной детали не хватает.
— Какой? — сорвалось у Генки. И он подумал: «Сейчас скажет: «Кувалды. Чтоб сделать металлолом». Ну и пусть, если умный».
— Узды у нее не хватает, — вполне серьезно сказал Ивлев. — Я думал. Почему карборунды рвут поверхность? Почему не рвут, если обрабатывать одним? Но одним нельзя. Не добиться точной окружности.
— Они не рвут, они бьют, — сказал Генка, почуяв, что сейчас произойдет нечто важное, решающее. — Не добились мы точной сцентровки. Один круг вращается быстрее, второй не успевает. Разница скоростей. А как их уравновесить, я не знаю.
— Я знаю.
— Если бы, — недоверчиво поглядел Генка прямо в глаза технолога. Нет это была не подначка.
— Ты когда-нибудь слышал, что есть автоматический регулятор скорости? — доверчиво, по-товарищески улыбнувшись, спросил Ивлев. Понятно, не в том дело: слышал Генка или не слышал, важно, что регулятор скорости имеется. — На твою прялку…
— Ее «Антилопой Гну» прозвали.
— Метко, — согласился Ивлев. — Так вот — нужны два регулятора. На каждый карборунд.
— И все? — опешил Генка.
— Не мало, — качнул головой технолог. — Их надо еще как-то совместить. Я уже глядел это, — кивнул в сторону «Антилопы», — нужно менять принцип сцентровки карборундов. Кто тебя надоумил поставить на конусную ось?
Не хотелось Генке выдавать хороших людей. Но нельзя. Он откровенно. С ним надо тоже откровенно. И сказал, потупясь:
— Захар Корнеевич. Не сам он, у него дочь… институт заканчивает. Но она ни при чем. Она, может, не знала, для чего карборунды центруются… — И умолк. Что он такого сказал, почему технолог сделался мрачным и отчужденным? Смотрит в пол, дергает бровями, зубы сжал, а по щекам пятна. Белые, красные… Что случилось?
— Ты вот что… давай так, — после долгой паузы заговорил технолог. — Давай… значит, так. Останешься завтра после смены. Жди, пока все ваши уйдут. Можешь сбегать в столовку, перекусить. Задержимся часика на три, если не больше. Принято?
— Лады! — протянул Генка руку, забыв, что испачканную ладонь подавать для пожатия неэтично.
— До завтра, — не заметив оплошки, пожал Ивлев руку. И пошел бодро, наверно, куда-то по спешным делам.
Посмотрел Генка на «Антилопу», взял чистые концы и принялся вытирать потеки масла, мазки пыли, крапинки ржавчины на полозках и консолях.
«Мир не без добрых людей, казак не без доли, — вспомнилась пословица, которую часто употреблял преподаватель ПТУ. И еще вспомнилась его же любимая присказка: — Только дырки от макарон никому не нужны, в жизни любая вещь может пригодиться».
Взял тяжелый напильник, легонько постучал ребром по верстаку, сбивая опилки, примерился и шоркнул по концу трубы. Надежды дело хорошее, но их в барабан котла вместо трубы не вставишь.
Подошел Погасян. Подозрительно осмотрел помолодевшую «Антилопу», сказал озабоченно:
— Горим. Столпились все в кучу, как на ярмарке. Завтра вальцевать, а у нас отверстия не расточены.
— Нам-то что, не мы растачиваем, — не принял Генка Гришиной озабоченности. Догадался: что-то другое тяготит товарища.
И вовсе не понятный вопрос:
— Зачем ее прихорашиваешь?
— А что? — растерялся Генка.
— То самое, дорогой, теперь нам любое лыко в строку вставят. Сегодня совещание, дорогой, будут решать: можно доверять нам или мы мелкие трепачи.
— Кто будет решать? — возмутился Топорков. — Трепачи мы или не трепачи, мы свое дело на других не валим.
— В Ереване есть такой анекдот. Вартам говорит Оганесу…
— Да ну их — твои анекдоты, — грубо оборвал Генка Погасяна. — Мы не в Ереване. Никто не имеет права ставить такой вопрос. Никто!
— Еще как поставят.
— А я не верю! — упорствовал Топорков. — Я работаю на совесть, и потому будьте добры уважать меня. Будьте добры! — так брякнул напильником по верстаку, что почти половина отлетела в сторону, тонко дзенькнув по ребру «Антилопы».
Конечно же нельзя инструмент ломать, но промолчал Гриша. Вздохнул сокрушенно, почмокал толстыми губами, открыл свой инструментальный шкаф, взял бархатный напильник и встал к своим тисам. Оттуда с недобрым упорством прозвучало:
— Убрать бы ее… эту машину. Совещание сегодня.
14
Это было первое совещание, с которого, собственно, начиналась деятельность Виталия Николаевича Колыванова в должности начальника цеха. Трижды откладывали это совещание в различных инстанциях и по разным причинам, но вот — сегодня.
Правда, Виталий Николаевич не совсем отчетливо видел сущность проблемы, которую сегодня предстоит обсуждать. Не успел разобраться. А еще — он подозревал, что мало кто из участников этого совещания успел разобраться по-настоящему и глубоко, а потому речи будут говорить вокруг да около. Но в четвертый раз откладывать совещание нельзя. Не позволят.
Будучи инженером бригады внешнего монтажа, Виталий Николаевич побывал и на крупнейших новостройках, и на заводах с устоявшимися традициями, посидел на совещаниях разных уровней и даже в главках. Много хвалебных и просто трескучих слов сказано в пользу хозрасчетных комплексных бригад, много цифр доказывает безоговорочную полезность таких начинаний, но по сути своей начинание это и не ново, и не столь перспективно. В принципе, в разных вариантах такое было еще в тридцатых годах и сразу после войны, что вовсе не значит, будто такой метод работы сам по себе не вносит ничего нового и нужного. Словом, в разговоре и призывах как-то затерялась суть. Жаль. Но вот здесь, в цехе энергомонтажа, рождается на самом деле что-то принципиально новое. Что-то? Да ведь новое всегда что-то, не вдруг и не каждый может увидеть самую, как говорится, сердцевину.
В бригаде Павлова давно уже сложилась атмосфера, во многом не похожая на общую ситуацию в цехе. Разные люди давали различные толкования и объяснения этому явлению. Слышал, например, Виталий Николаевич как-то: «Стрельцов свои замашки прививает. Нахватался у деда Гордея». И не какой-нибудь салага говорил такое, кадровый заводчанин Ступак говорил. «Нет рентабельности в павловских новшествах», — категорически заявил совсем недавно заводской экономист. Директор и вовсе насторожил: «Вы присмотритесь там, как все это влияет на трудовую дисциплину? Своевольство редко цементирует».
Предварительное мнение начальства отрицательное. Это ясно. Но если это мнение необоснованное, если в предложении павловцев есть и рентабельность, и перспективность, и, наконец-то, нечто полезное и новое в производственных отношениях, начальство не будет отстаивать своего предварительного мнения. Начальство одобрит. Ну а если оно право в своих предварительных оценках, а тут, наперекор им, только бы прослыть новаторами, люди одобрят недоброе? Проглядывается что-то болезненное в этих предложениях. Очень уж категорично требуют устранения приемщиков ОТК, к чему явно не готовы в других бригадах. Какое-то повальное учение, тоже не совсем здоровое стремление в инженеры. Конечно, учение свет, но зачем просто монтажнику инженерное образование? Поможет ли высшее образование работе? Есть, есть там зернышко, которое надо взрастить. В обязательствах павловцев есть такой пункт: «Предельно экономичное расходование средств и материалов». Тоже несколько обтекаемая формулировка, но ее не трудно конкретизировать. При обсуждении. И с этого, быть может, следует начинать.
И все равно не ясно: где суть проблемы? А тут еще парторг где-то запропастился, вечно у него неотложные дела наслаиваются на крайне неотложные. Знает же — не только экономика лежит в основе павловских предложений, но и политика. Вот и занялся бы этой политикой, если успел сам разобраться. Не успел, посоветоваться пора. Нельзя же опираться на голые эмоции…
Парторг цеха Колосков будто под дверью ждал. Тихонечко так переступил порог, к чему-то прислушался, улыбнулся хитренько и сказал:
