Николай Золотарёв-Якутский - Из тьмы
Весть об Октябрьской революции лишь озлобила новых правителей области. В то время как по всей стране триумфально шествовала Советская власть, в Якутске свирепствовала реакция.
Обстановка накалялась. 22 февраля 1918 года Соловьев созвал представителей всех контрреволюционных организаций. Сборище вынесло решение: «Не признавать Октябрьскую революцию и Советскую власть; считать Якутскую область автономной, не подчиняющейся центру; организовать Областной совет».
Но и большевики не сидели сложа руки. 27 февраля под их руководством забастовали рабочие типографии, мельницы, почты и телеграфа. Вслед за тем бросали работу металлисты, грузчики, часовщики и парикмахеры. Забастовщики вышли на улицы, неся лозунги: «Долой буржуазный Областной совет!», «Вся власть Советам рабочих депутатов!».
В подготовке забастовки и демонстрации активное участие принимали бывшие члены кружка «Юный социал-демократ». Работы было много, у парней не хватало времени выспаться. Иногда Максим вздыхал:
— Эх, нет Платона!
Платон еще летом уехал в Томск, мечтая поступить в университет.
Напуганный мощным забастовочным движением, Областной совет приказал начальнику городской милиции эсеру Бондалетову арестовать большевиков.
Глубокой ночью в дверь резко и грубо постучали. Уосук вскинул голову. Он сразу понял, что за ночные гости пожаловали к нему, и бросился к окну. В сумраке чернели два силуэта в погонах. «Двое под окном, да еще у двери… — лихорадочно соображал Уосук. — Не уйти». С сильно бьющимся сердцем он снова лег в постель и натянул одеяло на голову. «Спокойно. Главное — спокойствие».
Из передней донесся голос хозяйки:
— Кто там?
— Открывай! Милиция!..
— Если по делу, — не дослушав, продолжала старушка, — то приходите завтра! Ночью я в дом никого не пускаю!
— Да откроешь ли ты? — пришли в ярость за дверью. — Сказано — милиция! Взломаем дверь.
«Спокойно. Спокойно…» — повторял про себя Уосук.
Загремел засов. В передней застучали подкованные сапоги.
— Здесь живет Токуров?
— Нет. Ошиблись, — ответила хозяйка.
— Как ошиблись? Вот адрес. Приказано взять большевика Токурова.
— Никаких большевиков здесь нет и быть не может! — Голос старухи прозвучал назидательно. — Тут у меня, если хотите знать, квартирует сын миллионера Разбогатеева.
— Разбогатеева? А где он?
— Спит! Где ж ему быть?
— Веди к нему!
— Зачем будить? Он юноша тихий, скромный, учится усердно. Ночами никогда не шатается.
— Хватить голову морочить! Веди немедленно!
Уосук даже не шелохнулся, когда на его глаза упал свет лампы.
— Проснись, соколик, — ласково сказала Мария Ильинична, — тут милиция явилась!
Уосук, зевая, приподнялся на локте.
— Какой же это сын Разбогатеева? — возмутился рыжий детина с торчащими во все стороны усами. — Купец из казаков, а этот — якут!
— Приемный сын, — сердито бросила хозяйка.
— Ты — Иосиф Токуров?
— Нет. Я Разбогатеев.
— Документы!
Уосук протянул паспорт.
— Тут написано, что ты не Разбогатеев, а Токуров-Разбогатеев!
— Да, но и не Токуров, — спокойно сказал Уосук.
— Одевайся! Бондалетов разберется.
— Позвольте, но ведь вы убедились, что я не Токуров?
— Молчать! Одевайся.
— За что арестовываете?
— Об этом спросишь у Бондалетова.
Городская милиция Областного совета помещалась в здании бывшего полицейского управления. Да и сама она ничем от своей предшественницы не отличалась: служили в ней те же полицейские.
Бондалетов, набычившись, сидел за огромным столом. Перед ним лежал список большевиков, подлежащих аресту. Против многих фамилий уже стояли галочки.
— Господин начальник милиции! По вашему распоряжению доставлен Иосиф Токуров! Токуров-Разбогатеев, — нерешительно доложил конвойный.
— Кто? — поднял голову Бондалетов.
— Сами не знаем. То ли Токуров, то ли Разбогатеев… Одним словом, Иосиф Токуров-Разбогатеев, — мямлил милиционер.
— Что вы мне голову морочите? Кого привели?
— Вот его паспорт, вашбродь!
— Ну-ну… без чинопочитания. Никак не вобьете себе в головы, болваны, что все эти «вашбродь» упразднены. Ну-с, что за паспорт…
— Господин Бондалетов, произошло какое-то недоразумение. Я сын купца первой гильдии Разбогатеева и, мне кажется, не должен вас интересовать.
Бондалетов вонзил в Уосука острый взгляд:
— Большевик?
— Не понял.
— Не прикидывайся! Нам известно, что ты большевик.
— Мой отец — коммерсант. Коммерсантом намерен стать и я. А пока учусь в учительской семинарии. Мне кажется, вы принимаете меня за кого-то другого. Кого вы ищете: меня или Токурова? Повторяю: я — Токуров-Разбогатеев. Быть может, пока вы допрашиваете меня, Токуров занимается большевистской агитацией.
Бондалетов задумался.
— Чем докажешь, что ты сын Разбогатеева? — наконец сказал он.
— Хотя бы вот этим.
Уосук достал из бумажника доверенность Разбогатеева на заключение коммерческих сделок. Бондалетов впился в нее глазами.
— Извините! Эти болваны ошиблись. Вы свободны!
Выйдя на улицу, Уосук облегченно вздохнул полной грудью. «Хорошо, что после революции я забыл о разбогатеевском «довеске» к своей фамилии и никогда не упоминал о нем», — мелькнуло у него в голове. Вдруг навстречу показалась группа людей. Уосук отшатнулся в тень. Мимо вооруженный конвой провел Максима Аммосова.
«Кажется, всех наших взяли. Что же теперь делать?»
Назавтра Бондалетов заявился в Областной совет, чтобы доложить о выполнении «боевого задания»: «Большевики поголовно арестованы!» Господа из совета похвалили Бондалетова. А через два дня его вызвали снова.
— Эт-то что такое? — зловеще прошептал Соловьев, подвигая начальнику милиции какие-то листки, исписанные от руки.
Бондалетов взял один из них. Буквы запрыгали у него в глазах.
«К трудящимся города.
Контрреволюционный Областной совет растоптал демократические права, завоеванные народом в пролетарской революции, уничтожил первые ростки Советской власти, предательски упрятал в тюрьму рабочих и солдатских депутатов. Трудящиеся Якутска! Не выполняйте распоряжений Областного совета! Боритесь с ним! Сын революции».
— Ну-с, поголовно арестованы большевики? — ехидно промолвил Соловьев.
— Откуда это у вас, господин областной комиссар?
— С забора! Да-да, господин Бондалетов, с забора! Я вижу, вам изменило зрение, раз вы не замечаете в городе прокламаций! Что за «Сын революции»?
Бондалетов побагровел.
— Даю слово, что через денек-другой я вам этого сукина сына из-под земли добуду.
— Смотрите ж! В противном случае пеняйте на себя.
Бондалетов отрядил на поиски «Сына революции» шпионов. Пронырливые лазутчики еще старой, жандармской выучки шныряли по городу двое суток, но так никого и не засекли. Между тем прокламации не иссякали. Одна из них появилась прямо на калитке Бондалетова.
«Господа контрреволюционеры, вы ликуете, посадив под замок защитников народа — большевиков. Что ж! Ликуйте в последний раз. Ваши дни сочтены. Час расплаты близок! Сын революции».
Бондалетова едва не хватил удар. А тут еще стали распространяться печатные листовки. Бондалетов вверх дном перевернул типографию, но ничего не нашел. А поток листовок ширился.
«Требуем освободить незаконно арестованных рабочих депутатов. Вся власть Советам!»
«Во всех областях и губерниях России давно победила пролетарская революция. Трудящиеся, боритесь за народную власть!»
«Товарищи рабочие, бастуем!»
Вскоре в городе действительно вспыхнули митинги и забастовки. На их подавление Бондалетов бросил все наличные силы. Было схвачено немало «верховодов», как называл их начальник областной милиции, но «Сына революции» среди них не оказалось. Бондалетов ломал голову: кто мог им быть? А Соловьев все настойчивее требовал «пресечь вредоносную деятельность» неуловимого большевика.
Внезапно в голове Бондалетова мелькнула мысль: «А что, если?» Он тут же вызвал самого опытного и верного сыщика — Копчика.
— С сегодняшнего дня возьми под наблюдение дом шестнадцать по Правленской. Ясно?
— Дом шестнадцать? По Правленской? — удивился Копчик. — Да ведь в нем божья старушка, вдовая асессорша Просвирина…
— Знаю, — прервал Бондалетов, — знаю. Но, кроме нее, околачивается там некий Токуров-Разбогатеев. Вот за ним и проследи. Сдается мне, что это и есть «Сын революции».
— Слушаюсь! Из моих рук не уйдет. Будьте покойны!
Копчик преследовал Уосука десять дней, но так и не заметил ничего подозрительного.
Ежедневно полным разочарования голосом он докладывал Бондалетову:
