Юрий Корольков - Так было…
На шум прибежал контролер. Он стал на сторону доктора Шейда. А кладовщик все повторял:
— Я не могу принять этого золота… Я не верил слухам, что в германских концлагерях вырывают у мертвецов зубы… Но оказывается… Нет, нет, я не буду принимать участия в преступлении…
Контролер набросился на кладовщика:
— Вы слишком много на себя берете… Немедленно примите ценности… Иначе, иначе я уволю вас из банка…
— В таком случае я пойду к мистеру Томасу Маккитрику… Я работаю в банке уже тридцать лет… Он примет меня, Томас Маккитрик…
Упрямый кладовщик снял нарукавники, повесил в шкафчик халат и, не обернувшись, пошел к лифту… Он так настойчиво убеждал секретаршу, что девушка вынуждена была доложить о нем шефу.
7Мистер Томас Маккитрик, нью-йоркский банкир, уже лет пятнадцать стоял во главе Международного банка. Война не нарушила финансовых связей воюющих стран, и германские банкиры по-прежнему пользовались услугами международной финансовой корпорации.
Как раз об этом и говорили два пожилых джентльмена, сидящих в креслах за курительными столиками, когда за стеной в приемной усатый швейцарец доказывал секретарше, что ему во что бы то ни стало нужно сейчас же увидеть господина директора.
Собеседником Маккитрика был американский генерал Фрэнк Хенглундстэн, который только что приехал в Базель из освобожденной Франции. Они находились в дальнем родстве по материнской линии, но не встречались лет десять и теперь то и дело переходили в разговоре с деловых вопросов на личные.
— Я ехал сюда, — говорил Фрэнк, — когда на дорогах еще вылавливали последних немцев. В одном месте даже попал в перестрелку.
— Послушай, — перебил Маккитрик, — почему ты не приехал в генеральской форме? Я бы хотел на тебя посмотреть. Помнится, ты был капитаном, когда мы виделись с тобой в Нью-Йорке. Ты предпочитаешь штатский костюм?
— Я ведь приехал к тебе в нейтральную страну, — отшутился Хенглундстэн. — В военной форме я бы привлек внимание швейцарских зевак и журналистов. Мне это совсем не нужно. К тому же с немцами я воюю на фронте, а здесь у меня другие дела — бизнес.
— Ты прав, Фрэнк, реклама нужна не во всех деловых операциях. Но все же ответь — у тебя на плечах много бронзы?
— Не так уж много, — тщеславно улыбнулся Хенглундстэн. — На каждом погоне по три звезды. В армии я генерал-лейтенант, но меня чаще называют политическим генералом.
— А я бы скорее назвал тебя генералом финансовым… Зачем же ты все-таки сюда приехал?
— Мне нужна твоя помощь, Томас. Я покупаю германские предприятия, а у тебя с немцами большие связи. Промышленная ассоциация, которую я представляю, заинтересована в немецких заводах, банках, патентах. Сейчас очень выгодная ситуация для сделок.
— Что же тебя главным образом интересует — металл, химия?..
— Абсолютно все! В Ветцларе я веду переговоры с Лейцем, владельцем оптической фирмы, в Оффенбахе покупаю кожевенные заводы, меня интересует уголь, текстильные фабрики… Как видишь, мы не только воюем.
— В таком случае я советую тебе заинтересоваться картотекой германских патентов в Берлине. Это чистое золото.
— Я знаю об этом, — кивнул генерал Хенглундстэн, — но, к сожалению, в Берлин скорее всего первыми придут русские.
— Это верно, — усмехнулся Маккитрик, — но русские больше занимаются борьбой с фашизмом. Мы же люди коммерческие. Они могут не обратить внимания на картотеку патентов. — Директор вновь стал серьезным. — Пошли заранее туда своих людей. Поверь мне, Фрэнк, игра стоит свеч. Наш банк тоже может быть в этом заинтересован. На полках картотеки лежат миллиарды долларов.
В кабинет вошла секретарша. Том Маккитрик, недовольно поморщившись, вопросительно взглянул на девушку.
— Чего ему надо? — спросил директор, когда она доложила о странном посетителе.
— Он не говорит. Уверяет только, что у него очень важное дело. Не хочет уходить, пока не повидается с вами.
— Пусть войдет.
Кладовщик пошел в кабинет довольно решительно, но стушевался в незнакомой обстановке. За тридцать лет своей работы в банке он впервые переступил порог роскошного кабинета директора. Маккитрик тоже видел его впервые. Швейцарец кратко рассказал о том, что произошло в хранилище банка.
— Ну и что же вы хотите? — недоумевающе спросил Маккитрик.
Швейцарец робел перед всесильным начальником, но все же твердил свое:
— Это золото мародеров, господин Маккитрик… Оно принадлежало людям, замученным в газовых камерах…
— Но ведь золото не имеет запаха… Почему бы нам его не принять? Ведь мы не занимаемся политикой. — Маккитрик не желал ввязываться в спор и все же должен был возражать этому упрямцу, который повторял все одно и то же:
— Я не могу участвовать в преступлении…
— А я не могу вас держать на службе! — разозлился наконец Маккитрик. — Ступайте!..
Когда кладовщик вышел из кабинета, Маккитрик вдруг передумал. Как бы кладовщик не наболтал лишнего.
— Верните этого человека, — сказал он секретарше.
Кладовщик вошел и остановился в дверях.
— Послушайте, — самым дружелюбным тоном заговорил американец, — если ваши убеждения не позволяют вам принять это золото, пусть его взвесит кто-нибудь другой… Я погорячился. Вы останетесь работать в банке, как прежде…
Личный текущий счет в Банке международных расчетов на имя доктора Шейда, руководившего совещанием германски: промышленников в Мезон Руж, был открыт…
Вскоре в базельском банке открыли счета и другие немецкие предприниматели — не сами, с помощью сотрудников СС, переодетых в штатское платье… Доктор Бонзе не бросал слов на ветер, когда утверждал в Мезон Руж, что промышленники получат крупные суммы для финансирования нацистского подполья после войны…
Глава девятая
Осенью сорок четвертого года войска Дуайта Эйзенхауэра приобрели большое превосходство над противником. Число солдат, находившихся под его командованием во Франции, давно перевалило за два миллиона человек. В его подчинении находилось свыше пятидесяти полнокровных дивизий против двадцати немецких, которые держали фронт на западных границах Германии. Что же касается военной техники, то в штабах шутили, будто французские дороги прогибаются под тяжестью американских танков и пушек…
Английские войска, пройдя за несколько дней двести пятьдесят миль, 4 сентября заняли Антверпен, крупнейший бельгийский порт. Еще через неделю американский корпус пересек немецкую границу в районе Аахена и завязал бой за этот первый германский город.
И все же, несмотря на такую, казалось бы, катастрофическую обстановку на Западе, Гитлер строго-настрого запретил перебрасывать подкрепления с Восточного фронта. Вальтеру Моделю, низкорослому генералу с квадратной челюстью, который сменил фон Клюге на посту командующего Западным фронтом, Гитлер сказал:
— С Восточного фронта вы не получите ни одной дивизии, Вальтер Модель, ни одной… Русские не остановятся на Висле, они снова перейдут в наступление… Управляйтесь только своими силами.
Сил было мало, но все же Моделю удалось ненадолго стабилизировать фронт. С этого времени союзников начали преследовать военные неудачи. Началось с операции «Маркет-Гарден» — с наступления в Голландии, которое повел фельдмаршал Монтгомери по распоряжению Уинстона Черчилля. Операция готовилась поспешно, и это вскоре сказалось на ее результатах.
Перед операцией британский премьер вызвал в Лондон своего командующего войсками.
— Послушайте, Монти, — дружески сказал он фельдмаршалу, — мы обязаны быть в Германии раньше русских. Я думаю, что прямая между двумя точками и есть кратчайшее расстояние… — теперь премьер повторял слова Рузвельта. — Вот смотрите.
Черчилль потянулся к стратегической карте и указал на северное побережье Голландии. Именно отсюда начиналась кратчайшая дорога к Берлину. Если высадить парашютную дивизию в Арнеме, которая захватит переправы, затем вот здесь… и еще одну…
— Но это в ста километрах от фронта, — возразил Монтгомери. — Чтобы соединиться с десантом, придется форсировать пять водных преград…
— Да, но зато мы прорвемся к Берлину… Это будет наша, английская победа… Американцы будут тянуться в обозе… Престиж на войне, дорогой Монти, имеет большое значение… Эту операцию мы назовем «Маркет-Гарден».
Прикинув достоинства новой операции, Монтгомери стал самым ревностным ее сторонником. Фельдмаршала упрекали в авантюризме, но он твердо стоял на своем.
Семнадцатого сентября среди бела дня три парашютных дивизии были сброшены в глубоком тылу немецких дивизий. Небо наполнилось могучим рокотом сотен транспортных самолетов. Первая английская воздушно-десантная дивизия высадилась дальше других — под Арнемом, на восточном берегу Рейна. Все это делалось так поспешно, что английская разведка не успела даже проверить, разведать место высадки парашютных десантов. Это сказалось тотчас же, как только первые парашюты опустились на землю. Оказалось, что их сбросили… в расположение германского танкового корпуса. Британские разведчики потеряли этот корпус. Его все время отмечали на переднем крае, и вдруг он исчез. Теперь оказалось, что Вальтер Модель отвел этот корпус в район Арнема…
