Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая
— Вот, глядите!
— Есть же такие люди, — возмутилась старушка, разглядывая картину, — не зная человека, уж под сомнение его подводят. А еще в вагоне книжку читает.
Захлопнув книгу, волосатый прискрипел:
— Это не книжка, это расписание поездов.
Отвернувшись от него, старушка снова заговорила:
— Все его у нас знают, Снежкова-то. Вся тайга. И все он рисует тайгу и как человеку в тайге жить полагается. Наши лесники ему там и дом поставили специально для работы. А вы говорите…
Разглядывая картину, там где «Любимая сестра Валя», девушки вдруг как-то примолкли, и Володе показалось, что они сразу сделались очень похожими на молоденькую фронтовую сестру.
Наверное, и старушка это заметила, потому что она сказала:
— Девонька-то какая. Не старше вас, а глядите, на фронт пошла, не побоялась. А вы тайги боитесь.
Девушки нахмурились, одна из них прошептала:
— Да мы и не боимся вовсе.
— Мы куда хочешь.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовалась старушка. — Надо же все так трогательно нарисовать. За сердце берет.
Скоро все в вагоне узнали, что здесь едет мальчик, который разыскивает отца, знаменитого на всю тайгу художника Снежкова. И хотя не все слыхали о таком художнике, однако все соглашались, что он непременно знаменитый. А как же иначе, если его картины даже в московском журнале печатают. И все рассказывали друг другу сложную Володину историю, которую наспех придумал Венка и которую по памяти повторил Володя.
Он и не заметил, как около того места, где он сидел, собрались пассажиры чуть ли не со всего вагона. Ведь тут в гости никто никого не зовет. Кто захотел — тот и пришел, а кто пришел — тот и гость. Сидят, разговаривают, дают разные советы. Торопиться-то некуда: поезд идет — время бежит.
Поезд летит сквозь тайгу. Поезд везет Володю в неведомые края, где почти в каждом доме знают Снежкова. Значит, нечего бояться, везде найдутся друзья, покажут дорогу.
Но все-таки совесть у него была нечиста: вот придумал Венка глупую историю, а Володя сидит и повторяет ее. Потому что если рассказать по правде все, как есть, то его отправят обратно, как беглеца. Он начал вздыхать и отмалчиваться, а все подумали, что ему просто захотелось спать. Тогда все разошлись, и одна из девушек сейчас же уложила Володю на свое место.
Лежа на верхней полке, Володя слушал, как постукивают колеса на стыках, и подумал, что это они от скуки бормочут там в темноте: «Раз-два-три, раз-два-три…»
И сам тоже начал считать вместе с колесами. Считал, считал, и вдруг ему ясно послышалось, как они спрашивают жесткими железными голосами:
— Ты-ку-да? Ты-ку-да?
— Вот еду, сам не знаю куда. Может быть, и найду, что ищу…
— Как-же-ты? Как-же-ты? — продолжали колеса. А может быть, и не колеса беспокоили его и мешали спать, а совесть, которая все-таки у него была нечиста.
КОННИКОВ И НАЧАЛЬНИЦА РИТА
Но скоро он устал; сон окончательно сморил его, и ему показалось, что он заснул и во сне услыхал, как чей-то звучный голос спросил:
— А где тут мальчик, который едет к художнику Снежкову?
И розовая старушка, которая как будто только и ждала этого вопроса, сейчас же спросила:
— А что?
— Да вот хочу его повидать.
— Сейчас нельзя. Спит он.
— А мне надо.
— Всем очень надо.
— А мне не как всем! Я знаю, где сейчас Снежков находится. Он мой лучший друг. И я хочу знать, кто к нему едет и зачем.
— Все равно пусть спит.
— Тогда хоть портрет, который он везет, покажите.
— Портрет можно. Вот я его сейчас из сумочки достану.
Володя крепче зажмурил глаза, чтобы не упустить какие-нибудь подробности, потому что известно, как все непрочно, когда видишь сон: только покажется что-нибудь интересное, так сразу и пропадет. Никак до конца не досмотришь.
Но на этот раз сон попался какой-то очень устойчивый, ничего не пропадало, и даже наоборот, голос незнакомого человека звучал все яснее. Когда он читал подпись под портретом: «Любимая сестра Валя. Михаил Снежков. Двадцать второго января сорок третьего года».
Прочитал и сказал задумчиво:
— Все верно.
Володя еще крепче зажмурил глаза, боясь, что сон исчезнет и он ничего больше не узнает. А незнакомый человек уже читал на обороте портрета о том, как прилунилась ракета. Прочитал и твердым голосом заявил:
— Нет, уж вы как хотите, а я его разбужу.
— Да вы-то кто будете? — раздался скрипучий голос волосатого дядьки. — Может быть, тоже художник?
— Вы угадали. Художник. Только я работаю лесотехником. Конников моя фамилия.
— Конников? Не знаю.
Лесотехник весело сказал:
— Это ничего.
— Это ничего не значит, — повторила розовенькая старушка, — и если вот этот гражданин, — она кивнула на волосатого, — если он оспаривает, значит, вы и в самом деле Снежкову друг. Он все что справедливо, то и оспаривает. А парнишка вот он, на верхней полочке. Только вы, уж будьте добры, не будите его до утра.
— Утром нельзя, — торопливо ответил Конников, — сейчас надо. Снежкова нет в городе. Он на Ключевском кордоне этюды пишет. У него и мастерская там. Зачем же парнишке зря в город мотаться?
Тут заговорили девушки, к ним присоединились пассажиры из соседних купе, и все начали обсуждать вопрос, можно ли доверять ночью в вагоне незнакомому человеку. И все они расспрашивали Конникова так придирчиво, будто Володя здесь не случайный попутчик, а близкий человек. Нет, не похоже что-то на сон.
Володя открыл глаза. Нет, определенно сон!
В проходе между диванами стоял такой необыкновенный человек, каких в жизни не бывает. Такой может только присниться. И Володя уже встречал где-то этого человека или видел во сне. Он был великан. У него загорелое лицо, большой румяный нос и такая красная борода, перед которой побледнели бы даже Васькины волосы.
А как он одет! На нем старая зеленая шляпа. Куртка кожаная, желтая, подпоясан он не каким-нибудь ремнем, а патронташем, набитым патронами. И сбоку у него висел кинжал в черных ножнах. На ногах болотные сапоги, подтянутые к поясу ремнями. За плечами мешок и ружье в чехле.
И все это такое потертое, поцарапанное, пожухлое оттого, что мокло под дождем и снегом, сохло у костров. Сразу видно: побывал человек в переделках. Прошел он через болота и леса; грозы гремели над ним своими громами; веселые костры согревали его своим жгучим огнем; а дикие звери, почуяв его, кидались в темноту, завывая от ужаса.
Ох, какой человек красивый! Какой человек бесстрашный и надежный! Разве такому можно не доверять?
— Почему же вы мне не доверяете? — как-то даже недоумевающе спросил Конников.
— А потому, — отозвался скрипучий голос, — видно, каков пришел человек…
— Кому видно?
— Всем видно, — продолжал сосед и, обращаясь ко всем собравшимся, коротко хрюкнул смешком. — Вы, граждане, на его украшение обратите внимание. Да пусть он шляпу свою сымет, коли не стыдно. Буйный этот человек, выпивающий.
Конников сорвал свою шляпу и, подставляя лицо под свет лампочки, спросил:
— Вот это?
Володя только сейчас заметил розовые рубцы, которые протянулись от виска через щеку и скрывались под бородой.
— Это, это самое! — торжествовал сосед. — Вот как устаканили!
— И все-то ты врешь да на людей наговариваешь! — вспылила розовая старушка. — Мишкина это расписка!
— Какой такой Мишка? — опешил сосед и вдруг сообразил, какую сказал глупость, отвернулся к стене и в разговоры уж больше не ввязывался.
Девчонки сразу всполошились, заахали:
— Медведь! Ах-ах!..
И тут Володя вспомнил, где он видел этого человека. На картине Снежкова «Художники».
Старушка бесстрашно спросила:
— Это как же тебя угораздило?
— Здоровый попался, — смутился Конников, — ну и смазал слегка лапой…
— Вижу, что слегка.
— Бородой теперь прикрываю.
Володя часто задышал:
— А медведь? Он что?
— Ага, ты проснулся? Медведя убили. Будем на кордоне — шкуру покажу. Пойдешь со мной?
— Пойду! — восторженно и с безграничным доверием сказал Володя. — А собака у вас есть?
— Есть. Она на кордоне. У объездчика.
Ох, какие слова замечательные, какие необыкновенные слова!
Володя повторил:
— На кордоне! У объездчика.
— Ну, до свидания, товарищи, — сказал Конников, взмахивая своей зеленой шляпой.
Со всех сторон послышалось:
— Счастливо! Счастливо!
Старушка сказала:
— Иди, иди, парнишечка, ничего не бойся. Видишь, какой тебе человек попался. А худому мы тебя и не отдали бы.
Вот так и началось это полное приключений путешествие по неизведанной стране, которую Володя по праву первооткрывателя назвал Землей Снежкова. Как в географии. Земля Санникова или Огненная Земля. Что его там ждет? Какие встречи, какие приключения?
