Гавриил Кунгуров - Оранжевое солнце
...Бригада Бямбу прибыла к месту стройки ранним утром. Было чему удивляться. Разноцветные халаты, войлочные шляпы, белые, красные, желтые косынки и береты украшали, как цветы, скучную песчаную поляну. Шум, гудение машин, визг сыпучих песков под ударами железных лопат, разговоры и смех молодежи в этих пустынных местах были столь неожиданными, что почерневшие от времени и жары угрюмые скалы, казалось, тоже повеселели. Три грузовых машины, цемент, известь и другие материалы, привезенные мастером Бямбу, ускорили дело. Дамба и Бямбу, стоя на коленях в земляном разрезе, прикидывали, вымеряли: пойдет ли вода по руслу, сооруженному для нее из камня и цемента? Бригады вынули уже огромное количество грунта. По обе стороны русла возвышались песчаные отвалы. Завтра их надо отодвинуть, убрать. Эрдэнэ трудился в первой бригаде и жалел, что ему выпало такое короткое участие: приехали они к завершению стройки. Закончился день. Загорелись звезды, огласились глухие просторы переливчатой песней. Никогда песня не оглашала эти серые пустыри. Молодежь не знает усталости, у костров — танцы. Пожилые курили, говорили о травах, о скоте, вспоминали пережитое; разговор неизменно завершался стройкой. Степенно осторожные вздыхали: петь и кружиться в танцах лучше бы завтра, когда все освежат лица водой, пришедшей из недр Гоби.
Мастер Бямбу и Дамба озабочены завтрашним днем. К цементной трубе, или, как ее назвал Бямбу, горлу, отлого ниспадавшему с двадцатиметровой высоты, уже пристроен прямоугольный онгоц — длинное корыто с водопойными площадками по обе стороны. Послушается ли вода? Хватит ли у родника напорной силы. Дамба подбадривал себя: крутизна большая — пойдет вода... Хорошо, что приехал мастер, он внес умные поправки в незатейливые подсчеты Дамбы. Какие поправки? Мастер пересчитал все заново...
Миг — капля росы на былинке, что она может дать? Для тех, кто не ждет, ничего. В полдень люди ждали, они обступили кольцом сооружение — детище своих рук. Дамба снял временную перемычку, вода из родника хлынула по трубе-горлу, струя покатилась по водосливу, наполнила онгоц. Люди кричали, били в ладоши, пили, умывались, брызгались.
Две девушки схватили пригоршни воды, плеснули на Эрдэнэ. Он не рассердился, но брови его сошлись в строгую полоску. Девушка смешливо сложила губы:
— У, какой сердитый!..
Вторая подхватила еще громче:
— Не трогай его, он большой начальник!..
Рядом стоял и усмехался мастер Бямбу, тронул Эрдэнэ за плечо:
— Будь смелым мужчиной... На котелок, облей-ка этих красавиц!
Эрдэнэ схватил котелок, зачерпнул воды и побежал за девушками. Не догнал, попил из котелка, студеная вода обожгла губы, выплеснул остатки на чахлое деревцо, изнывающее от жары. Выпрямился, перед ним огнеглазая в голубом берете.
— Не узнаешь? Такой важный... Может быть, ты и верно самый главный начальник?
Эрдэнэ узнал девушку. Он учился с нею в одной школе, хотя в разных классах.
— Как сюда попала?
— Вон за теми увалами юрта моих родителей; приехала в отпуск из Сайн-Шанды. Помнишь Цэцэг? Бодо? Она тоже в Сайн-Шанде. Городок нам нравится... Ты там не был?
— Нет.
— Кто в Сайн-Шанде не бывал, тот и Гоби не видал...
— Ох, какая умная...
— Не моего ума... Так говорил нам старый гобиец. Не поверили, а побывали — верное старик сказал. Зеленые деревья, плавательный бассейн, театр, кино... Но мы, может быть, уедем на работу еще южнее — в Дзун-Баин. Слышала, туда направилась вторая экспедиция искать воду. Там тоже строится плавательный бассейн. Не вы ли едете в Дзун-Баин?..
Эрдэнэ слышал об этом городе, где есть все, но мало воды. Хотя и не знал, где экспедиция развернет работу, ответил с достоинством знающего:
— Наша экспедиция где угодно найдет воду, — и вынул из планшетки блокнот. — Напишу Цэцэг. Передашь?
— Что я, почтальон? — щурясь от солнца, громко, чтобы и другие слышали, заупрямилась девушка. — Я еще не скоро поеду в Сайн-Шанду, мне и дома хорошо...
Эрдэнэ спрятал блокнот.
Девушка вновь засмеялась:
— Спрячь свой блокнотик, спрячь! Хватит Цэцэг писем от твоего брата Гомбо. Понял?..
Девушку окликнули, она на прощанье помахала Эрдэнэ рукой, убежала. Он стоял, склонив голову, увидел, как из-под песчаного бугорка вынырнула серебряная ящерица, мелькнула молнией и скрылась. В висках стучало, он потер их ладонями, расстегнул воротник, вынул подарок Гомбо — фигурку верблюдика на шелковом шнурке, приложил к носу и жадно потянул ее терпкий запах.
Еще многие радовались, танцевали, вокруг сыпались радужные брызги, Эрдэнэ торопился к машине, хотелось скорее оставить это благодатное место, уехать...
ПОЕТ ЦЭЦЭГ
Завершилась работа по бурению скважины колодца. Эрдэнэ (словно на высокой скале, все ему видно лучше всех) верилось, что мастеру Бямбу и его подручным начальник поручает самую важную работу экспедиции. В толщу песков вгрызался бур, и с каждой пробой вместе с каменистой породой и глиной, вынутой из недр земли, сыпались на ладони начальника и его помощников обжигающие сердце упреки. Слышалось приглушенно, пробивалось сквозь голоса надежд и добрых ожиданий: пустое сверление камней, просчитался «Гобийский верблюд» — выстрелил пыжом...
Эрдэнэ горячился, надо зажать рот шептунам, но в голову вклинилась накрепко любимая поговорка дедушки: «Загорячился твой скакун, натяни удила — сдерживай, сдерживай!..»
Начальник тверд, указания его непреклонны; бур поет свою песню, гудение, не смолкая, плывет над притихшей пустыней. В глухую ночь в смену мастера Бямбу из скважины выплеснулась вода, поднялась белым букетом, тяжело охая и вздыхая... Эрдэнэ и других подручных, которые трудились на своих рабочих местах близко к скважине, обдал ледяной дождь, сбил с ног. Человек, падающий под ударами, обижен, удручен, а Эрдэнэ и все остальные сменщики запели хвалу воде: «Тэргун-баяр! Тэргун-баяр!» (Самая большая радость!)
Весь лагерь вскочил на ноги, присоединился к радости. Долго гремели возбужденные голоса. Эхо старательно подхватывало их: монголы, вода! В Гоби вода!
Равнодушным казался лишь «Гобийский верблюд»; он неторопливо вышел из палатки, смерил глазами высоту шапки фонтана. Постоял, потом обошел вокруг бурильного агрегата, полюбовался игрой воды на фоне плотной сини неба и россыпи звезд и зашагал в свою палатку. Утром на производственной летучке мастера, мотористы, рабочие слушали начальника. Короткая речь, короче тарбаганьего хвоста:
— Что искали, то и нашли. Хвала. Работою всех доволен. Готовьтесь к отъезду; делать нам здесь больше нечего. Все возьмут в свои руки строители. Приедут, поставят ветряк-двигатель, насосную станцию. Успеют до холодов утеплить колодец, построить водопой.
...Утихло гудение бура. Лагерь экспедиции на этом синевато-сером склоне доживал последние дни. Сегодня все поднялись с восходом разгоряченного гобийского солнца. Уже с утра душила жара, дышать было тяжело и всем хотелось скорее оставить эти места.
Давно свернута палатка с красным вымпелом, начальник уехал вперед. Сменщики вышли из палаток, наперебой смеялись, но в смехе их слышалась похвала:
— «Гобийский верблюд» уже в пути. Что ищет, то найдет!..
Вскоре караван двинулся на юг.
До полудня Эрдэнэ и другие сменщики дремали под мерный гул мотора, хорошо устроившись под брезентовым навесом грузовой машины. Мастер Бямбу сидел в кабине, разговаривал с шофером, человеком, бывавшим в Гоби. Машина плавно катилась по сыпучим пескам. Вдруг наскочила на каменный уступ, вздрогнула и забуксовала. Все вскочили. Сон улетел. Эрдэнэ удивлен: много ли отъехали к югу, а Гоби не узнать. Желтовато-серая равнина с обожженными холмами, увалами, по сторонам торчат причудливо выщербленные ветрами скалистые выступы. Растительность тощая, чахлая, бледно-серая. Да где она? Это лишь небольшие островки среди песков и камней. Бежит машина дальше к югу. Пышущие зноем увалы и бугры перешли в ровное плато, и вновь неузнаваема Гоби. Плато в белоснежных поймах. На солнце они блестят, переливаются.
— Озеро! — выкрикнул Эрдэнэ.
Все расхохотались.
Это выступила соль давно высохших скоплений воды, когда-то украшавших Гоби. Соль так сияет, что кажется озером, переполненным светлой водой. Вокруг безбрежные, пустынные просторы. Опаленная земля совсем мертва. Но это обманчиво; внезапно на серо-бурой площадке среди беспорядочно разбросанных камней вырастает белая юрта, на зеленом крошечном островке пасутся бараны, лошади. Верблюды-одиночки стоят под палящими лучами или вяло шагают и так же вяло наклоняются, обгладывая жесткие побеги чахлых кустиков. Люди суетятся у юрты, спешно ее разбирают. Шофер остановил машину. Подбежал подросток, Бямбу спросил его:
— Куда торопитесь в такую жару?
У подростка довольные глаза:
