Сергей Сартаков - Гольцы
А что это за камешки поналипали? Портют слюду.
Это, старик, бриллианты, украшения для царских дворцов, а мы с тобой их ногами топчем.
Врешь? — покосился Митрич.
Смотри, — черкнул гранатом бродяга по стеклу компаса, — видишь, режет?
Светит месяц! Ин и вправду брильянт?
Отдаю к слюде бесплатно. Богатей, старик, быстрее: горит у меня зуб на твою душу.
Но, но, ты не шути к ночи…
Митрич остолбил распадок, где на поверхность выбилась слюда, и вернулся домой со своим проводником. Обратно Митрич шел, замирая от страха. «Бес его знает, ширнет ножом в бок ради баловства, вот и все разговоры. Что ему, отпетому? А жилу любой купит».
Вернувшись с Бирюсы, Митрич стал готовить заявку на разработки. Ульяна пилила его:
Куда ты, трухлявый пень? Люди на золоте проматываются, исконные приискатели, а ты камешки добывать вздумал… Неймется тебе, плешивому черту! Изубытишься, к старости христарадничать пойдешь.
Митрич заколебался. Ульяна была права. Что говорить, баба с солью. А тут пришла Агафья, стряпка со двора Ивана Максимовича. По делу, дескать, Иван Максимович просил зайти. Сразу смекнул старик, чего от него хочет Иван Максимович.
Вот и хорошо! Только пайщиком не берись, — предупредила Ульяна, — отдавай за чистые деньги.
…Сидя за столом у Ивана Максимовича, Митрич чувствовал себя вполне уверенно. Он, прищурившись, поглядел на хозяина.
Насчет слюды интересуетесь, Иван Максимович? — спросил он, тыча вилкой в ломоть ветчины.
Да, — коротко ответил Иван Максимович, решив сразу взять быка за рога.
Рудничок затеваю, — вздохнул Митрич, — больно убыточно трактир-от содержать становится.
Капитала у тебя не хватит, Степан Дмитриевич. Начать разработки — дело не маленькое. Или с кем в компании хочешь?
Бог с ней, с конпанией. Начну один. Сперва лопаткой да клинышком, а там, бог даст…
Ничего он тебе не даст. У меня и денег и — прямо скажу — ума побольше, и то настоящей пользы на Монкресе добиться не могу. Да ведь это золото, пойми — золото, а не какая-то слюда.
Бывает, справлюсь помаленьку.
То-то что помаленьку такие дела не делают. Тут нужен разжах.
Чего же вам хочется, Иван Максимович? — тихо спросил Митрич, скатывая шарик из мякиша булки.
Василев опешил. Действительно, получилось как-то резко, наскоком.
В конпанию ко мне войти? — продолжал Митрич.
Да нет. Так это я… совет просто дать.
За совет спасибо. Человек вы опытный.
«Черт его дери, тугой старик, — подумал Иван Максимович. — Прямо с ним нельзя говорить: артачится. Нужен подход».
И вслух сказал:
Просил я тебя, Степан Дмитриевич, зайти ко мне вот зачем: отправляю на днях товары тунгусам, плавом по Чуне на лодках, а в запасе вина недостаточно. Без вина же, сам знаешь, с инородцами не торговля. Так вот, не выручишь ли меня винцом?
Митрич усмехнулся в бороду. Вздумал изловить на мякине старого воробья!
Отчего не выручить? Со всем удовольствием! В цене бы сойтись.
А твое слово?
Почем и на разлив.
Ты что, в уме? Прости за резкое слово.
А как же? Мне что, по-стариковски продам и по рюмочке.
Жаль, — с наигранным сокрушением сказал Иван Максимович, — жаль недогруженные лодки пускать: расходы лишние. А ждать, пока из Тулуна вино подвезут, тоже не хочется. И твоя цена не подходит.
«Эх, лисит! — думал Митрич. — Будто нет ему в городе вина опричь меня? И свои-то склады ломятся. Обходит».
Он помолчал с минуту и потом, как бы невзначай, бросил:
Что-то ноне все слюдой заинтересовались. Подходил тут еще один ко мне…
Иван Максимович навострил уши: «Врет или нет?»
Ну и что же? — зевнул он в руку.
Расспрашивал, интересовался, — уклончиво разъяснил Митрич.
Из здешних, из городских? — еще шире зевая, спросил Иван Максимович.
Нет. Видать, приезжий. Такой, с чёрными усиками…
«Вот черт! Неужели Маннберг?» покосился Иван Максимович на старика.
«Угодил, в самое сердце угодил!» — обрадовался Митрич.
Никто к нему не приходил и о слюде не расспрашивал, ин вздумал взять купца обманом. И не ошибся, назвав приметы Маннберга, встретившегося ему у ворот василевского дома. Иван Максимович с напускным равнодушием спросил:
Образцы, наверное, для коллекции просил? Геолог какой-нибудь.
Заявку уступить ему уговаривал, — еще равнодушнее ответил Митрнч.
А-а! Выпей еще стаканчик, Степан Дмитриевич. Люся, налей, пожалуйста.
Благодарствую покорно. Пойтпть домой надобно.
Куда спешишь, Степан Дмитриевич? Сиди. Ну, и как ты решил?
Что решил? — наивно спросил Митрич.
Да с заявкой-то, — дернулся на стуле Иван Максимович.
Заявкой? С заявкой ничего не решил. Сам ковырять начну помаленьку. Цену дает он ничтожную.
Какую? — вытянулся Иван Максимович.
Да так, — уклонился Митрич, — самую ерунду. Сказать срам. Я с ним и беседовать не стал. Так нет говорит: «Забегу еще — непременно сойдемся».
Ты вот что, Степан Дмитриевич, — окончательно уверившись в происках Маннберга, сказал Иван Максимович, — давай начистоту: продай заявку мне. Люди мы с тобой все же… мм… более близкие. Зачем чужака в свою семью пускать? А сам не берись за это дело: не выйдет, по совести говорю. И сам разоришься, и другим заработать не дашь.
Волков бояться — в лес не ходить, Иван Максимович.
Ходить, да не с голыми руками.
Так-то оно так. А все попробовать охота. Больно уж убыточен трактир-от стал.
Цену я тебе дам хорошую… то, что стоит, — запнулся Иван Максимович, — и так в любом деле помощь мету оказать.
Помочь? Ну, какую же помочь, Иван Максимович?
Да мало ли в чем… Могу… У меня всюду есть связи… Или вот, — вдруг придумал Иван Максимович, — отправляю я к тунгусам товар, хочешь — езжай с моим приказчиком в одном караване, лоцман мой Павел Бур-макин парень надежный, заработаешь славно.
Василев знал прекрасно, что Митрич не решится бросить трактир, — сколько лет в нем торговал старик, ни о чём другом не помышляя. Выдвигая свое предложение, Иван Максимович руководствовался правилом: была бы честь предложена… Но Митричем после удачного хождения в тайгу крепко овладел дух авантюризма.
«А что? — подумал он. — В лодке сплавать — милое пело, не на телеге трястись. Ульяна поторгует одна. Под лежач камень вода не течет. Зашибают деньгу тунгусники».
Этта не прочь я, Иван Максимович, светит месяц, не прочь. Благодарствую за приглашение.
Вот и съездишь, — поддержал Иван Максимович, — а там, гляди, и вовсе на торговые дела перейдешь. А рудники разрабатывать — не для тебя.
«Надо будет завтра же уплавить товар, пока на самом деле старый хрыч не собрался», — мысленно закончил он.
Этим ходом Митрич явно проигрывал. Он поздно смекнул, что, соглашаясь в чем-либо с Иваном Максимовичем, тем самым передает игру в его руки. Надо было исправить оплошность.
Светит месяц! — вскричал он, вдруг вставая со стула. — Эка стал беспамятен! Ульяна-от в баню у меня пошла, а я тут сижу, разговоры разговариваю. Народ, поди, у трактира собрался, меня дожидает. Ну, прощайте, хозяева радушные, Иван Максимович, Елена Александровна, — протягивал он руку. — Сердечное почтение Максиму Петровичу со Степанидой Кузьмовной.
Ну, а как с заявкой? — не утерпел Иван Максимович.
Ох, прости уж, Христа ради, Иван Максимович, поговорим другой раз. Верите, времени нет. Как я запамятовал?
«А вечером к нему бестия Маннберг явится. Надо кончать», — решил Василев.
Нет, Степан Дмитриевич, давай уже будем сразу договариваться. А гости твои подождут, — ничего, больше выпьют. Говори цену.
Сколько дадите?
А сколько просишь?
Они стали друг против друга, как косачи на току, каждый готовясь вцепиться сопернику в черную гриву. Оба боялись называть цену. Но первый ход все же был у Митрича.
Двести, — отчеканил он, не смущаясь.
Смеешься, Степан Дмитриевич! — отшатнулся Василев. — Возьми сто.
Благодарствую, Иван Максимович, неподходяш-ше, — и зашагал к двери.
«Значит, Маннберг давал не меньше. Черт! Не упустить бы. Потом не исправишь. Пожалеешь сто — потеряешь тысячу», — мелькнула мысль у Василева.
И вслух:
Так и быть, прибавлю полсотни, — шагнул следе за трактирщиком Иван Максимович.
Неподходяшше, — повторил старик и откинул портьеру.
Ладно, беру, — глухо сказал Иван Максимович. Митрич остановился.
Так когда товарец подготовить?
Какой товарец?
А к тунгусам хочу сплавать.
Готовь, — окончательно побежденный, сказал Иван Максимович, — оформим заявку, и уплывете.
Да, еще вот… Эх, и память стала! — потер лоб рукой Митрич и полез в карман, вытащил бумажник. — Должишко тут за вами, Иван Максимович. Заодно получить бы.
За мной? Какой долг? — изумился Иван Максимович.
