Георгий Черчесов - Отзвук
Мы заторопились к супермаркету. Там внутри было прохладно, пахло кофе, сосисками, поджаренным хлебом. Появился улыбающийся владелец супермаркета и, приветствуя нас, стал обслуживать. Казбек, так и не выучивший ни одной фразы по-итальянски, молча ткнул пальцем в бутерброд и кока-колу, и тут же перед ним оказались сосиска, зажатая двумя тощими ломтиками хлеба, и открытая бутылка с пенящейся темно-коричневой жидкостью. Казбек протянул ладонь с мелочью. Тонкие пальцы хозяина ловко выхватили две монеты, бросили в ответ одну, более мелкую, и глаза с немым вопросом уставились на следующего посетителя.
Казбек, точно загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от печи с горящими углями, над которыми медленно вращалась на вертеле целая туша барана, обдавая нас аппетитным запахом. Ноздри танцора нервно подрагивали, с шумом втягивая ни с чем не сравнимый для кавказской души аромат. Кажется, сунь сейчас ему в ладонь кинжал, и он за минуту ловко разделает тушу на лакомые кусочки.
— Не так, не так он его жарит! — огорчился Алан. — Я б из этого барана такой шашлык сделал!
— И я соскучился по настоящему шашлыку! — вырвалось у Коста.
Его слова точно прозвучали приказом: всех потянуло к печи…
— А, может, он разрешит здесь сделать шашлык? — предложил Казбек и поискал нетерпеливыми глазами хозяина. — Мы заплатим…
— Шашлык — в печи?! — фыркнул Алан. — Нет, только на природе!
— А, может, у него найдется еще один баран? — несмело, так, из любопытства, но, невольно намекая, спросил молчаливый Таймураз.
Все молчали, прикидывая, насколько реальна задумка. И тут меня черт дернул произнести:
— Попытаюсь объясниться.
Последовавшие за моим вопросом действия проходили в темпе танца джигитов, слаженно и споро, и не требовалось подзадоривающих звуков доули, репетиций и сценарных разработок.
Выскочив из супермаркета, я постучал в окно кабины Лонго. Оказавшись в салоне, жестом попросил открыть холодильное отделение. Вытащив ведерко со льдом и двумя пластмассовыми бутылями с водой, сказал Лонго:
— Жаль, что у тебя нет ведра побольше.
Не понявший ни слова Лонго молча смотрел, как я, сунув бутыли в холодильник, побежал с ведерком к супермаркету. Через минуту из дверей магазина показались согнутая под тяжестью спина пятящегося Алана, затем поражающая воображение своими размерами туша барана и намертво вцепившиеся в нее Казбек и Таймураз…
— Открывай, открывай двери, — повернулся я к онемевшему от изумления Лонго. — Видишь, каков улов? Не замороженный, в самый раз на шашлык. Ты когда-нибудь пробовал ребрышки, пахнущие костром? Вот угостим — вовек этот вкус не забудешь!
Танцоры втащили тушу барана, и тут Алан увидел бутылки пива в руках у Таймураза.
— Э-э, так не пойдет, — нахмурился он. — Пиво — до концерта?! Жалею уже, что затеял шашлык…
— Полглотка на брата, — оправдывался Таймураз.
— Ну мы ж договорились еще дома! Давай сюда! — и, отняв бутылки, Алан засунул их в холодильник, предупредив: — Шашлык запивать только водой и фантой.
Таймураз хотел возразить, но я прервал его:
— Алан прав. Одно неудачное выступление — и кто знает, пригласят ли ансамбль еще? — и передал девушкам сверток с помидорами и луковицами.
Из супермаркета выскочил Казбек, держа в вытянутой руке пылающее ведерко, чертыхнулся:
— И за угли содрал, жадюга.
— Ничего, — успокоил его Алан. — Вскладчину обойдется недорого.
— Глядите в окно, — попросил я девушек, — высмотрите подходящее местечко.
Лонго жестами попытался уточнить у меня, для чего понадобилась туша барана и угли. Казбек показал ему большой палец и воскликнул:
— Белла!
Лонго покачал головой и нажал на газ.
Девушки высмотрели прекрасную поляну на берегу реки. Общими усилиями нам удалось втолковать Лонго, чтоб он направил автобус к ней. К нашему удивлению, всегда вежливый и предупредительный водитель на сей раз вышел из себя, категорически отказался, даже двери не захотел открывать и повторял на разные лады одну и ту же непонятную фразу.
— Хочет поскорее доставить нас в гостиницу, чтоб побежать на пляж, — предположила Зифа. — Эгоист!
— Мы недолго, — «объяснил» водителю Алан и повел пальцем по циферблату часов: — Всего полчаса! Чтоб зарезать барана и приготовить шашлык, мне не надо много времени, мой личный рекорд — двадцать семь минут. А здесь еще быстрее получится! Баран-то уже освеженный…
Артисты высыпали из автобуса, поспешили к поляне. Как ни уговаривали Лонго идти с нами, он упрямо отнекивался. Автобус он остановил у обочины дороги и оттуда укоризненно поглядывал, как девушки стелют скатерть на поляне, а ребята, насобирав хвороста в лесочке, бросают его на угли. Алан ловко нарезал мясо, Казбек нанизал на шампуры, наскоро выструганные Коста. Между сочными кусками мяса аппетитно красовались помидоры и лук…
В самый разгар пира, когда в руках у каждого — даже Лонго! — находился шампур с ароматным шашлыком и все уплетали обжигающие кусочки, нахваливали Алана, доводящего у костра до нужной кондиции «ребрышки», — раздался выстрел. От неожиданности мы не сразу поняли, что причиной пальбы были именно мы, но по краю леса к нам продвигался, грозно крича, пожилой мужчина в шортах, без рубашки, с винтовкой в руках.
Лонго выскочил из автобуса и яростно замахал нам рукой, призывая поскорее возвратиться в автобус.
Представляю, что испытал дисциплинированный Аслан Георгиевич, когда увидел стоящий на обочине автобус и на берегу реки вокруг потухшего костра расположившихся танцоров и надвигающегося на нас итальянца с винтовкой в руке. Он был фозен и одновременно смешон, этот итальянец, в своих белых, пропитанных потом шортах, с неприкрытым торчащим животиком и волосатыми ногами в сандалиях. Алан, широко улыбаясь, протянул ему, как положено по кавказскому обычаю, побуревший от огня шампур. Но итальянец продолжал бросать жесткие фразы, одновременно, однако, надкусывая шашлык.
— Что случилось? — Аслан Георгиевич был растерян и встревожен.
— Да вот, — пренебрежительно кивнул в сторону итальянца Алан. — Грозит нам, а почему — не знаем…
— Может, пожара испугался? — высказал догадку Казбек. — Я залил костер водой, а этот тип не успокаивается, грозится…
— Чем-то мы ему не угодили, — произнес Алан, уставший жестами объясняться с итальянцем.
Синьор Чака, выслушав что-то быстро говорившего ему Лонго, подался к Виктору.
— Что ж вы натворили, ребята? — вскинулся Виктор. — Вы же расположились на частном участке. Частном! Понимаете?
— Это же берег реки! — воскликнул Алан.
— Ну и что, что берег? И берег здесь частный.
— Да что это такое? — возмутилась Зифа. — Нельзя присесть на берегу речки!
— Нельзя, — подтвердил Виктор. — Хозяин вправе подать на вас в суд. Между прочим, мог даже стрелять в вас.
— Да что ему сделается, этому берегу? — вспылил Казбек. — Мы что, съедим его?
Возмущению ребят не было предела.
— Скажите этому жадюге, — подскочил к хозяину участка Коста, — пусть приезжает к нам и хоть целыми днями на берегу Терека торчит, никто ему ничего не скажет!
— Вот еще, стану я твои глупости переводить, — возразил Виктор. — Пока хозяин полицию не вызвал, сматываемся отсюда.
— Полиция предъявит обвинение? — поразился Казбек. — За что?
— Да хотя бы за то, что костер развели, — пояснил Виктор, — за то, что на траве, принадлежащей этому хозяину, расположились.
— И за то, что воздухом здесь дышали?! — запальчиво воскликнул обычно спокойный и стеснительный Таймураз.
— Могут и за это, — сказал Виктор и попросил: — Аслан Георгиевич, прикажите поскорее покинуть это место.
И тут министр не выдержал:
— В конце концов, вы где находитесь, в Гизели? Или в Куртатинском ущелье? Как вы могли настолько забыться? Я устал вам твердить: помните, вы в капиталистической стране, здесь за все надо платить! Вам не достаточно опыта, полученного на итальянской Ривьере?
Чувствуя, что краснею, я отвернулся. Это тогда на берегу моря первым я, не выдержав жары, вмиг разделся, бросил рубашку и джинсы на шезлонг. А вслед за мной другие оккупировали свободные топчаны. Еще обрадовались, что много их на пляже, на всех хватит. А когда, отфыркиваясь, вылезли из воды, нас уже поджидал служащий в плавках, но в фирменной фуражке и, аккуратно отрывая от рулона билетики, потребовал с каждого по двадцать тысяч лир. Только за то, что пустые топчаны на десять минут использовали, — по двадцать тысяч лир! В то время как танцору на питание в сутки положено всего двенадцать тысяч лир. Мы позвали Виктора, попытались объясниться со служащим, заявили, что мы советские люди и не знали, что за топчаны надо платить… Итальянец в ответ засмеялся: «Советские люди здесь, на пляже для миллионеров? Ерунда! Этого не может быть». Но убедившись, что мы и в самом деле из Страны Советов, он воровато оглянулся по сторонам, забрал у нас билетики и попросил оплатить хотя бы один, ибо у хозяина пляжа есть свои глаза, и он выгонит его со службы, а это грозит безработицей.
