Борис Павлов - Айгирская легенда
— Что с экскаватором?
Механик опешил. Приготовился защищаться.
— Заканчиваем ремонт… — Говорит тихо, а сам готов сорваться. Смотрит на Изгородина обиженно.
— Когда? — Изгородин почти незаметно снизил накал в голосе.
— После обеда будет готов.
— Не верится!
Смеется он, что ли? Но, ругать, вроде, не собирается. Жмет, но не давит.
— Обещаю, слово даю. После обеда!
— Вот теперь верю.
Механик вылетает из кабинета ободренный. А Изгородин уже говорит с кем-то по телефону:
— Ну, как, сверлите шпалы или нет? Сверлите… Что? Того нет, другого нет? Знаю… Всем тяжело… Решим!
— Наши лодку сделали и берут «калым» за перевоз? Не может быть, это не наши!
— Если привезут резину, то менять ночью. Да, ждать некогда. Ночью!
— Рессоры? Есть договорённость с «Сельхозтехникой». Бери свою «каракатицу» и поезжай. Обещали. Да-да, не прозевай…
Мелочи! Сколько их за день! Но нельзя пропускать и мелочи, требовать за них также строго надо, иначе и крупные вопросы «пролетят» мимо.
Зашел начальник ПТО Борис Иванович Яненко. О нем мне приходилось слышать много хорошего: «Борис Иванович вежливый, чутливый…»
Яненко зашел в кабинет тихо. Не сел, подошел к столу и сразу начал быстро говорить. Потом выслушал Изгородина и так же тихо и быстро ушел. Информация его касалась дальних точек трассы: реки Инзер, деревень Карагай, Габдюково. Рабочие оказались там отрезанными от «материка». Туда сейчас ни на чем не проехать. Прораб Юра Байгозин добирался пешком. Лесорубы из Габдюково спускаются по Инзеру на плотах.
Через некоторое время Яненко зашел снова.
— В бригаду Александрова Анучкин повезет материалы, надо проследить, чтоб не сорвать «окно», — сказал Изгородин. — Бетонные блоки, цемент — на Ибрагимовский разъезд. Материалы и контроль, Борис Иванович!
— Хорошо, Леонид Владимирович, у меня еще вопросы.
Яненко часто заходит в кабинет Изгородина. Заходит не стесняясь, потому что многие вопросы требуют немедленного решения.
Яненко очень беспокойный. Не упустит ни одну мелочь. Умеет предвидеть сложности и заранее принимать решения по их предотвращению. Грамотный инженер и мягкий человек. Я подумал: такие и тянули на своих плечах трассу. У них в крови страсть к работе, делать значительно больше того, что положено, считая это, однако, нормой. Хороший у Изгородина помощник, ничего не скажешь…
Позже, в одно из воскресений, я увидел Бориса Ивановича на улице поселка. Красный, распаренный. Под мышкой — сверток, закрученный полотенцем. Для полной картины не хватало березового веника. Шел он медленно, словно наслаждаясь отдыхом, тишиной и тем особым легким душевным настроением, какое бывает после доброй бани. Он и шел, видимо, из бани и не спешил. Здоровался почти с каждым, кто попадался навстречу. Останавливался поговорить с сослуживцами, тоже отдыхавшими в тот день. Люди тянулись к нему. Знали, что он выслушает, даст добрый совет, поможет. И тут — надо же! — пришел состав с грузами. Вдобавок что-то не получалось с оформлением документов.
Бригадир, дежуривший со своими людьми, увидев Яненко, бросился к нему: начальства повыше, говорит, не нашел. Что делать? Другой бы сказал: «Не видишь, что ли, отдыхаю, только что из бани? Хадиеву звони!» Нет, Яненко так поступить не мог. Прямо со свертком под мышкой заспешил в контору.
Долго в этот раз шел из бани Борис Иванович.
Изгородин умел ценить хороших работников, хотя не очень-то склонен был расхваливать их, особенно молодых. Но именно молодых и выдвигал на ответственные посты. Прораб Юрий Байгозин — комсомолец. Владимир Шадский — тоже. Шадский долго ходил в мастерах.
На вид совсем парнишка, но строгий, исполнительный. Когда образовалась «вакансия» на место прораба, Изгородин назначил его. Не посмотрел, что молод. Его заместитель Владимир Григорьевич Литовка, энергичный волевой человек, тоже сравнительно молодой, выдвинут трестом на повышение — возглавил созданный тогда новый поезд — СМП-569 в селе Архангельском. Теперь строят дорогу как равные: у каждого своя задача, «свои» участки на трассе, но цель одна — стальная магистраль.
У Литовки не меньший объем работы, а трудностей подчас и побольше: трасса пошла по Уральским хребтам. Прорубка просеки, монтаж водопропускных труб, новые пути — за тоннелем. А еще строительство новых железнодорожных станций — Архангельской и Азово, гражданских и промышленных сооружений…
Не знал Леонид Владимирович, что вскоре «заберут» у него на повышение и других ответственных работников поезда, в том: числе и Бориса Ивановича Яненко. И вновь придет молодежь, и вновь терпеливо воспитывай людей, учи уму-разуму.
13Но не все в его власти. Иногда хоть разбейся, а ничего не получалось!
Зашли в кабинет два парня. Он знал их. Старательные. Не выпивают. В общем — ребята что надо. Очень нужные поезду. А они заявления на стол кладут. Изгородин сразу понял, зачем явились… Робко жмутся, как виноватые. А у него кровь оттянуло с лица. Хоть за валидол берись… Просит присесть. Те говорят — извините, они спешат. Бригадир подписал, прораб тоже завизировал. Так что… По собственному…
Изгородин прочитал заявление. Усадил ребят на стулья.
— Значит, по собственному?
— Да…
— А как же тогда… по-государственному? Государство, значит, не в счет?
— У нас — причины… Уважительные…
— Приехали по комсомольским путевкам?
— По комсомольским…
— Не понимаю… тогда.
— У меня мать в деревне… больная…
— А если честно? Наверно, на БАМ сговорились махнуть? Молчат. Переглядываются. Угадал Леонид Владимирович.
— Да, на БАМ…
Изгородин отодвинул заявления на край стола. Не желает разговаривать.
Подобные ситуации — не редкость. Кто на здоровье жаловался. Здоровенный какой-нибудь бугай. Вертелся — ясно. Кто в открытую задирался — нет порядка на стройке и никогда не будет! Кто признавался — зарплата не устраивает. Вот если бы премии были…
Изгородин всех просил подумать хорошенько, не покидать стройку в трудный момент. Иногда по-отечески уговаривал, иногда на совесть давил. А если и подписывал, то молча, давая понять, что все равно от беглеца толку не будет. Скатертью дорожка!…
А этих жаль отпускать. Он долго глядел на них. Те вели себя скромно. Видимо, все же стыд одолевал… Давить на патриотизм бесполезно — ими, возможно, движет еще больший патриотизм. Еще большей захотелось хлебнуть романтики. Изгородин сник.
Вспомнил, как сам приехал по комсомольской путевке на целину, в морозные казахские степи. Окончил институт инженеров железнодорожного транспорта, направили строить совхоз. На голом месте. У этих ребят — хорошие общежития. Столовая — прекрасная. Клуб, баня. Магазины. А у него тогда — палатки, колышки на месте будущих помещений и ферм. Ветра там были похлеще здешних. Уйдешь в степь, заблудишься — и пропал человек. Зимой можно было заплутаться даже между палатками. Их не видно было в снежном вихре. Веревки натянули. Держась за них, пробирались внутри палаточного городка… И ведь не подал тогда заявление Изгородин, хотя другие подавали.
— Вот что, заявления я вам не подпишу, идите, друзья, на работу, а потом подумайте на досуге. Подумайте и больше ко мне с такими бумажками не приходите!
Ребята робко взяли заявления, вышли.
Много разных кличек рождает стройка: Летун, Скряжник, Рвач, Калымщик, Шарамыжник, Любитель длинных рублей. Некоторых сравнивали с отходами производства — Шлак, Пена, Накипь… Борьба расширяла диапазон и русского языка. Слово «дезертир» уже не срабатывало, ибо являлось штампом, избитым и литературным — не пронимало.
Изгородин же не имел права пользоваться этим рабочим «словарем» — речи он всегда держал вежливые, проникновенные. Лучше доходило.
Изгородин говорит, что, решая производственные дела, надо воспитывать людей. Каждый день, ежечасно. Каждого человека и всех. Не просто воспитывать, а воспитывать в производстве. Это — главный принцип. Иначе, будь начальник хоть гением, но если он не умеет работать с людьми, ничего у него не получится.
Когда он принял поезд в Майне, не было этого принципа. Люди, привыкли к тому, что план не выполняется. Систематически. Привыкли и считали, что так оно и должно быть.
Пришлось ломать эту привычку, к другому приучать.
14Через полтора месяца после паводка съехались в Уфу руководители. Из Москвы, Киева, Харькова, Челябинска, Куйбышева, Ташкента, Магнитогорска. Начальники главков, управляющие трестами, главный инженер проекта, начальник группы заказчика. И заместитель министра транспортного строительства СССР В.О. Архипцев. Девятнадцать человек. Побывали они на трассе, а потом собрались на большое совещание. Стали решать, как быть. Проблем накопилось много. Совещание после выступлений многих товарищей чистосердечно отметило, что в целом работа на трассе идет… неудовлетворительно. Что трест «Югстроймеханизация» (управляющий т. Михайлик, гл. инженер т. Паламарчук) пятимесячный план по участку Дема-Карламан-Ассы выполнил всего на 58 % (вместо 100 %)»… «Что план по строительству тоннеля за пять месяцев выполнен лишь на 38,3 %…» «Что трест «Трансвзрывпром» — (управляющий т. Дашков) план 5 месяцев выполнил всего на 46 %…» «Что на западном участке (Карламан-Архангельское) в ряде случаев изыскательские и проектные работы по линии выполнены некачественно, что повлекло за собой заболачивание прилегающей к насыпи местности (разъезд Ирныкши)…»
