Иван Щеголихин - Должностные лица
21
Шибаев уехал к себе в заводоуправление и здесь первым делом набрал телефон Цоя, заговорил с ним сквозь зубы:
— Сколько прикажешь ждать, старший лейтенант? Я тебя просил дать мне материал через три дня, какого черта ты тянешь резину, на кого надеешься?!
— Я все делаю, Роман Захарович, ваш вопрос… — начал Цой оправдываться, но Шибаев не дал ему говорить:
— Неужели там нет у тебя никого на крючке? Мне вас, разгильдяев, учить, как надо вести оперативную разработку задания?
— Ваш вопрос для меня самый главный, но он оказался не таким простым.
— Давно бы мог подловить, кого надо, на дефиците, на наркотиках, на облепиховом масле, за что вам зарплату платят, дармоедам, я за вас должен мышей ловить, извилинами ворочать?
— Простите, я прошу вас! — пытался перебить Цой, не называя Шибаева по имени-отчеству, а тому было наплевать на осторожность — пусть слушают все и знают правду, что милиция ни черта не работает. Пятьсот рублей платит ему Шибаев, да своя зарплата наверняка рублей двести.
— Ты получаешь оклад, мать-перемать, больше, чем твой министр, вылавливаешь каких-то пескарей, лишь бы сводку сдать, повысить процент раскрываемости, а у меня государственный интерес, комбинату срыв плана грозит, весь стол завален телеграммами поставщиков и заказчиков, год кончился, а мы и то не дотянули, и то не выполнили, а ты не хочешь работать.
— Минутку!.. Прошу вас!.. — тщетно взывал Цой, но Шибаев не давал ему пикнуть:
— У тебя должны быть люди на крючке, в каждом учреждении, а ты не можешь в какой-то поликлинике человека найти. Да там любая аптекарша в бриллиантах, разуй глаза, откуда драгоценности, если ставка у нее восемьдесят рублей. Хватай любую, шей дело и не промахнешься! Запомни мою просьбу — чтобы на каждого моего сотрудника из должностных у тебя всегда был наготове компрматериал. Чтобы на любого ты мог завести дело по первому моему требованию, понял? Завтра в восемь ноль-ноль ты должен быть у меня с докладом. Комбинат начинает год без главного экспедитора, нет сырья, текучесть кадров, а ты мне, мать-перемать! — Не выдержал собственной злости и брякнул трубку на аппарат.
А может быть, шантаж был первой в мире профессией?..
Глава пятая ШАПОЧНОЕ ЗНАКОМСТВО
Он проснулся от тяжести в ногах, будто гири привязаны к стопам, хотелось взлететь, ему нужны крылья, а их нету. От тяжести в ногах осталась тяжесть на душе. Сегодня суббота, у других отдых, а ему на работу. Сыновья поднялись раньше его и уехали в секцию дельтоплане-ризма. Он слышал их сборы, боялся, как бы дураки не разбились, и потому увидел сон, будто мастерит себе дюралевые крылья из лекал Цыбульского, а потом повесил себе на ноги чугунные башмаки, какие кладут на рельсы под колеса вагона, привязывал их старательно, будто не в небо хотел подняться как можно выше, а в воду опуститься как можно глубже — вот такая приснилась мура противоречивая, хотя ничего удивительного, если вдуматься, такова натура Шибаева, ему дано и взлететь выше всех, и пасть ниже всех, впрочем, кому этого не дано?.. Только не у всех сбывается.
На подъезде к своей конторе он издали увидел такси у самых ступенек, кто-то его уже ждал с утра пораньше, похоже, из торговли. Коля подкатил вплотную и подудел настойчиво и нервно — освободи место! Расположился! Таксист отъехал, но недалеко, метров на десять, из него вылезла грузная, в цигейковой шубе и в огромной шапке из песца Тлявлясова.
— Здра-асьте, Роман Захарович, я за товаром.
— Ты где работаешь?! — набросился на нее Шибаев. — У тебя ЦУМ или шарага? Где ваш торговый транспорт, левачит? Сколько раз я тебя просил не приезжать на такси за товаром, у нас тут не частная лавочка!
— Роман Захарович, дорогой, у меня план горит! — взмолилась Тлявлясова. — Два выговора висит, меня уволят за утрату доверия.
Уволят — страшно, а вот десять лет вломят — ничего, зато план выполним и перевыполним. Из всей торговли Тлявлясова самая отчаянная и рисковая, она уверена, что ее не тронут. У нее самолюбие страдает, всякие разные в ее родном городе имеют больше, чем она — до каких пор? Не зная другого средства стать богаче всех, она избрала такое — левое. За шапками, за воротниками и горжетами она едет на комбинат сама, не доверяет другим, да и знает, что Шибаев и сам другим не отпустит, чем уже круг, тем лучше. С Мельником у нее связи не было, Миша имел других реализаторов. Тлявлясова явилась к новому директору сразу же, в сентябре — дайте товар. И в слезы — помогите ей выполнить план и занять место на Доске почета, а то ее никто не уважает, ни муж, ни родственники, директор филиала тоже не уважает, она в партию вступить хочет, а характеристики деловой нету. Договорились. В первый раз она приехала на фургоне ЦУМа, а потом стала ездить на чем попало, вот-вот на ишаке приедет и все клянется — больше не буду, исправлюсь. Повезет сейчас на такси пятьсот шапок, одна, без всякого сопровождения, сразу тринадцать тысяч рублей, на дороге гололед — ну не халява ли? А у нее опять слезы и от волнения акцент: «Шапёр сывой шалавек». Сказал Каролине, чтобы выдала ей шапки, помогла загрузить. Забили весь багажник, весь салон. Завтра он заедет к ней за выручкой, отгрузит она ему тринадцать тысяч с вычетом десяти процентов себе за услуги.
В приемной красавица Соня сказала, что приехал Шевчик из Петропавловска, заходил и справлялся, не подписал ли директор его заявление.
Та-акс. Шибаев вошел в кабинет, разделся, причесался, сел в кресло и начал барабанить по стеклу пальцами — та-акс-такс, что будем делать с Игнатием? Какую ему казнь придумаем? Удержим за январь пятьсот, ударим по карману, но этого же мало, мерзавцу, он дико подвел Шибаева, не оправдал надежд, проявил свою профнепригодность, безответственность, не пора ли с него погоны снять? Но к кому обратиться, кому дать сигнал, кому дунуть на Цоя — сто вопросов и все без ответа. Вот еще в чем специфика нашей работы — все решай сам, и поощряй, и наказывай. У Мельника был какой-то мордоворот из тех, кого он вызволил из тюряги, будучи адвокатом, и в случаях, когда не срабатывала юриспруденция, он обращался к давно испытанному кулачному праву. Не завести ли себе такого? Можно, конечно, обратиться к Грише Голубю, но лучше не спешить, он сразу повысит себе цену, подчеркнет, что без него Шибаев пешка. Подождем, но положение критическое.
Позвонил Цою — не застал. Может быть, его уже в живых нет, погиб при исполнении? Может быть, его разоблачили и без тебя с него погоны сняли? Пусть Шевчик пока отчитывается за командировку, попросим еще недельку поработать — ищем замену, а в следующий понедельник можешь идти на все четыре стороны.
Провел оперативку и вместе с Махнарыловым поехал к нему в цех — поступила большая партия каракуля, надо помочь молодому начальнику. В цехе Вася надел серый халат, всунул за ухо карандаш, достал очки и двумя руками пристроил их на лоб — таким фертом в зоне у них ходил главный нарядчик. Кстати, Вася размордел за время своего начальствования, вальяжный стал, самоуверенный. Повел шефа смотреть вновь поступившее сырье, широким жестом показывая свое богатство — вот они, мешки с каракулем, двадцать тысяч штук вот здесь и там тоже не меньше. В каждом мешке бирки и вкладыши, получены также спецификации на всю партию с указанием цены по сортам.
— Наша задача? — задал вопрос Шибаев.
Вася вынул карандаш из-за уха, подумал-подумал и сказал, что тут все заповеди подходят, после чего воткнул карандаш на место.
— Завтра ревизия придет, как ты покажешь эту партию? — усложнил задачу директор.
— Ревизию примем, как надо, накроем стол, поинтересуемся, кому, чего, сколько.
Направление у Васи верное, но слишком хамовитое, практики нет. Задавать вопросы дальше не было смысла, Шибаев велел Васе вскрыть все мешки и свалить каракуль в одну общую кучу, смешать его с умыслом, чтобы плохие смушки были на виду, поближе, а хорошие подальше. Бирки и вкладыши сразу сжечь, маркировку и выбраковку сделаем сами. Вася вытащил опять карандаш из-за уха, но записывать ничего не стал, нельзя, как в разведке, и поинтересовался, зачем Шевчик ездил в Петропавловск, привез всего триста штук какого-то вонючего, прости господи, хорька. Выбросить его сразу или через пару дней?
— Выбрось, Вася, выбрось хоть сейчас. А я с тебя за него шкуру спущу.
— Не понял! — бодро сказал Вася.
— Хорек в страшном дефиците, он нужен на подклад полезному человеку.
— Вас, понял, бу-сделано.
Когда Шибаев вернулся к себе, в приемной его ждал Цой в шинели, все еще с погонами, как ни странно, живой и даже невредимый, ну-ну. Он сидел на стуле, держа на коленях черный дипломат, и вежливо вел беседу с Соней — сама ли поет польская актриса в фильме «С легким паром» или кто-то ее дублирует? Шибаев мрачно ему кивнул, руки не подал и в кабинет прошел первым — делай, Игнатий, выводы. Цой невозмутимо последовал за ним.
