KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Антонина Коптяева - Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

Антонина Коптяева - Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Антонина Коптяева, "Том 6. На Урале-реке : роман. По следам Ермака : очерк" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А ты всегда торопишься. Надо самим разобраться, что к чему. Зачем петь с чужого голосу?

Харитон вскочил со скамьи, стукнул кулачищем по своей широкой груди:

— За версту чую чужаков! Если подпеваю, так не меньшевикам да эсерам, как некоторые, а ученикам Ленина: Александру Коростелеву, Петру Алексеичу Кобозеву.

— Кобозева я тоже слышал не раз, — сказал Митя, которого не так легко было вывести из равновесия. — Очень располагающий товарищ: бородка интеллигентная и смеется хорошо. Я веселых люблю.

— Нет, вы посмотрите на этого недотепу! — опять взорвался Харитон. — Разве сила Кобозева в веселости?

— Веселье, внучек, лучше богатства, — вступился дед Арефий, утирая полотенцем распаренное после чая лицо. — Веселый человек всегда к себе располагает.

— С вами не сговоришься! — Харитон, не замечая молчания Фроси и Кости, махнул в досаде тяжелой рукой. — Спасибо, хоть добрым нравом завоевал тебя, Митяй, Петр Алексеич. А смеется он… точно: хорошо смеется. — И Харитон сам заулыбался. Осененное щетиной рыжих жестких волос, круглое лицо его с ямкой на твердом подбородке засветилось, как солнышко.

19

— Алибий Джангильдин.

— Петр Алексеевич Кобозев.

— Александр Коростелев.

Крепкие рукопожатия — как присяга на верность дружбе. Три совершенно разных по характеру и по внешности человека. Кобозев действительно «интеллигентного» вида: в добротном костюме, при жилетке, борода аккуратно подстрижена; словом, вполне сойдет за солидного буржуа или за деятеля науки. В широко открытых серых глазах, умных, с озорной живинкой, острое внимание. Коростелев, быстрый и ловкий в движениях, в кожаной куртке, темных галифе и сапогах — так он стал одеваться с тех пор, как был избран председателем Оренбургского Совета рабочих депутатов.

Большевик-казах Джангильдин? Кое-что о нем оренбуржцы уже слышали.

— Сосед ваш. Из Тургайской области, а сейчас из Петрограда, — сказал он почти без акцента.

Знакомство произошло в клубе социал-демократов на Хлебной площади — в одноэтажном деревянном доме, часть которого занимал владелец — врач по профессии.

В коридорах и комнатах клуба, организованного в марте по предложению Кобозева и Александра Коростелева, постоянная толчея. Собирались и азартно спорили представители разных партий, пытаясь разобраться в путанице политических событий, заседали и отдельно по своим фракциям. Александр Коростелев со всем пылом отдавался теперь общественно-партийному делу, оставив работу токаря в цехе.

Прищурившись (солнечные лучи били прямо в лицо через высокие окна), он пристально разглядывал Джангильдина. Алибий худощав, щетка густых усов над бритым крепким подбородком, большие глаза почти без азиатской раскосинки выражали спокойную доброту и силу.

«Сын пастуха из глухих степей, но сразу видно — бывалый. Интересно, как он ушел от своих отар?»

— Нам нужно позаимствовать ваш опыт, чтобы создать Советы в Тургайской области, — сказал Алибий Коростелеву. — Опыт революционной борьбы у меня есть, и порядочный. До революции пришлось порядочно помыкаться по белому свету. Только Оренбургское духовное училище благополучно закончил (из начальных школ отец упорно со скандалом утаскивал меня в степь — пасти овец, пока я совсем не сбежал из аула). Из Казанской учительской семинарии исключили после ареста в девятьсот пятом. Из Московской духовной академии тоже исключили за скептическое отношение к религии и революционную агитацию.

— Отец был доволен, конечно, заполучив богом проклятого пастуха? — с необидной улыбкой спросил Кобозев. — Ведь «волчий билет» получили, в городе с ним прожить невозможно.

— Домой, в степи, я не вернулся, а отправился за границу. По объявлению в газете нашел компаньонов для пешего путешествия по Европе и Азии, и втроем двинулись в путь.

— Денежных нашли компаньонов?

Глаза Джангильдина зажглись веселыми огоньками:

— Таких же голодранцев, как я. Похоже на авантюру? Да? Но побывали мы в Польше, Австро-Венгрии, Сербии, Болгарии. Дальше они не рискнули — я отправился один. Научился фотографии, по пути снимал интересные сценки, виды красивые. Продавал эти фотооткрытки, тем и жил. Был в Турции, Сирии, Иране, Египте, Месопотамии, Индии, потом Китае и Японии. — Алибий будто из этого далекого далека скользнул отчужденным взглядом по лицам новых друзей, но вдруг, полыхнув гневом, бросил: — Всюду одно и то же! Роскошь богачей. Ужасающая нищета и дикое бесправие народа. Надо иметь каменное сердце, чтобы проходить мимо детей, умирающих от голода на многолюдных улицах. Растление. Изуверство. Истязание черных и белых рабов. Превращение женщин в бессловесных, тупых животных. Вернулся я домой, в Тургайские степи, как взрывчаткой начиненный. Привез киноаппарат, стал показывать и объяснять, каково везде положение бедноты. Тут полиция нагрянула. Но я скрылся в Перовск[4]. В девятьсот пятнадцатом году в Петрограде вступил в партию большевиков, а потом опять в Тургае вместе с Амангельды Имановым возглавляли восстание против царского указа «о мобилизации киргизов и других инородцев на тыловые работы», организовывали повстанческие отряды. На днях я доложил в Смольном о зверствах генерала Лаврентьева… А теперь послан организовывать Советы в Тургайской области. Пока там Временный комитет, избранный в марте на съезде представителей волостей, созванном Имановым в Каратдгае. Придется у вас посмотреть…

— Пожалуйста, — с достоинством сказал польщенный Коростелев, которому еще ни разу не приходилось делиться опытом с таким необычным человеком. — Хорошо, что нашего полку прибыло! Но и меньшевики не дремлют: расплодилось их тут, как грибов поганых. Хотели мы нынче размежеваться с ними, но они забили тревогу перед своим ЦК, активно мобилизовались и начали всюду внушать рабочим: большевики — бузотеры, разваливают социал-демократическую партию вместо того, чтобы сообща укреплять дело революции. Каково?! А теперь по указанию Мартова прислали им подмогу из Самары. Может, слышали о Семенове-Булкине? Ох, речист, собака! Да еще из ссылки возвращаются эсеры, восстанавливают связи. Вот недавно вернулся Барановский… Говорун — не уступит Семенову-Булкину. Здешние эсеры шумиху устроили при встрече, на руках его несли, как икону, от поезда до площади. И ведь что обидно: потянулись на эсеровскую комедию и рабочие. Тоже несли эту дрянь на своих мозолистых руках! Ну и пошла трепотня — спасу нет!

— Беспринципность всегда прикрывалась красной фразой, — заметил Кобозев.

— Петр Алексеевич на себе это испытал, — сказал Коростелев Алибию, проникаясь все большей симпатией к приехавшему товарищу. — Досталось ему от меньшевиков и эсеров за юровские деньги. Сейчас посмеивается, а тогда нам было не до шуток. Я его предупреждал: рабочие не поймут вашего довода, что все равно мы будем конфисковывать деньги у буржуазии. Они как подвох и приняли желание богатого мельника Юрова вступить в наш кооператив. А меньшевики рады стараться — чтобы уничтожить Кобозева, подняли вой: дескать, он продался Юрову.

— Однако не уничтожили! — задорно отозвался Петр Алексеевич.

— Я эту шумиху знаю. В Петрограде тоже печатались грязные статейки. Дошли газеты даже в Тургай.

— Суд чести оправдал Кобозева, но меньшевики у нас по-прежнему верховодят, — упрямо продолжал Александр.

— Приходится даже сотрудничать, — с прорвавшейся горькой иронией сказал Кобозев. — Создали мы новую газету, «Заря» — орган Оренбургского Совета. Я тоже подписал статью от бывшей редакции «Оренбургского слова», в которой мы просили наших подписчиков не сетовать на то, что мы ликвидировали эту газету, потому что Совет лучше сможет в печатном своем органе бороться за программу демократии. А меньшевиков и эсеров, вроде политкаторжанина Барановского, в Совете большинство, и теперь все они лезут на страницы рожденной нами «Зари». А что они проводят и защищают? Конечно, созыв Учредительного собрания и войну до победного конца.

— Как же вы думаете противостоять?

— Пока потерпим, а дальше видно будет. Порвать с ними сейчас — значит потерять рабочих, которых они оплели своей паутиной.

— Мы тут еще статью подготовили… — Александр потянулся за папкой и уронил со стола листок бумаги.

Джангильдин подхватил его на лету:

— Я это ваше объявление сегодня прочитал в «Заре», и таким удивительным оно мне показалось… Вслушайтесь-ка: «Оренбургский комитет РСДРП. Социал-демократический клуб помещается на Хлебной площади, рядом с Александровской больницей. Библиотека и читальня открыты от 6 до 8 часов вечера. Запись в члены партии принимается». Подумать только: «клуб помещается на Хлебной площади»!

Клуб РСДРП… Открыто указан наш адрес.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*