Юрий Смолич - Рассвет над морем
Херсон стал советским. Вооруженное восстание на плацдарме Херсон — Одесса — Николаев началось.
Положение в Николаеве сложилось иначе, чем в Херсоне. Боевые рабочие дружины фактически контролировали власть в городе, где существовало несколько «юридических» властей. В Николаеве были: «городская дума» — петлюровской ориентации, «правительственный комиссар» — деникинской, немецкий генерал-губернатор с дивизией, командование англо-французской эскадры, Рабочий комитет и особо уполномоченный представитель Советского правительства, который действовал подпольно, проводя переговоры с командованием немецкой дивизии об эвакуации немцев через советскую территорию на родину.
Большевистский Рабочий комитет к этому времени расширил свои связи с немецкими солдатами и усилил свое влияние на группу спартаковцев. В немецкой дивизии был создан Совет солдатских депутатов — и пятнадцатитысячный немецкий гарнизон отказался выступить в бой за интересы Антанты. Оставив себе только личное оружие, сотню пулеметов и несколько десятков пушек, немецкие солдаты передали остальное вооружение представителю Советского правительства. Четыре сотни спартаковцев — артиллеристы дивизии — стали к орудиям для поддержки рабочих дружин. Греческий отряд в две тысячи штыков, сунувшийся было в город, был отогнан рабочими дружинами, а подоспевшие партизаны уничтожили под Николаевом несколько сот интервентов. На угрозу командования англо-французской эскадры открыть огонь по городу из своей морской артиллерии Рабочий комитет ответил, что в ту же минуту будет открыт ответный огонь по эскадре из тяжелых немецких гаубиц, которые теперь находились в руках восставшего народа. Партизанские отряды в это время тоже подходили с разных сторон к Николаеву.
Англо-французская эскадра вынуждена была дать сигнал к отступлению и оставила николаевский порт.
Над городом был поднят советский красный флаг.
Представитель украинского Советского правительства в Николаеве послал в Харьков правительству УССР телеграмму: «Сегодня французская эскадра и союзный десант оставляют город и порт. Сегодня городской Совет объявил себя властью».
Но телеграмма не застала правительство УССР в Харькове. Правительство УССР в этот день переехало в столицу УССР — Киев.
Тем временем партизанский отряд Одесского областкома под командованием матроса Ивана Голубничего, наименованный Первым полком Южной Красной Армии, ориентируясь на выход Красной Армии на линию Умань — Гайсин с севера и на предполагаемый подход щорсовских полков от Жмеринки по железной дороге на Вапнярку и Бирзулу с запада, повернул от Балты через Ананьев и двинулся на юг. Третьего марта он разгромил петлюровский «Черноморский кош», пятого смел передовой офицерский отряд добровольческой армии, девятого рассеял деникинский казачий полк, одиннадцатого потрепал и вынудил отойти французские пикеты. Теперь он двигался на прямой удар по Одессе.
Таким образом, боевые действия частей, которыми руководило командование Украинского фронта Красной Армии, начались одновременно с трех направлений — с востока, запада и севера — в направлении на Одессу.
7Боевые операции вышли в зону одесского плацдарма кольцевым обхватом — и Одесса стала под удар.
Командующий оккупационной армией Антанты на Украине генерал д’Ансельм объявил город на осадном положении и провозгласил себя «верховным правителем Юга».
Председатель одесского подпольного Совета рабочих, матросских и солдатских депутатов Николай Ласточкин созвал экстренное заседание исполкома Совета.
Впервые после многих дней напряженной работы Ласточкин снова увидел Галю. Галя организовывала теперь новый отряд пропагандистов для работы среди французских войск — на смену погибшим членам Иностранной коллегии. Связь с французскими повстанкомами после разгрома Иностранной коллегии и провала делегатов французских частей не была еще восстановлена, но комсомольцы и комсомолки из группы распространения продолжали регулярно распространять листовки и газету «Ле коммюнист» на французском языке. Ласточкин сказал Гале:
— Твоей подпольной типографии, а заодно и подпольной редакции придется взять еще одно небольшое поручение.
— Какое именно? — спросила Галя. — Листовка? Текст у тебя есть?
— Нет, — ответил Ласточкин, — текста у меня нет. И это будет не листовка. Это будет регулярный, желательно — ежедневный, орган периодической прессы.
Галя озабоченно подняла брови.
— Но товарищей, знающих французский язык, ты мне не присылаешь! Как же делать сразу две газеты? И зачем тебе две французские газеты?
— Товарищи со знанием французского языка не понадобятся, — усмехнулся Ласточкин. — Эта газета будет не на французском языке…
— На греческом? — ужаснулась Галя. — Но у нас же нет товарищей, знающих греческий язык, и я не знаю…
Ласточкин громко рассмеялся.
— Это будет не на греческом языке, Галя.
— На каком же тогда? — совсем растерялась Галя. — На английском? Разве они перебрасывают сюда английские части?
— Эх, Галя, Галя! — укоризненно покачал головой Ласточкин, хитро поблескивая глазами. — Ты совсем забыла, где ты живешь и какой язык у тебя родной. Нам необходима газета на русском и украинском языках. Готовить надо оба издания.
— Ты хочешь сказать… — начала было Галя.
Но Ласточкин уже серьезно, без шуток, оборвал ее:
— Да, именно, это я и хочу сказать. Совет рабочих депутатов существует, и, как высший орган Советской власти на местах, он, естественно, должен иметь свой орган печати. Готовь первый номер «Известий Совета рабочих депутатов».
— Нелегальный, конечно? — спросила Галя.
Ласточкин пожал плечами.
— Готовить его начнем нелегально, а каким доведется ему выходить в свет — это покажет жизнь.
Когда собрались все члены исполнительного комитета, Ласточкин открыл заседание.
— Товарищи! Среди нас есть люди, которые и до сих пор придерживаются мнения, будто нашу победу решает только разложение армии интервентов, — начал он свою речь. — Это ошибочная мысль, товарищи, и ошибочность ее подтверждает сама жизнь. Разложение армии интервентов — дело исключительной важности, но оно лишь тогда может сыграть свою роль в разгроме интервенции, коль скоро будет сочетаться с ростом всех наших боевых сил, коль скоро наши боевые силы будут точно выполнять ту роль, которая им отведена в ленинском плане разгрома интервентов. Выполняя этот план разгрома интервенции, Красная Армия развивает наступление с севера по всему Украинскому фронту. Партизанские отряды, подчиняющиеся командованию Украинского советского фронта, по трем направлениям двигаются на юг, к Одессе. Десятки восстаний в городах и селах вспыхивают навстречу Красной Армии и партизанам по всей территории, захваченной франко-англо-американскими интервентами и их наемниками. Наступает время для всеобщего восстания в Одессе — городе славы нашего народа, городе революционных традиций, в городе, который, в течение года находясь под разными иностранными оккупациями, ни на минуту не переставал жить своей, советской жизнью.
Всеобщее восстание навстречу освободительному движению Красной Армии — теперь для нас нет другой цели. Исходя из этой цели, должны мы сейчас разрешать каждое стоящее перед нами задание. Время восстания назначит командование Красной Армии…
Ласточкин говорил долго. Необходимо было взвесить и оценить все реальные силы восстания и предусмотреть все возможные препятствия. Члены исполкома долго обсуждали доклад и разошлись поздно.
Ласточкин ушел последним.
Через Срединную площадь — заседание происходило в Союзе деревообделочников — он вышел на Разумовскую улицу.
И больше его никто не видел.
Товарищи, которые должны были встретиться с Ласточкиным на следующий день, чтобы обсудить вопросы организации всеобщего восстания, ушли с явок ни с чем.
Ласточкин исчез.
Глава седьмая
Шторм крепчал, казалось, с каждым порывом ветра. Казалось, что ветер не просто дул над поверхностью моря, в бешеном полете проносясь над водным пространством, а будто скакал галопом по гребням волн. Казалось, что воздух в своем могучем движении становился плотным — таким же плотным, как и морская вода внизу.
И это стремительное движение воздуха тянуло за собою верхний слой воды; валы катились высокие и мощные, вихрь срывал гребни волн и уносил их, перемешивая воду с воздухом. Стояла весна, давно уже не было снега, но буря словно волокла над морем снежные буруны — пену и брызги.
Ураган гудел, выл, свистел, и этот рев покрывал все звуки. Не слышно было ревунов у маяка, не слышно было визга сирен на кораблях, даже пушечный выстрел не в силах был протаранить грохочущий рев урагана.