Виктор Стариков - Звезда победы
Двое бывших «сынков» вошли вместе. Они просили Немчинова дать им отдельные комнаты. Живут они сейчас в общежитии, там шумно, а им надо заканчивать десятый класс вечерней рабочей школы.
— Кончите школу — дальше что? — спросил директор завода.
— В заводский техникум поступим, на вечернее отделение, — ответили они дружно.
— Правильно, — одобрил их выбор Немчинов. — Что же мне с вами делать? — Он задумался. — Много у нас учащихся ребят, все просят комнаты. В июле будут у нас готовы два дома, и тогда отведем несколько квартир для учащихся. Дам вам комнату на двоих. Хорошо будет?
— Можно помириться, — снисходительно сказал один из учащихся.
— Так уж и помириться, — засмеялся Немчинов. — В институтах не все студенты имеют на двоих комнату. Я тоже был студентом.
Следующий посетитель также был из бывших ремесленников.
— А я вас знаю, — сказал Немчинов, вглядываясь в его лицо, покрытое крупными, как чечевица, веснушками.
— Я работаю…
— Подождите-ка, сам вспомню, — у Немчинова была цепкая память на лица и фамилии, а у этого посетителя уж очень было приметное по россыпи веснушек лицо. — Вот и вспомнил: работаете помощником мастера в дробильно-помольном отделении. Герасимчук? Из Белоруссии к нам приехали. Ну, садитесь, товарищ Герасимчук. Что у вас?
Герасимчук неловко, как-то боком, сел в кресло, приподняв острые локти.
— Комната нужна. Отдельная.
— Зачем же отдельная?
— Жениться решил.
— Ах, вот что! Кто невеста? Не секрет?
— Какой же секрет, если в цехе все знают. Тоже на обогатительной работает. Лаборантка.
— Где невеста живет?
— С подругами.
— Ах, молодежь! Вы женитесь, а нам заботы, — добродушно сказал Немчинов, снимая трубку и вызывая начальника жилищного отдела.
— Знаю Герасимчука, — сказал тот. — Был он у меня. Ничего сейчас не могу сделать. Нет свободных комнат.
— Надо найти… Дело срочное. Нельзя такие дела откладывать. Надо понимать молодых. Даю неделю сроку.
Герасимчук, напряженно следивший за разговором, облегченно вздохнул.
— Будет комната через неделю, — пообещал Немчинов. — Ну, мир вам и счастье в обшей жизни, — он протянул руку, прощаясь. — А на новоселье обязательно к вам приду.
— Просим, Георгий Георгиевич. Я и Таня вас просим.
«Вчерашние «малыши» идут в техникумы, обзаводятся семьями, — думал Немчинов. — Это хорошо. Ох, как нужны эти два новых дома на проспекте. Надо поторопить строителей».
Большинство посетителей шли с просьбами мирного времени — о квартире, о кредите на постройку индивидуального дома, об отпуске с завода на учебу в институт…
Последним вошел чернокудрый, как цыганенок, гибкий юноша и солидным баском произнес:
— Токарь-инструментальщик Панюшкин. Из штамповочного. Жалоба у меня.
— Слушаю жалобу.
— Начальник нашего цеха товарищ Ошивалов изобретателей зажимает.
— Кого же именно?
— Вот мое предложение затирает, — Панюшкин развернул чертеж и, держа его навесу, сказал: — Крючки в нашем цехе делают.
— Какие крючки?
— А для ботинок… Вот такие, — и Панюшкин, сробев от строгого взгляда директора, приподняв над столом ногу, показал свой ботинок. — Через которые шнурки продевают. Видите?
— Ну, ну, — сказал заинтересованный Немчинов, развеселившись. — Значит, крючки для ботинок. Теперь вспомнил. А он зажимает и затирает?
— Заказ получили. Три миллиона таких крючков. За смену штампуют восемь тысяч. Это хорошие стахановки. А норма — шесть тысяч. Пинцетиком берут каждый крючок, ставят под штамп и ногой педаль нажимают. А я посмотрел и так придумал… Вот, взгляните… В нашем деле понимаете? Видите, диск. В него крючок вставлять будут. Тут сбоку храповик стоит, он и подает к штампу крючок. Вот и все. Тридцать тысяч можно за смену делать.
— А не прибавил?
— Точный подсчет, — уверил Панюшкин.
— Почему же Ошивалов затирает?
— Говорит, заказ чужой… Министерства легкой промышленности. Нечего, дескать, всякой чепухой голову задуривать. У нас своих работ полно, не расчухаешься. А по-моему, все это неверно. Раз можно лучше делать — надо делать.
— Хорошо, выясню, — пообещал Немчинов. — Чертеж-то мне оставишь, изобретатель?
— А вот, пожалуйста.
Он подошел к столу и снова стал пояснять, как у него все хорошо задумано, как все это легко выполнить.
«Чорт знает что! — подумал Немчинов. — Какие-то крючки для шнурков». Но еще раз пообещал проверить, как обстоят дела с крючками.
Утром Немчинов обходил завод. В транспортном цехе пришлось задержаться. Все жаловались: транспорт работает плохо, запаздывает с вывозкой шлаков, не во-время доставляет руду.
Опершись локтем о стол, Немчинов терпеливо слушал начальника транспортного цеха инженера Кудрявцева.
— Мило все у вас получается, Виталий Павлович, — заметил Немчинов. — Можно подумать, что у вас в отделе сидят ангелы во плоти, а не транспортники. Никакое смрадное дыхание греха не касается их. Что же мы вместе с вами напрасно три месяца назад в этой самой комнате графики составляли? Где они у вас? Перестали следить за ними? Новые будем составлять? Так-то вы участвуете в соревновании? Вы мне рассказываете о всяческих трудностях… По всем этим вопросам прошу ко мне заходить. Но когда я прихожу к вам в отдел, то извольте говорить, как вы обеспечиваете работу завода. Сейчас я хочу знать, сколько паровозов и электровозов вы завтра выпустите, сколько их будет работать ночью. А вы мне толкуете о средних и капитальных ремонтах, о горячих промывках…
— Но я говорил вам, Георгий Георгиевич…
— Не принимаю этих объяснений. Плохо работу железных дорог знаете. Там график — закон. Таким он и у нас должен быть. Завтра же доставьте мне графики и ежедневно по ним будете отчитываться. Указывайте виновных в их срыве. Буду наказывать.
Разболталось все, разхлесталось. Сегодня все неполадки особенно бросались в глаза.
Немчинов просто разбушевался в отражательном цехе. Вишневский не смог сразу назвать расхода мазута на тонну штейна. Минут через пятнадцать принесли сводку расхода материалов.
— Ясно дело, — брезгливо заметил Немчинов. — Мазут жгут, как будто это старая солома. Да и ту колхозники бережнее расходуют. Начальник цеха мазутом не интересуется, вот кочегары и безобразничают. Завод собираетесь в трубу пустить? Спасибо за такую работу. Потери у вас большие, производительность не поднимаете, вот мазут еще переводите. Отличное выполнение обязательств перед страной! Стыдно за такую работу!
Все уже знали, что Немчинов обходит завод. Начальники цехов встревоженно ждали его. Хозяйским глазом, придирчиво и строго, проверял он всю работу.
Во второй половине дня Немчинов вспомнил о юном изобретателе и заглянул в механический цех. Чертеж с заключением технического отдела лежал у него в кармане.
На пороге цеха Немчинов остановился. Несколько молодых рабочих возились у разобранного генератора. Среди них Немчинов заметил Панюшкина и кивнул ему, как знакомому.
Ошивалов увидел директора завода и поспешил навстречу ему.
Вместе с ним Немчинов обошел пролеты, сделал Ошивалову замечания о грязи в помещении, потом проверил, как выполняются срочные заказы на запасные части.
— Есть у вас токарь Панюшкин. Знаком?
— Как же… Три года у нас, — и Ошивалов настороженно посмотрел на Немчинова. — Хороший парнишка.
— Его предложение известно?
— Пустое дело, Георгий Георгиевич, напрасно он вам голову забивает. Не стоит оно этого.
— Это почему?
— Да чужой же заказ — Министерства легкой промышленности. Крючочки для ботиночек.
— Скажите, а вы ботинки без этих крючочков проносите?
Ошивалов не нашелся, что сказать.
— Технический отдел пишет, — Немчинов достал чертеж из кармана и отдал его Ошивалову. — Предложение заслуживает самого серьезного внимания, легко выполнимо. Рекомендуют, когда все будет сделано, сообщить о нем Министерству легкой промышленности. А для вас это пустое, к тому же почему-то и чужое дело. Гордость не позволяет крючками для ботинок заняться?
— Да я не возражал особенно, Георгий Георгиевич, — сконфузился Ошивалов. — Но своих заказов полно.
— Стыдно, Иван Николаевич: старый вы рабочий, стали начальником цеха. Должны бы знать, как важно всякую рабочую инициативу поддержать. Старый партиец. Историю партии, наверное, изучаете?
— В кружке. По первоисточникам занимаемся.
— Вот, первоисточники изучаете. Грамотный человек. А рассуждаете, как обыватель: не наше дело. А чье? Панюшкин правильно понял: наше дело. Вы мне этот заказ принесите. Мы заказчику напишем, что дорого с них взяли. Цену снижаем наполовину.
— Георгий Георгиевич! Для завода же я стараюсь.
