Арчил Сулакаури - Белый конь
Мальчик выскочил на улицу. Овчарка сидела там, съежившись, боязливо озираясь.
— Что мне с тобой делать? — обратился он к ней. — Все тебя гонят. Ну ладно, ешь, а там подумаем, как быть дальше. — Он разломил кусок хлеба. Половину бросил собаке.
Оба с аппетитом принялись за еду.
— Придется отвести тебя домой… Оставить на улице не могу — или пропадешь, или кто-нибудь поймает тебя. Подожди здесь. Я только сбегаю за сумкой. Завтра, знаю, мне достанется за то, что убежал с уроков. Но ничего не поделаешь… Я не могу тебя тут бросить.
Мальчик и собака снова шли вместе по дороге к дому.
— Мама говорит о тебе: наверно, она пастушья. Стадо пригнали в город, а она, бедная, отстала и заблудилась. Я и сам сразу понял, что ты не городская — ходишь такая потерянная, к тому же никто тебя тут раньше не видел…
Собака плелась за своим новым хозяином. Она смотрела перед собой задумчиво и мрачно, как человек, погруженный в невеселые мысли. Казалось, слова мальчика разбудили в ней воспоминания о каких-то людях, о родном стаде, белеющем на склоне, и ей стало грустно. Кто знает, может, заблудившись в городе, она действительно вспоминала горы. Может, она действительно тосковала по ним, и никто, кроме этого маленького мальчика, не понял ее собачьей тоски.
Долго шли молча. Мальчик хотел было сказать еще что-то, но промолчал. А сказать ему было что. Хотя бы о тех четырех, что поджидают его каждый день на углу. Два года никто его не задевал по дороге, а в этом году… И откуда только они взялись, эти мальчишки. Сначала был один — тот, веснушчатый. Они случайно столкнулись на том самом углу, оглядели друг друга. Веснушчатому явно что-то не понравилось в мальчике. Он спросил:
— Как звать?
Мальчик ответил. Потом тоже спросил:
— А тебя?
— Иди! Иди отсюда!
Мальчик хотел отойти, но почему-то не отошел. Скорее всего, потому, что ответ веснушчатого озадачил его.
— Хочешь, поколочу?
Это предложение тоже озадачило мальчика — за что же веснушчатый собирается поколотить его? И именно потому, что он не понял, через минуту оба покатились в уличную пыль, колотя, кусая, по-кошачьи царапая друг друга. Одежда мальчика вся была в пыли и в грязи. Не идти ведь в таком виде в школу. И он, плача, повернул обратно домой.
На следующий день на углу его уже поджидали четверо…
…Все это и хотел было рассказать мальчик собаке, но сдержался. К чему говорить все так сразу, еще успеется, в другой раз. И они шли молча. Мальчик, погруженный в свои мысли, овчарка — в свои.
Подходя к углу, мальчик сразу же заметил всех четверых своих врагов… Они стояли, как всегда, прислонясь к стене, а у их ног лежала собака, похожая на волка, с острой мордой и острыми торчащими ушами. Ребята о чем-то пошептались, заставили подняться свою собаку и вызывающе встали посреди тротуара. Пока собака лежала, она казалась намного меньше. А теперь мальчик увидел, что это сильная, крупная, откормленная овчарка. Ему стало страшно. Он посмотрел на свою собаку, которая, опустив голову, понуро брела за ним, не подозревая об опасности.
Враги были уже в десяти шагах.
Мальчик отпрянул назад. Собака сначала удивленно посмотрела на него, остановилась и только после этого глянула вперед. Шерсть на ней стала дыбом. Серая овчарка приближалась, рыча. Черная оскалилась и тоже зарычала. Собаки обошли друг друга, обнюхали.
Рычание стало громче. Первой перешла в наступление серая. Мальчик зажмурился, закрыл лицо руками. Он слушал шум борьбы, щелканье зубов.
Рычание.
Лай…
Снова рычание, снова лай…
Мальчик оторвал руки от лица и открыл глаза. Над собаками стояло облако пыли, и он не мог разглядеть, какая из них снизу, а какая сверху. Один живой клубок катался по мостовой — они не давали друг другу подняться.
Мальчишки бегали вокруг и воплями подзадоривали свою собаку.
Вокруг столпились зеваки. Все переживали за серую овчарку. Черная ни в ком не вызывала сочувствия. «Моя сильнее, — подумалось мальчику. — Вот почему все болеют за серую. Моя сильнее…»
В уличной пыли катался большой клубок черной и серой шерсти. В сумятице рычания, лая, щелканья и скрежета зубов явственно стал выделяться визг, в котором звучали боль и отчаяние.
Толпа волновалась.
Мальчик стоял бледный, едва дыша. Он уже готов был вмешаться в драку, как из пыли поднялась черная овчарка. На минуту воцарилась тишина. Пыль осела. Серая неподвижно лежала на земле. Черная вцепилась зубами ей в ухо, а передние лапы поставила ей на грудь и на голову.
— Отгоните ее! Загрызет! — крикнул кто-то.
— Отгоните!
— Облейте водой!
— Муко едет! Собачник Муко!
— Муко едет!
Мальчик издали заметил тачку с большой клеткой и сразу понял, кто такой Муко. Он бросился к своей собаке. Она зарычала на него. Он отскочил. Вокруг засмеялись. Но мальчик и не думал отставать от собаки.
— Бежим! — крикнул он ей. — Муко едет! Он заберет тебя!
Черная овчарка подняла голову. Передними лапами она продолжала прижимать поверженного врага к земле.
— Скорей! — крикнул еще раз мальчик. — Скорей! Муко поймает тебя! — и побежал.
Черная овчарка только теперь посмотрела по сторонам, увидела галдящую толпу, испугалась и побежала за мальчиком.
Мальчик и собака бежали по улице. Мальчик услышал стук колес и копыт. Он оглянулся. По мостовой неслись лошади, а за ними грохотала тележка с клеткой. Муко, опустив вожжи, размахивал кнутом над головой.
Мальчик и собака бежали, бежали изо всех сил. По нарастающему грохоту за спиной мальчик понял, что Муко догоняет их. Собака тоже поняла это. Она вырвалась вперед. Теперь мальчик мчался за ней. Он видел, как она вбежала во двор.
Тележка неслась прямо к воротам. Мальчик больше не мог бежать. Он споткнулся и упал. Сумка выскочила у него из рук и, пролетев, упала где-то впереди.
Тележка прогремела мимо и остановилась. Мальчик поднялся на колени. Он видел, как Муко соскочил на землю, вынул сетку и быстро пошел к нему. Мальчик до странного ясно видел его лысую голову, узкие черные глаза и большие усы. Эти усы приближались, становились все больше и больше.
— Это чья собака? — спросил, подойдя Муко.
Мальчик ничего не ответил.
— Чья собака? Тебя спрашиваю.
— Моя!
— Твоя? А откуда она у тебя?
— Моя!
— С сегодняшнего дня больше не твоя!
— Моя! Моя! — Слезы брызнули из глаз мальчика. Он зарыдал. Продолжая стоять на коленях, он обеими руками вцепился в сетку и не пускал Муко к воротам.
— А ну! Убери руки! — заорал живодер.
— Моя! Моя! Моя! — надрывался мальчик.
На шум сбежались соседи. Они увидели мальчика на земле, плачущего, и с бранью набросились на Муко, но, разобравшись в чем дело, отступили.
Во дворе появилась мать мальчика. Она растерянно смотрела то на Муко, то на сына, который продолжал громко плакать, не выпуская сетку…
— Что случилось? В чем дело? — спрашивала испуганная мать. — Что с тобой, сынок?
— Чья собака? — спросил Муко спокойнее.
— Не знаю, — ответила она, прижимая голову сына к груди. — Мой мальчик привел.
— Она бездомная, — сказал Муко.
— Наверное, бездомная, — согласилась мать.
— Моя! Моя собака!
— А номер у нее есть? — Муко обращался теперь к мальчику. Он говорил спокойно, как человек, хорошо знающий свое дело.
— Какой номер? — удивился мальчик. Он вытер кулаками слезы. На лице появились грязные разводы.
— Собака бездомная! Откуда же быть номеру, — вмешался кто-то из соседей.
— Бездомная. Что и говорить… — поддержал еще кто-то.
— Значит, номера нет… — Муко задумался на минуту. — Я должен забрать ее.
— Что за номер? — снова спросил мальчик.
— Держать собаку без номера в городе запрещено.
Муко хотел было войти во двор, но мальчик вырвался из рук матери и снова преградил ему дорогу.
— Дядя! Я завтра куплю номер. Собака моя!
— Номера не продаются.
— Ну, достану. Не забирай собаку! Дяденька! Миленький! Собака моя!
Тут сердце матери не выдержало:
— Собака принадлежит моему сыну! С сегодняшнего дня собака его! — вырвалось у нее. — А ты убирайся! Слышишь? — И она стала грозно наступать на Муко.
— Номера не будет — заберу. Все равно поймаю. Не сегодня — так завтра, — ворчал Муко, нехотя пятясь к своей тележке.
Соседи молча разошлись, видно, недовольные исходом дела. Их раздраженные голоса скоро зазвучали с балконов. Они зло поглядывали сверху на собаку, жавшуюся к двери сарая. Она, конечно, чуяла, что весь этот шум поднялся из-за нее, и виновато смотрела на людей.
Мальчик подошел к ней. Только теперь он заметил, что голова и шея у нее в крови. Он присел на корточки и положил руку ей на голову. Собака притихла, прикрыла глаза.
