Николай Погодин - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2
Спекулянт. Свободное дело, свободное дело!
Забелин. Это, торговец крупами, пароксизм сердца.
Спекулянт. Вы, ваше сиятельство, лучше дома с женой об этом беседуйте, а с нами не стоит.
Торговка куклами. Если вы хотите на Лубянку[16], то туда вам и дорога, а мы совсем не хотим! Чего вы из себя на улице кадета выставляете? Чего вы моим покупателям подпускаете агитацию на Кремль? Если вы против режима встали, то катитесь к Врангелю[17] в Крым. Вы не честный советский спекулянт! Я вас брею, а вы молчите, гордость показываете. Тоже нашелся Иисус без апостолов! (Идет.) Лучший подарок детям!.. (Уходит.)
Забелин. Я всем говорю лишь то, что думаю, а вы боитесь.
Спекулянт. Ясное дело — боюсь. За такие беседы, ваше сиятельство, могут заставить, простите, нужники вывозить. Вот вам и аббатство. (Уходит.)
Духовный (наблюдавший со стороны весь этот разговор). Смотрю я на вас и думаю — великий огонь в сердце носите!
Забелин. Простите, с попами никогда в сношения не вступал.
Духовный. Сие от заблуждения, друг мой! Ну вот, повергли в прах попов… А что вышло?
Забелин. А с вами тем более разговаривать, должно быть, очень противно.
Духовный. Своего берега не имеете. Утонете, милостивый государь.
Забелин. Повторяю, с попами и жуликами в сношения не вступаю.
Духовный. Вы бес… бес!
Забелин. Убирайся отсюда, старый мошенник!
Духовный. От мошенника слышу!
Забелин. Я вам по шее дам.
Духовный. Вы дьяволом одержимы, у вас повадки бешеные, уверяю вас!
В то время как духовное лицо уходит, появляется Забелина. Это женщина лет сорока. Выглядит моложе. Когда-то была очень хороша собой и теперь отнюдь не увяла и не опустилась. Одета хорошо, по-зимнему. На голове белый шерстяной платок.
Забелина. Антон Иванович, шел бы ты домой.
Забелин. Я живу на улице.
Забелина. Кто тебя заставляет жить на улице? Кто тебя гонит на улицу? Никто.
Забелин. Советская власть. Это не вмещается в твои понятия. Мы поговорим с тобой в тот момент, когда твои понятия расширятся. Вообще я бы советовал тебе внимательнее смотреть за дочерью… А я в опеке не нуждаюсь.
Забелина. Ну, и Маша у нас не ребенок. Она начинает самостоятельную жизнь.
Забелин. Да, это правда. Если она завтра сделается уличной девкой, я не буду удивлен.
Забелина. Антон Иванович, побойся бога. Ты это сказал о Маше, о нашей дочери.
Забелин. А ты знаешь, что час тому назад твоя дочь ушла в гостиницу «Метрополь» вдвоем с мужчиной?
Забелина. «Метрополь» — не гостиница. Там устроили второй Дом Советов.
Забелин. Я не знаю, что это такое Дом Советов. «Метрополь» — гостиница. Твоя дочь ходит в гостиницу. Я сам видел.
Забелина. Ты мне муж, разведись со мной, но не смей говорить такие вещи!
Забелин. Если в течение трех дней этот господин не будет у нас, то я приму свои меры…
Забелина. Хорошо-хорошо… Тяжело мы стали жить, Антон Иванович… Горько!
Забелин. Теперь вся Россия живет тяжело и горько.
Человек в сапогах. Граф Калиостро[18], есть полпосуды самогону, не желаете войти в пай? Пардон.
Забелина. Антон Иванович, у тебя руки застыли. Пойдем домой. Ты с утра ничего не ел. Пойдем.
Забелин. Я ежедневно ничего не ем с утра. Иди куда шла.
Забелина. Ах, как тяжело мы стали жить, как горько. (Уходит.)
Забелин. Спички серные, довоенные…
Общее оживление торгующих. За сценой пение красноармейцев.
Торговка салом. Сховайте мэнэ, бабы!.. У мэнэ пид юбкой сало… Кругом сало. (Убегает.)
Проходят с пением курсанты.
Картина втораяКомната в гостинице «Метрополь». Комната эта давно потеряла гостиничный вид. Здесь великое множество газет и книг, разложенных в беспорядке. На столе спиртовка, черный хлеб, чайник, стакан и пачки с патронами. Над кроватью, на стене, карабин, сабля, револьвер в кобуре. Маша Забелина в пальто и шапочке стоит у двери. Рыбаков в глубине комнаты перелистывает какую-то книгу. Маша долгое время с усмешкой наблюдает за ним.
Маша. Зачем вы заперли дверь?
Рыбаков. Затем, чтобы сюда никто не вошел.
Маша. Неправда…
Рыбаков молчит.
Откройте дверь. Я уйду.
Рыбаков. Не открою.
Маша. Вообще вы пытаетесь представить себе, что вы делаете?
Рыбаков молчит.
Какая гадость! Как жулик, заперли дверь и спрятали ключ. Вы улыбаетесь, и отвратительно улыбаетесь, уверяю вас… Я хочу уйти. Вы слышите?
Рыбаков. Слышу.
Маша. Так что же?
Рыбаков. Я дверь не открою.
Маша. Я выпрыгну из окна.
Рыбаков. Прыгайте.
Маша. В этом ничтожном поступке весь вы. Если к вам пришла знакомая девушка, то, по вашим понятиям, прежде всего надо запирать дверь.
Рыбаков. Это поступок не ничтожный.
Маша. Отвратительный!
Рыбаков. Наоборот!
Маша. Мерзкий поступок.
Рыбаков. Я решил с вами поговорить.
Маша. При закрытых дверях?
Рыбаков. А что мне делать?
Маша. И вы смеете говорить, что вы меня любите?
Рыбаков. Нет, вы скажите, что я должен делать? Сколько раз я собирался говорить с вами, а вы с насмешкой кланялись мне и уходили. Попробуйте теперь поклониться и уйти. Ничего не выйдет.
Маша. Значит, это ловушка?
Рыбаков. Совершенно верно, ловушка. Садитесь.
Маша. Откуда такой тон? Вы пытаетесь мне приказывать?
Рыбаков. Садитесь.
Маша. Не сяду.
Рыбаков. Ну, мне все равно, стойте хоть до утра.
Маша. То есть, как это — до утра?
Рыбаков. До утра — значит до утра.
Маша. Рыбаков, вы не пьяны?
Рыбаков. Довольно с меня ваших фокусов, Мария Антоновна. Я вам не игрушка! А такой же, как вы, человек! Вы образованны лучше, чем я, и воспитание у вас никак моему не равняется, но почему-то со мной вы ведете себя страшно грубо. Хорошо. Как вы, так и я! Пока я не добьюсь от вас ответа, эти двери не откроются и вы отсюда не уйдете!
Маша. Хорошо! Говорите…
Рыбаков. Что же говорить… вы ведь отлично все знаете.
Маша. Вы же собирались говорить. Говорите, я вас слушаю!
Рыбаков. Нехорошо все это, Мария Антоновна!
Маша. В сотый раз я вас прошу — не называйте меня Марией Антоновной. Я вам давно разрешила называть меня Машей.
Рыбаков. Маша! Не о чем мне говорить. Все давно сказано.
Маша. Милый Рыбаков, я вашей женой не буду.
Рыбаков. Почему?
Маша. Не буду, и все. Успокойтесь. До свидания. Откройте дверь.
Рыбаков. Это не ответ. Так не говорят.
Маша. Это точный и окончательный ответ.
Рыбаков (вдруг, с отчаянием). Но почему у вас лицо не чужое? Когда человеку отказывают, то не могут же быть такие добрые, такие веселые глаза? Или же в самом деле есть такие девушки, у которых их нежность и красота ничего не доказывают? «Прекрасна, как ангел небесный, как демон коварна и зла»![19]
Маша. Боже мой! А вы и не знали? Ну конечно же, я демон… Я коварна и зла!
Рыбаков. Почему вам так весело?
Маша. Вы герой гражданской войны… Смешно… Стыдно…
Рыбаков. А, понимаю! Герой гражданской войны, по-вашему, не человек?
Маша. Я не так сказала.
Телефонный звонок.
Рыбаков (по телефону). Рыбаков слушает… Да… Из Совнаркома? Рыбаков слушает… Передайте Владимиру Ильичу, что задание выполнено… Да… Хорошо…
Маша. Вы подумайте, в какое время мы живем! Вы бываете у Ленина…
Рыбаков. Неправильно говорите, Мария… Неправильно говорите, Маша! Мы не пуритане…
Маша. Откуда вы знаете о пуританах?
Рыбаков. Для чего-нибудь я ведь читаю по целым ночам?
Маша. Что же вы читали прошедшей ночью?
