Юрий Корольков - Так было…
Глава шестая
1Кто бы даже из самых дальнозорких политиков мог предположить, что этот маленький, беспечно-легкомысленный курортный городок на юге Франции станет вдруг столицей большого европейского государства! Подобно резвым тушканчикам или хлопотливым суркам, подверженным зимней спячке, Виши жил только летом, искрился шумным весельем и замирал на зиму, становился уныло-пустынным и скучным. Население его сокращалось ровно вдвое. Туристы, курортники покидали его с наступлением холодов, и пансионаты стояли с закрытыми ставнями. Гасли огни витрин, в окнах кафе громоздились пирамиды столов, стульев, торчащих вверх ножками, и кельнеры, оставшиеся без работы и чаевых, слонялись без дела, экономно расходуя припасенные за лето деньги. Но как только весенние лучи начинали мягко пригревать землю, вместе с природой оживал городок. Как лепестки ранних цветов, то здесь, то там распускались яркие тенты и цветные парашюты зонтов. Легкие столики и плетеные шезлонги принимали нормальное положение на открытых верандах. Виши оживал, чтобы к осени снова впасть в глубокую спячку.
С войной все изменилось. Остатки французского правительства, носимые волнами событий вместе с миллионами беженцев, немало скитались по городам и дорогам, пока не очутились в Виши, словно на песчаной отмели. Многим показалось, что капитуляция, подписанная Петэном, утихомирила политическую стихию. Гитлер позволил сформировать правительство. Его возглавил дряхлый, девяностолетний Петэн.
За членами кабинета, министрами в Виши потянулись управители департаментов, канцелярий, секретари, стенотипистки, обслуживающий персонал. С пятидесяти тысяч население Виши стремительно, как калифорнийский город во время золотой лихорадки, выросло до ста тридцати. Потянулись сюда и дипломаты, не желающие порывать ни с Петэном, ни с Гитлером, и разведчики-осведомители, составляющие неотъемлемую принадлежность любой столицы.
В разгар холодной зимы (таких холодов в Европе не бывало с рождения Петэна, то есть около девяноста лет) из Вашингтона в Виши прибыл с супругой новый американский посол, мистер Уильям Леги. Ему минуло шестьдесят четыре года, когда Леги сменил военный мундир на такой же тесный фрак дипломата. Недавний сотрудник генштаба отбыл в Европу на военном крейсере. В канун Нового года он был в Лиссабоне, а через несколько дней глубокой ночью прибыл машиной в столицу неоккупированной Франции.
Он поселился на улице Термаль в частном доме, принадлежавшем американцу Френку Гольду. В перенаселенном, кишащем как муравейник Виши нечего было и думать найти более подходящее жилье. Сотрудники посольства ютились в холодных, часто не топленных комнатах, сидели на работе в пальто. Посол, привыкший к военной дисциплине, настойчиво требовал, чтобы каждый являлся на службу в точно установленное время — ровно в девять тридцать утра. Собственным кабинетом Леги служила небольшая комната рядом со спальней. Кроме утвари, оставленной здесь старым хозяином, в углу на отдельном столе возвышался мощный морской радиопередатчик, из-за которого доступ в кабинет посла посторонним людям был категорически запрещен. На стене висели контрольные приборы, распределительные щиты, свисали спирали проводов, и эта часть кабинета скорее напоминала радиорубку военного корабля. Обычно посол сам распоряжался шифрами и присутствовал при передачах, когда радист выстукивал на телеграфном ключе донесения Леги или получал инструкции-шифрограммы.
Шел второй год бивачной, походной жизни. На исходе и вторая зима, проведенная в Виши. Эта зима оказалась не такой суровой, как в год приезда, но по напряжению и заботам она была не легче. Тем не менее Уильям Леги в конечном счете был удовлетворен итогами своей военно-дипломатической службы. Прежде всего удалось наладить неплохие отношения с адмиралом Дарланом. Ставка на адмирала оправдала себя. Не без тайного пособничества Леги Дарлан определенно лез в гору в вишийском правительстве. Его портреты все чаще стали появляться в витринах и служебных помещениях. Это имеет значение. Портреты создают популярность.
Американского посла не тревожили явные антианглийские настроения Дарлана и такие же откровенные его симпатии Гитлеру. Важнее было другое — адмирал сосредоточил в своих руках руководство флотом и армией. Это имело отношение к широко задуманному плану, ради которого, собственно говоря, и приехал Леги в Европу. С помощью Дарлана гораздо легче будет оккупировать Французскую Северную Африку. Надо использовать выгодную ситуацию. Мерфи со своими парнями из Бюро стратегической информации безвылазно сидит там и плетет паутину. Война в Европе не будет продолжаться бесконечно. Когда-нибудь конец наступит, К тому времени Штаты закрепят свои позиции в Марокко, вытеснят немцев из Алжира. Французам придется потесниться. Слава богу, дело идет к финалу. До Леги дошли слухи, что в Вашингтоне уже назначили Эйзенхауэра для руководства вторжением. Вот везет человеку!..
Гораздо сложнее обстоит дело во Франции. Удивительно, как обстановка на русском фронте отражается на внутреннем положении страны. Восточный фронт как барометр. При малейшем успехе Гитлера в России — в Виши сразу начинают лебезить и заискивать перед немцами, и, наоборот, любая заминка вызывает прохладное к ним отношение. Леги располагает достоверными данными о немецких потерях на советском фронте. Вопреки утверждениям Геббельса о незначительных потерях немецких войск на Востоке, в России за первые пять месяцев войны убито, ранено и пропало без вести семьсот пятьдесят тысяч человек — почти четвертая часть всех германских войск, сражавшихся в Советской России. И адмирал Леги совсем не уверен, что цифры эти не преуменьшены немцами. Их добыли американские агенты в ОКХ — в генеральном штабе сухопутных войск. Но в штабах всегда преуменьшают потери собственных войск. Кроме того, неудачная битва за Москву принесла Гитлеру новые неисчислимые потери. Теперь уже начинает рассеиваться миф о непобедимости армии Гитлера. Но при всем этом несомненно одно — атаки на коммунизм укрепили позиции Гитлера в некоторых реакционных кругах. Этого нельзя сказать о народных массах. Для них война на Востоке словно тонизирующее средство. Движение Сопротивления уже дает себя чувствовать. В Париже прямо на улицах, среди бела дня, убивают германских офицеров. По этому поводу Леги отправил специальное донесение. Осенью он писал в Вашингтон:
«В данный момент правительство Виши больше всего боится восстания коммунистов, когда зимние холода и рост безработицы создадут благоприятные условия для революционной деятельности недовольных и голодных масс».
Петэн принимает какие-то контрмеры, выступает с призывом соблюдать условия перемирия, убеждает, что диверсии — дело рук иностранцев, что это они подстрекают массы и терзают измученное тело Франции. Подобные выступления вызвали только скептическую усмешку Леги — все это выглядит, как детская спринцовка при тушении пожара.
Последнее время, это было в начале февраля 1942 года, американского посла Уильяма Леги тревожило еще одно обстоятельство. Из Бреста по агентурным каналам он получил сообщение о том, что там ускоренными темпами производится ремонт германских тяжелых кораблей. Для Леги не составляло секрета, что в Бресте дислоцируются немецкие корабли «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений», составляющие значительную часть германского военно-морского флота. По всей видимости, поспешный ремонт кораблей указывал на предстоящий их выход в море. Для какой цели? Может быть, до немцев дошли сведения о предстоящей высадке американцев в Северной Африке. В войне никогда нельзя быть уверенным, что противник не знает или не догадывается о задуманных операциях. Если немцам хоть что-нибудь стало известно о предстоящем десанте, они могут помешать или даже сорвать высадку американских войск.
Секретным кодом Уильям Леги информировал Пентагон. Новое донесение из Бреста подтвердило опасения посла — немцы снимают противоторпедную защиту в гавани. Помешать выходу немецких кораблей в море мог бы только успешный налет британской авиации. Из Пентагона пришла инструкция — о дальнейшем поведении кораблей в Бресте информировать параллельно британский морской штаб в Лондоне.
Девятого февраля Леги молнировал в Лондон и Вашингтон новое сообщение: с кораблей снимается маскировка. С часу на час они могут покинуть гавань. Теперь все зависело от действий британского флота и авиации. Леги был уверен, что в ближайшие часы, в лучшем случае дни, мир станет свидетелем новой морской битвы. Он старался не отлучаться надолго из своего кабинета, и радист-шифровальщик неотлучно дежурил у передатчика.
Последнее сообщение из Бреста пришло еще через трое суток: «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Евгений» покинули Брест. Остаток ночи Леги не спал. Утром с побережья (генерал Доновен сумел расставить всюду своих людей) другой агент информировал Леги о том, что немецкие суда беспрепятственно вошли в английский канал. Цепочка осведомителей, раскинутая по французскому побережью, непрестанно доносила о продвижении кораблей. Они шли на восток, миновали Дувр, но крепостная артиллерия почему-то не сделала по ним ни единого выстрела. Ни один британский корабль не вышел наперерез тяжелым германским кораблям, ни один бомбардировщик не поднялся в воздух.
