Юрий Смолич - Рассвет над морем
— Вы не ошибаетесь, Фредамбер. Американский представитель едет мирить поляков и петлюровцев, для того чтобы бросить их совместно против большевиков. Поляки обязаны не драться с петлюровцами, а идти маршем на Брест-Литовск — для нанесения удара по правому флангу большевистского наступления на Украину. Следовательно, в интересах войны против большевиков легион маршала Дзяволтовского будет там особенно необходим. Общественное мнение в Европе тоже будет вполне удовлетворено подобным толкованием.
Риггс снова оборвал сам себя.
— Поймите, Фредамбер, что война против большевиков — это наше первое дело. Но, кроме указания президента, мы имеем совершенно точные указания и через банк Рокфеллеров. «Вакуум-ойл компани» приобретает сейчас нефтяные промыслы в Галиции. Однако еще неизвестно, кто же будет продавцом — поляки или петлюровцы? Поэтому, чтобы будущий неизвестный продавец был сговорчивее, надо сейчас обхаживать обоих. Это и собьет цену по крайней мере на половину, а то и на две трети. Некоторая доля от куртажа перепадет, конечно, и вам за передислокацию польского легиона… Теперь вам понятно, Фредамбер?
— Вполне, сэр!
Впрочем, с минутку Фредамбер еще колебался:
— Но… как объяснить все это генералу д’Ансельму? Снять с фронта белополяков, в то время как на фронте и без того неудачи и петлюровцы отступают?..
— Ах, господи! — отмахнулся Риггс. — Ну, купите ему какую-либо скульптурку, какого-нибудь там фавна с нимфой или еще что! В конце концов растолкуйте ему прямой расчет такого стратегического маневра: удар во фланг по большевистскому наступлению силами польского легиона должен ослабить силу большевистского удара на центральном участке фронта, который вынуждены принять на себя французские части. Это же маневр, Фредамбер! Да генерал за подобную идею признает вас гением дальновидной стратегии! Идет?
Фредамбер попытался улыбнуться.
— Пожалуй, подойдет, сэр.
— Ну и прекрасно!
Риггс налил себе виски с содовой и грустно вздохнул:
— Боже мой, боже мой, какие, однако, все на свете жулики…
Фредамбер не совсем понял, о ком речь, и поэтому на всякий случай промолчал.
Но Риггса охватило уже лирическое настроение. Он глотнул виски и сказал:
— Что касается всех этих петлюр в шароварах или галантных генералов, то, по-моему, единственная их ценность заключается в том, что цена каждому из них отдельно — два цента и один цент сдачи. — Риггс хлопнул ладонью по столику и в приступе отчаянной откровенности признался: — Черт меня побери, но если по правде сказать, то думаю, что единственной реальной силой цивилизации здесь, на одесском плацдарме, является только Мишка Япончик. По крайней мере он точно знает, чего он хочет, и требования его вполне реальны: кошелек — или жизнь! А этим балбесам захотелось, видите ли, и кошелька, и жизни, да еще усесться на царский престол или в президентское кресло и подрыгать ногами. Фанфароны, черт их побери! Ни одного из них я не решился бы сделать прямым агентом в моей разведывательной сети — ненадежный элемент, подведут…
При воспоминании о Мишке Япончике Фредамбер заволновался. Он еще раз пережил то отвратительное чувство пустоты в кармане после того, как оттуда вытащат миллион. Помолчав немного и дав Риггсу допить стакан до дна, он сказал:
— Кстати о Мишке Япончике. Он мне вчера вечером звонил…
Риггс был приятно удивлен.
— Браво, Фредамбер! У вас завязываются тут знакомства в самых высоких сферах! Что же вы мне раньше не рассказывали о вашем новом приятеле? Давно ли вы с ним познакомились? При каких обстоятельствах?
Конвульсия перекосила лицо Фредамбера — воспоминание о знакомстве с Мишкой Япончиком никогда не проходило бесследно для его нервной системы.
Он проворчал:
— Он сам навязался со своим знакомством…
— Чудесно! — констатировал Риггс. — Его желание завести с нами более тесное знакомство может свидетельствовать только о безусловном росте здесь нашего престижа среди самых широких слоев населения. Чего же хочет от нас король одесских гангстеров?
— Он набивается с продажей.
— Что он продает?
— Ласточкина.
— Кто этот Ласточкин?
— Купец второй гильдии.
— На кой черт он нам?
— Его зовут Николай.
— А что из этого? Моего двоюродного брата в Филадельфии тоже зовут Николас. Но я и не предполагал, что его можно выгодно продать.
Фредамбер неодобрительно, а вместе с тем и ехидно поглядел на своего шефа.
— Но купец второй гильдии Николай Ласточкин связан с большевистским подпольем.
Риггс насторожился.
— Что вы хотите этим сказать, мистер?
— «Николай» — это кличка главного руководителя одесского большевистского подполья.
Риггс свистнул.
Минуту он с искренним восхищением глядел на своего агента. Потом сквозь восхищение промелькнула искра зависти. Наконец, все эти переживания сменило выражение недоверия.
— Разве мало Николаев на свете?
— Да будет вам известно, сэр, что, по сведениям контрразведки, полное имя руководителя большевистского подполья — Николай Ласточкин. Судите сами — может ли быть такое совпадение, чтобы в большевистском подполье было два Николая Ласточкина?
— Нет, — авторитетно подтвердил Риггс, — в подполье это невозможно, подпольщики никогда не дублируют кличек. Это, безусловно, настоящий Ласточкин.
После этого наступила пауза. Фредамбер тоже налил себе сода-виски, несмотря на то, что сода и была вредна для его желудка. Риггс чокнулся с ним. Оба они были в эту минуту взволнованы.
Выпив и несколько успокоившись, Риггс спросил:
— Сколько?
— Двести тысяч.
Риггс ворчливо огрызнулся:
— Голову Котовского мы оценили только в пятьдесят тысяч.
Риггс был скуп.
Фредамбер возразил:
— Но Котовский — только один из большевистских вожаков, а Ласточкин — главный руководитель.
Это было существенное замечание.
Риггс молчал. Он раздумывал, конечно, не о деньгах; деньги были не его собственные, а из кассы Эф-Би-Ай. К тому же, как настоящий американский бизнесмен, Риггс хорошо понимал, что деньги в кассе ржавеют, а в обороте начинают блестеть, принося дивиденды. Дивиденды для агента американской разведки неплохие: сам руководитель большевистского подполья! Риггс раздумывал над другим: как бы оттереть от этого дела Фредамбера, чтобы все дивиденды — и слава разведчика и денежное вознаграждение за удачную операцию — достались только ему?
Фредамбер тоже молчал. Ом молчал потому, что сам испугался своего предложения. Ведь Мишка Япончик требовал за помощь в поимке Ласточкина только сто тысяч, а двести — это уж Фредамбер сам набил цену перед Риггсом, чтобы компенсировать хотя бы частично свои потери на Мишке Япончике.
— Что ж, — наконец, провозгласил Риггс, — я согласен.
В счет за поимку Николая Ласточкина он уже решил поставить четыреста тысяч, а Фредамбера с помощью генерала д’Ансельма убрать ко всем чертям! Можно, скажем, довести до сведения французского генерала кое-какое… неодобрительное отношение его начальника штаба к французской политике. Контроль над французской политикой он, Риггс, сможет осуществить теперь, когда позиции его укрепились, и без Фредамбера. Английскую политику он сумеет контролировать через коммерческого секретаря Багге. А за деникинцами он будет присматривать через агентов консула Энно. А Ласточкина… Ласточкина пусть добудет Ева с помощью своего Ройтмана, который тоже связан с Мишкой Япончиком, — раз теперь уж точно известно, что добывать надо именно Ласточкина.
На всякий случай Риггс счел необходимым заметить, так, будто между прочим:
— Кстати сказать, я получил извещение, что к нам прибывает подкрепление. Моим заместителем в миссию едет полковник Багман, а также персонал: капитан Штейнберг, лейтенанты Уатгауз, Аллен и Джекс. В скором времени прибудет и состав консульства США. Его должен возглавить консул Дженкинс, вице-консулами едут Дулитл и Бури, ну, и консультанты Полярд и Олсон.
Не было никакого сомнения, что и среди новых сотрудников военной миссии США и в аппарате консульства будет не один парень из Эф-Би-Ай. Риггс имел основания предполагать, что агентуре может стать тесно.
— Опасаюсь, — сказал он, считая необходимым заранее посеять в душе Фредамбера тревогу, — что надо ожидать кое-каких изменений и в нашей разведывательной сети… Словом, надо поторопиться! Ни на минуту не будем откладывать поимку этого самого «товарища Николая». Тем более что и Ева напала уже на кое-какие следы…
Это было сказано для того, чтобы Фредамбер намотал себе на ус: если Ласточкина действительно «купят» через Мишку Япончика или того же самого Ройтмана, можно будет сослаться, что дело не в Япончике и не в помощи Фредамбера, а Риггс с Евой постарались здесь собственными силами.
