Виктор Шевелов - Те, кого мы любим - живут
Андрей задумчиво глядел в одну точку.
— Это, брат, точно, — продолжал Петька. — В скучное время мы с тобой живем. Развернуться негде. Ну какие тут могут быть подвиги, какие? Знай только — учись.
— Скучное время? — отозвался Андрей. — Эх, ты, тоже мне! А Братское море? А целина, Сибирь? Скучно, да? Тоже скажешь...
— Я не про то, — Петька досадливо нахмурил лоб.-— Там, конечно, дела. А у нас что? Киснем тут, как... как огурцы в бочке! Вот бы податься куда-нибудь! А, Андрюшка?
— Я бы не прочь, но...
— Э, да какое там «но»... решим и все!
Андрей не сдавался:
— Ну, поедем мы в Сибирь. А дальше что? Ну, говори, что?
Петька вздохнул:
— Как все люди, так и мы — электростанцию будем строить.
— Строить... Это не то. Вот в Алжир бы к арабам, в Африке помогать свободу завоевывать — это другое дело.
Петька подскочил:
— Правильно!
Человек он был незаурядной фантазии, тотчас стал рисовать картину: они с Андреем в пустыне. Пески. Кара. Он, Петька, — Чапаев, Андрей — комиссар. Вот он несется на вороном коне, на солнце сабля сверкает, а вокруг, налево и направо, валятся скошенные его ударами враги, которые против негров и Африки.
— Только плохо одно, что арабы по-русски не понимают. Разговаривать с ними трудно будет, — заключил Петька.
Андрей про себя решил, что Петька правильно рассудил, конь и сабля — это не его, Андрея, дело: он никогда даже верхом не сидел на лошади, а вот комиссаром или разведчиком — это можно. И спросил:
– А как же пограничники? Границу как свою переходить будем?
Петькины глаза потухли:
— Да... Пограничники, они, конечно, народ строгий... У них через границу и комар не перелетит. А вот мы с тобой — сможем! Не пройдем, так по морю проплывем. В трюм корабля залезем между мешков — и все!
Друзья стали тайно готовиться к побегу. Перечитали в учебнике географии все, что было написано об Африке. Приготовили рюкзаки, набили их до отказа хлебом, колбасой, сахаром. Петька выкопал на огороде спрятанную обойму патронов, которую подобрал года три назад за городом, в заросшем бурьяном противотанковом рву. Патроны почистил песком и, завернув в носовой платок, положил в рюкзак.
— В Африке все пригодится, техника там отсталая, — солидно сказал он Андрею.
Но о затее приятелей вдруг пронюхал их пронырливый одноклассник — Колька Быстрое. Пронюхал и раструбил на всю школу. Петьку и Андрея подняли на смех, прозвали горе-робинзонами. Петька, правда, прижал Кольку в темном углу и надавал ему тумаков, но поездка окончательно сорвалась. Мечте о подвиге не суждено было сбыться.
2
Скучно и буднично потянулись дни. Друзья сдали экзамены. Оба перешли в шестой класс. Андрей получил похвальную грамоту, а Петька, как ни старался, чтобы не отстать от Андрея, все-таки сплоховал: отхватил-таки три тройки. Андрей упрекнул друга: не мог поднажать. Петька полушутя-полусерьезно, чтобы не выдать обиды на самого себя, сказал:
— Мне за тобой не угнаться. Ты, Андрюша, интеллигенция. А я что? Видать, в отца весь удался. Он хоть и лучший мастер на заводе, а вот неученый. У тебя вон мать учительница, отец в институте лекции читает. Чего тебе не быть отличником? А мне катить на тройках на роду написано. Я пролетариат.
— Эх, ты! «Пролетариат...» Только я вот тебе что скажу: пролетариат никогда слабаком не был, и дружить с тем, кто в хвосте тянется, не особенно весело.
Петька вспыхнул:
— Ну и не дружи! Думаешь, ты мне больно нужен? Тоже мне, маменькин сыночек!
— Дурак! — отрезал Андрей. Петька не успел даже опомниться.
— Ты что, спятил? — крикнул он во весь голос. — Ты кого оскорбляешь? Меня? — и преградил Андрею дорогу. — Ну-ка, повтори, что ты сказал? — Петька тяжело дышал.
— Повторить? — Андрей спокойно глядел на Петьку. — Что ж, пожалуйста. То, что я сказал, правда.
Петька схватил Андрея за ворот рубахи, тряхнул, Андрей с силой, но спокойно отвел его руку.
— Нет, ты повтори! Повтори! — горячился и кричал Петька. — Повтори, говорю! — и опять схватил Андрея за ворот.
Откуда-то налетели одноклассники, окружили Андрея и Петьку. И тут же — Колька Быстров.
— Гляди, горе-робинзоны дерутся! — рассмеялся он.
Петька оставил Андрея. Быстрову пригрозил:
— Ну, ты смотри у меня! — И, растолкав ребят, выбрался из круга, наклонив голову, ушел.
Ребята затормошили Андрея:
—: Что у вас случилось?
— Ничего, — буркнул Андрей и направился в другую сторону.
3
Не виделись они три дня. Первого шага к примирению никто не хотел делать. Даже на выпускной вечер, когда подводился итог целого учебного года, они явились врозь. Ученики давали самодеятельный концерт. У всех веселое, праздничное настроение, улыбающиеся глаза, радость на лицах. Только лица Петьки и Андрея были унылые. Петька стоял в одном конце коридора, Андрей — в другом. Непривычно было видеть закадычных друзей не вместе.
Какая между вами кошка пробежала? — допытывались ребята у Андрея.
Тот невесело пожимал плечами.
А когда точно такой же вопрос задали Петьке, он сказал:
— Сами вы — кошки. Много будете знать — быстро состаритесь. Дружбе нашей крышка!
Но на этот раз Колька Быстров, сам того не подозревая, спас положение. Он решил разыграть Петьку. Увидев, что тот скучно переминается один у окна, закричал на весь коридор:
— Ребята, Андрея бьют! Парни из первой школы Андрея бьют!
Петьку будто кто в грудь толкнул. Он мотнул головой, огляделся и. ветром сорвался с места, заработал локтями, пробираясь через толпу туда, где был Андрей. Одноклассники толпой двинулись за Петькой.
Еще издали он увидел своего друга. Андрей стоял в тесном кругу мальчишек из соседней школы.
— Стой! закричал Петька. — Стой, говорю! — запыхавшийся, ворвался он в круг, загородил собою Андрея. — Драться, да? Ну-ка, кто тут смелый, налетай!— и сжал кулаки.
Глаза у Петьки сверкали, ноздри раздувались.
Ребята, стоявшие с Андреем, рассыпались в стороны.
— Ты что, белены объелся? — кто-то спросил у Петьки.
Подбежали одноклассники. Раздался взрыв смеха. И только тут Петька понял, что над ним зло подшутили. Андрей просто разговаривал с ребятами.
Петька толкнул в бок Кольку Быстрова:
— Ты теперь у меня по-настоящему получишь!
— Ты это чего, Петька? — спросил миролюбиво Андрей.
— Так, ничего. Вот этот, — показал он глазами на Кольку, — молол тут всякое. У него же язык знаешь какой? Что хвост у дворняжки — весь в репьях, так и цепляется.
Андрей, сообразив в чем дело, пожал молча Петьке руку. Петька просиял.
— Ну что ж, я всегда за мир, — сказал он.
Подошла Нина Дроздова — конферансье сегодняшнего вечера.
— Повсюду тебя ищу, Андрюша, — сказала она. — Надо же заболеть Ване Смирнову. Ты его должен заменить. Будешь читать стихи. Проваливается номер.
— Так это. ж Петька может! Он знаешь, как читает!
— Его упрашивать неделю надо, — махнула рукой Нина.
Петька был мастер читать стихи Владимира Маяковского. Никто в школе не мог поспорить с ним в этом деле. Все, кто Петьку слышал, говорили: «Талант!». Но у Петьки была тайна, из-за которой он всегда мялся и отказывался. В эту тайну был посвящен один Андрей. И состояла она в том, что наизусть Петька знал лишь два стихотворения: «Стихи о советском паспорте» и «Прочти и — катай в Париж и Китай».
Соглашайся, Петька, — подтолкнул его Андрей.
Петька колебался.
— Вот, видишь: Петька остается Петькой, — усмехнулась с иронией Нина.
— Чего же ты, — почти угрожающе сказал Андрей.— А еще друг называется. Соглашайся.
И Петька решился.
4
Школьный зал был переполнен. Давно уже погас свет, раздвинулся занавес на сцене. И вот к рампе вышел конферансье — Нина Дроздова. На ней легкое голубое платье; длинноногая она и красивая, пепельные волосы ее заплетены в тугую косу. Петька не раз говорил Андрею, что если бы Нинка училась в их классе и главное — была мальчишкой, ее определенно можно было бы принять в свою компанию: решительная она и смелая, вроде Любки Шевцовой из «Молодой гвардии».
Андрей сидел в третьем ряду и в ожидании, когда выступит Петька, нетерпеливо ерзал на стуле. Уже пропел школьный хор, уже ребята из шестого класса лихо отплясали «Уральскую», а Петьки все не было. Андрей уже стал думать, не выкинул ли его дружок какой-нибудь номер. Но тут он услышал:
— Пет-р-р Ку-урочкин.
Петька неторопливо вышел из-за кулис. Уперся ногами, словно был не на сцене, а на палубе корабля во время качки. Левая рука в кармане, правую он слегка приподнял и, глухо произнеся первые слова, сжал пальцы в крепкий кулак. И вдруг заговорил басом. Каждое его слово было чеканным, весомым, падало, как молот на наковальню. Нет, это был не тот Петька, какого знал Андрей. Казалось, даже ростом он стал выше.
