Виктор Шевелов - Те, кого мы любим – живут
Соглашайся, Петька, — подтолкнул его Андрей.
Петька колебался.
— Вот, видишь: Петька остается Петькой, — усмехнулась с иронией Нина.
— Чего же ты, — почти угрожающе сказал Андрей. — А еще друг называется. Соглашайся.
И Петька решился.
4Школьный зал был переполнен. Давно уже погас свет, раздвинулся занавес на сцене. И вот к рампе вышел конферансье — Нина Дроздова. На ней легкое голубое платье; длинноногая она и красивая, пепельные волосы ее заплетены в тугую косу. Петька не раз говорил Андрею, что если бы Нинка училась в их классе и главное — была мальчишкой, ее определенно можно было бы принять в свою компанию: решительная она и смелая, вроде Любки Шевцовой из «Молодой гвардии».
Андрей сидел в третьем ряду и в ожидании, когда выступит Петька, нетерпеливо ерзал на стуле. Уже пропел школьный хор, уже ребята из шестого класса лихо отплясали «Уральскую», а Петьки все не было. Андрей уже стал думать, не выкинул ли его дружок какой-нибудь номер. Но тут он услышал:
— Пет-р-р Ку-урочкин.
Петька неторопливо вышел из-за кулис. Уперся ногами, словно был не на сцене, а на палубе корабля во время качки. Левая рука в кармане, правую он слегка приподнял и, глухо произнеся первые слова, сжал пальцы в крепкий кулак. И вдруг заговорил басом. Каждое его слово было чеканным, весомым, падало, как молот на наковальню. Нет, это был не тот Петька, какого знал Андрей. Казалось, даже ростом он стал выше.
«…я достаю
из широких штанин дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я —
гражданин
Советского Союза» —
бросил Петька, как бомбу, последнюю фразу и умолк.
Зал минуту молчал. Потом словно обвалился потолок. Вихрем метнулся из конца в конец гром рукоплесканий. «Бис, бис», — горланили ребята. Многие повскакивали с мест: «Молодец, Петька! Браво! Браво!» А он стоял на сцене и сдержанно улыбался. «Артист!» — радостно подумал Андрей. Еще больше он полюбил своего друга. И если бы можно было немедля броситься к нему на сцену, он сделал бы это, крепко обнял его у всех на виду и сказал: «Завидуйте, Петька — мой первый друг».
Петька прочел и второе стихотворение. И еще больше покорил зал. Его вызывали опять и опять, просили прочесть еще что-нибудь, но он раскланивался и дипломатично показывал на горло: не могу, мол, охрип…
5Они вновь были вместе. Ушли со школьного вечера и решили завернуть к реке. Сумерки окутали улицы. На звездном небе плыла луна. Дорога, крыши домов, деревья — все залито зеленоватым светом. Тихо. На зеркальной поверхности реки лунная дорожка. Петька поднял камень, размахнулся и бросил. В воде глухо булькнуло, и по лунному зеркалу во все стороны побежали волнистые круги.
— Завтра каникулы…
— Да…
— Что будем делать теперь? — Петька задумчиво играл застежкой-молнией.
— Надо что-то придумать, — отозвался Андрей.
— У меня есть одна идея, — сказал Петька. — В Севастополь податься. К морякам. Юнгами поступить на военный корабль.
Андрей подергал себя за кончик уха. Петька терпеть не мог этой его привычки: дернул себя за ухо, значит, жди возражений.
— Дело стоящее, — подтвердил Андрей. — Только… в Севастополь нельзя. Дядя у меня там служит. Увидит, что мы с тобой приехали, — и все пропало.
— На Севастополе свет клином не сошелся, — досадливо сказал Петька. — Есть еще Одесса, Новороссийск. Городов в Советском Союзе хватит. Были б щи, а ложка найдется, — ударился Петька в пословицы для солидности. — И на торговый корабль можно поступить. Тоже море, тоже океаны. Или вот, подожди, — засуетился Петька. — Податься на «Славе» в Тихий океан китов бить. Вот идея! Примут. Учениками. Я гарпунщиком могу быть.
— Не в Тихом океане, а в Антарктике наша флотилия за кашалотами охотится, — поправил Андрей. — К тому же опоздали: флотилия давно в океане. Сам в газете читал.
Петька вконец расстроился. Он был уверен, что они с Андреем способны на подвиг. И тем горше было у него на душе, что он не мог придумать, где совершить этот подвиг. А без подвига для него жизнь — не жизнь. Не в его натуре было проводить дни в будничном спокойствии.
Андрей тоже переживал, но более сдержанно. Хотя он так же, как и Петька, был твердо убежден, что в той жизни, в которой они каждый день жили, подвига никак нельзя было совершить. И вдруг Петька выдвинул новое предложение — уехать в Казахстан, на целину. Петька загорелся. Фантазия его тут же нарисовала картину ковыльной степи.
— Конца степи нет — море, только сухопутное. Орлы парят в сером небе, ночью волки воют. И люди там, как робинзоны, войну с непогодой ведут. Нам трудно, как челюскинцам на льдине, но зато об этом узнает вся страна.
Утром они написали большое и горячее заявление в райком комсомола с просьбой отправить их на целину. Но в райкоме не поняли ребят, посоветовали им подрасти. А один товарищ даже посмеялся: «Еще, чего доброго, без мамы и папы носы себе отморозите».
У Петьки совсем испортилось настроение.
6Прошло несколько дней. И вот однажды утром к Петьке чуть ли не на рассвете прибежал запыхавшийся Андрей. Петька еще спал.
— Вставай. Дело есть.
Петьку с кровати будто ветром сдуло. Вышли в сад.
— Ну что, говори! — весь насторожился Петька.
Андрей рассказал, что ребята из их школы уехали на лето в пригородный колхоз. Всем заправляет Нинка Дроздова.
— Пионеры шефствуют над фермой. Ну вот и нам предложили ехать, — заключил Андрей. — А то, Нинка говорит, баклуши бьете.
Лицо Петьки поскучнело.
— Тоже мне, — процедил он. — Моря! Океаны! Сели на мель. Полундра, причаливай!
— А знаешь, что на ферме ребята делают? — разозлился в свою очередь Андрей. — Нинка телят растит. А Колька Быстрое на рысаках гарцует.
Сообщение о рысаках насторожило. Петька опустил вниз и тут же поднял вверх застежку-молнию.
— На рысаках, говоришь?
— Конечно, на рысаках, — подтвердил Андрей.
— Ну что ж. Это уже интересно. Только ради тебя, так и быть, поедем, — согласился Петька.
Родители не возражали против новой затеи неразлучных друзей. И те отправились в путь-дорогу. Автобусом добрались до конечной городской остановки, а оттуда пешком по степи направились в пригородный колхоз.
Пекло солнце. Петька, вытирая ладонью пот со лба, шел молча, погруженный в свои мысли. Андрей насвистывал песенку.
— А ты как думаешь, — полюбопытствовал Петька, — рысаки в колхозе породистые?
Андрей ответил неопределенно:
— Всякие есть. Вот придем — посмотрим.
— Эх, ты! Всякие… В лошадях ничего не смыслишь. Я, брат, в детстве, когда ездил в деревню к деду, верхом скакал. У него племенные были жеребцы — что звери! — Петька немного приврал. У его деда была старая-престарая лошаденка, и, взобравшись кое-как на ее хребет, Петька, правда, проехал километра полтора верхом. Зато потом дня три ходить не мог, всю спину себе разбил. Но это не мешало ему хвалиться перед городскими ребятами, что, мол, он, Петька, лошадей знает, никто из сельских мальчишек его не обскачет! Петька настолько красиво врал, что сам начинал верить тому, что говорил. И теперь он надеялся показать Андрею, на какой класс способен. Придут в колхоз, он, Петька, вспрыгнет на рысака и с места — в галоп, ветер засвистит в ушах.
Ребята в колхозе приняли их шумно, обрадовались им: «Молодцы, что пришли». Нина Дроздова с видом хозяйки водила их по ферме. С гордостью представила по именам своих питомцев — телят.
— А где же рысаки? — не унимался Петька.
— Лошадей вчера угнали на пастбище, километров за семь — десять.
Петька дернул застежку.
— А что мы тут будем делать?
— Работы хватит, — успокоила Нина. — Мы уже подумали о вас. Будете помогать дедушке Анисиму пасти свиней.
Петька даже поперхнулся от неожиданности.
— Это ты что, в шутку?
Но Нина и не думала шутить. Петька задрожал весь от злости. И кто знает, чем бы все кончилось, если бы не подоспел сам дед Анисим. Опираясь на сучковатую палку, он остановился, внимательно оглядел ребят.
— Это что за орлы? — спросил он.
— Не орлы они. Петухи! Вот. Смеются… — обиженно сказала Нина. — Свиней, видите ли, пасти за стыд считают.
Дед Анисим сильнее налег на костыль.
— Тебя-то как зовут? — обратился он к Петьке.
— Петька.
— Петька… Вообще-то, ты Петр, — заметил дед, — да не Великий. Уразумел? Ладно, обойдусь и без них.
Дед Анисим выпрямился. Из-под пиджака блеснула на белом холсте рубахи Золотая Звезда. Ребята переглянулись. Дед, оказывается, был не простой. «На фронте, видно, отличился, — подумал Петька. — Наверно, партизан знаменитый».
