Борис Павлов - Айгирская легенда
Во время паводка я почти все время был на трассе, и Леонид Владимирович без конца говорил мне: сейчас не время для интервью — ничего хорошего я, мол, не увижу и писать не о чем, кроме, разумеется, плохого. Вроде как сожалел, что я работаю впустую. Я ж уверял, что именно в те трудные для стройки дни и раскрывалась сущность людей, все скрытое обнажалось: ярче проявлялись мужество и трусость. Для истории все важно.
Вижу, как-то расстроенный сидит в кабинете. Только что приехал с трассы. Не снимая куртки, сел за стол, просмотрел документацию и вдруг наткнулся на одно письмо. Говорит мне: ну, раз все важно для истории, на, почитай. И дает письмо на официальном бланке. В нем претензии, обиды, от ворот поворот… Один из руководителей субподрядной организации в резком тоне пишет, что его организация не выполняет план из-за… Изгородина, то есть генподрядчиков. На участке тонет техника. Водопропускные трубы и водозаборные колодцы заилило, затопило грунтовыми водами. Проектировщики не тот диаметр заложили в чертеж, а Изгородин прохлопал, мол, ушами. А когда ошибка выкатилась на поверхность, мер не принимает. Поэтому он приказал не гробить технику. Он требует немедленно вызвать из Москвы проектировщиков, созвать авторитетную комиссию и разобраться. Что ему ответить? Надо работать, помогать друг другу, а не ждать? Что дорога каждая минута, а руководитель захотел отойти в сторонку? Комиссию можно созвать, но зачем же вставать в позу?
Звонит Изгородин этому руководителю. Он трубку не берет. Или отвечают: уехал в «Сельхозтехнику». Звонит туда. Нет, говорят, не был там. Приглашают его на оперативку — не идет. Приглашают поехать на трассу — не едет. Паводок еще гулял по трассе, но паромная переправа начала работать. Это была первая после зимы разведочная поездка по трассе. Много руководителей других субподрядных организаций собралось, а того нет и нет. Звонили, посыльных отправляли к нему. Не явился. Нужна комиссия? Пожалуйста, есть комиссия. А самого нет. Рассердился тогда главный инженер треста «Уфимтрансстрой» Николай Викторович Тюменев: этот номер так не пройдет! Придется писать в киевский трест, чтобы приняли меры.
Но, видимо, не написали, решили подобру все уладить. Упрямство зазнайки продолжалось. Оно мешало работать. Долго продолжалась эта карусель. Наконец вмешался управляющий трестов «Уфимтрансстрой» Рафаэль Гарипович Харисов. Затем промышленно-транспортный отдел обкома партии.
Р.Г. Харисов — человек принципиальный, требовательный. Нетерпим к любым недостаткам, тем более когда они исходят от нерадивых руководителей подчиненных тресту подразделений. Но к субподрядчикам всегда был чуток, терпим. Своих — строго наказывал. А «гостей» — защищал. Но и у него терпение лопнуло.
Понравилась мне одна очень важная черта у Рафаэля Гариповича: он всеми силами старался внедрить на стройке дух товарищества, взаимовыручки, доброжелательности. Это качество — уважай субподрядчика, будь ему товарищем и братом — воспитывал в своих подчиненных, всех руководителях низшего звена. Но ведь и взаимность должна быть. За добро добром! Но не получалась иногда эта взаимность.
Освободили руководителя, который не пошел на дружбу, а гордыню унять не мог. С трудом превеликим освободили от занимаемой должности. Ибо, как потом говорили, была у него «рука» то ли в главке, то ли даже в самом министерстве.
7Паводок прошелся по трассе, как прокурор. Сменил многих руководителей на ответственных участках: на тоннеле, в механизированных колоннах. Большинство новых руководителей подарила сама же трасса. Некоторых — прислали на укрепление. Управляющий трестом «Югстроймеханйзация» Александр Иванович Михайлик сказал мне, будучи в командировке в Карламане, что начальник МК-42 Леонид Иванович Пивненко «вырос» из главного инженера, а начальника МК-11 Степана Сергеевича Ховаева «бросили на прорыв».
Трасса осталась той же, но что-то в ней изменилось. И Ховаев, и Пивненко сдружились со всеми. Не убегали от трудностей, а шли навстречу. Разные по возрасту и опыту. Но в главном схожи: к работе относились честно, к людям чутко. Где у других крик, грубость, у них шутка, улыбка. Они потянулись к молодежи. В комсомольский штаб стройки часто стали заходить. Не отказывались от поручений штаба. А вскоре стали его членами. А что тут зазорного? Есть польза? Есть. Они — штабу. Штаб — им, их коллективам. Получалась взаимность. И добрая живинка в деле. В свою очередь и люди потянулись к новым «начальникам». Вдруг все поняли — и с Ховаевым, и с Пивненко не только легко работать, но и интересно. Они открыты, доступны всем. Просты и работящи.
Обе мехколонны пошли в гору. Я спросил потом Степана Сергеевича Ховаева, за счет чего так круто изменились дела?
Он сказал:
— Люди!
— Но ведь и до вас были те же люди?
— Те же, да не те…
И рассказал, разложив все по «полочкам».
Весь его опыт уложился в блокноте на двух страничках: не велико дело, но дорого. Мог бы и больше рассказать, да спешил на трассу. Вот ведь, не велико дело, кажется, а заново возродило мехколонну. Из трясины вытащило. Сказку в быль превратил Ховаев. А может, наоборот — из были сказку сделал. А быль такова была. Люди нервничали. Техника ломалась. Одни приезжали, другие уезжали. И что страшно — опытные, старые кадры таяли. Сбегали в соседние организации. В том числе и к Изгородину. Он-то уж не обижал их, пригревал под крылышком. Ругали Изгородина — переманиваешь! А он — сами идут. Не уважаете, мол, людей. Да, людей не уважали. Технику тоже безжалостно гробили. Никакой дисциплины. Иной гуляка захочет, выйдет на работу, не захочет, не выйдет. Машины выходили на линию поздно. Подолгу в ремонте стояли. Даже новые часто ломались. Попробуй в такой обстановочке выполни план! В тот год, помнится, еле до 32 процентов дотягивали.
А вот как сказка началась складываться. Первым делом Ховаев решил вопрос с банями. Одна в Карламане заработала. Другая на дальнем объекте, в Зуяково. Свои бани — не чужие. Хоть каждый день парься! Затем оборудовали котлопункты на трассе. Насчет обедов отпала забота. Наступил час — пришел в вагончик, чинно-благородно сел за стол. Горячая вкусная пища. И недорого. Пообедал, отдохнул. Вечером зайдешь в другой вагончик — красный уголок с телевизором. Опять же Ховаев позаботился. Раньше зарплату частенько задерживали. А теперь вовремя выдавали. Даже на объект стали ее возить. Автозаправку в горах в Карагае организовали. Раньше ручным насосом качали да ведрами таскали горючее. Иногда забывали вообще подбросить. Ясно — загорали. Теперь включил кнопку — вжик! — и готово! Продолжай путь, вози балласт или землю. Что еще? Зимой по часу, по два изводили машины и сами мучились, не могли завести. Теперь теплогенератор поставили, устроили подогрев. За два часа до начала работы дежурный слесарь прогреет всю технику. Пришли утром водители, нажали на стартер — и заурчали моторы! Чтобы простои изжить, подобрал ударную бригаду по принципу: сильный машинист экскаватора — сильные шоферы. На молодежь ставку сделал. Одних — на повышение. Других — на учебу. Третьим новую технику доверил. Что еще? Строго установил приемные дни и часы. Никто не сидел за дверями, не ждал. Главное, надо принять все меры, чтобы люди на производстве не нервничали ни по какому поводу или пустяку. Заходит в кабинет рабочий. Так для Ховаева он не «товарищ Иванов», а «Иван Иванович». «Проходите, Иван Иванович, садитесь, выкладывай, дружище, все начистоту». Кажется, все. Лектора стал приглашать: — главврача железнодорожной карламанской больницы Альтафа Давлетовича Суфлиярова. Охотно помогал нам, на объекты выезжал. Что еще? На сегодня хватит, говорил Ховаев. Какой вывод? Самый простой, как в сказке, запишите в блокнот: надо уметь охватить комплекс всех вопросов. Всех! Если охватить, то и люди довольны, и дело идет. В общем, секреты никакие не секреты, они доступны для каждого. В них и план, и производительность труда, и улыбки людей. Благодарю за внимание, извините, ждут!
Встал. Вышел из-за стола. Подумал о чем-то. Помедлил. Я закрыл блокнот. Он посмотрел на меня, на мой блокнот и снова вернулся за стол. Все начинается сначала! Он, оказывается, забыл о главном, самом главном. Запишите, говорит, фамилии лучших людей. Они, эти люди, настоящие люди, запишите — настоящие — вытянули трассу, они — экскаваторщики, бульдозеристы, шоферы! Они по уши барахтались в грязи. Они прорубали скалы и выемки. Тонули в поймах и болотах. Их мучили прижимы речные, оползни. Изыскательские работы проделаны в спешке, а потому не везде качественно. Смотришь — твердый грунт. Копнешь — вода просочилась. Смотришь — скала, ткнешь — а она дресвяная, гнилая, ползет на полотно. Начинай все снова да ладом. И люди выстояли, с самого начала и до «звонка». Вот прораб В. С. Полобородько. Вот главный механик Г.Н. Бакай. Не люди — живая история. А комсомольско-молодежные экипажи! И.Я. Бражника, например. Или И.Ф. Веревочникова, М.П. Попова. Запишите — хорошо работал напарник Бражника Ильдар Хабибуллин! Грунты мокрые, вода все время капиллировала. Материк — глина, а сверху чернозем и пыль. Чуть дождь, все поплыло. Самые плохие глины по консистенции и пластичности. Не укатываются — вьются в веревки и все. Хоть что с ними делай! А тоннельная выемка как помучила! Опять изыскатели. Все в воде тонуло. Били нас за выемку, ох, били. Говорили — техники не хватает. Бросили технику, а она вся увязла, стала только мешать… Карьер здесь неудачный был. Нашли «свой», Березовский. Без всякого проекта. Отвезли пробу в лабораторию в Уфу. Получили «добро». И пошла работа. Шоферам тоже досталось. Запишите — А.А. Антипин, Г.И. Якупов, У.К. Гафаров, Ф.И. Сайфутдинов и многие-многие другие! Все! Извините, бегу! Приходите почаще, еще чего-нибудь наговорю! Ведь жизнь не стоит на месте!
