Зоя Богуславская - Посредники
Тетя Дайна кивала в такт щебету Вали и довольному баску Олега, она улыбалась.
На столе появились лепешки, запахло поджаренной коркой, уютом и гостеприимством, как будто подоспели «настоящие» гости.
— Олег Петрович с дамой останутся у нас, — сказала тетя, когда на столе появилась бутылка «Рижского бальзама». Олег не возразил. И вскоре за столом установилась бездумная атмосфера оживления, восклицаний, вопросов. Произносились какие-то тосты, рассказывались смешные байки, и только Валда была молчалива, как будто приезд гостей не радовал ее.
Поздно вечером они снова гуляли вдоль берега, и их ноги бархатно тонули в песке, а море чуть шелестело сбоку.
Обняв ее плечи, Родион притих, сердце его разрывалось от счастья, муки, любви ко всему живому. Потом в темноте они потеряли из виду тех двоих, и только слышен был, то отдаляясь, то возникая, колокольчиковый голос Валентины. Потом они нашли друг друга и закатились в ресторан к «Семи сестрам», где танцевали до упаду под слаженный ритм отличного джаза. Потом они снова ушли на море. И так бродили всю ночь, влюбленные, пьяные, всесильные.
Мало дней таких выпадает человеку. И Родиону тоже выпало не много.
...Гонки начинались в двенадцать, а Саша выступал после первого перерыва, в три часа дня.
Родион высадил Валду, Олега и Валю у входа, а сам поехал искать, где бы припарковаться. Народ валил густой массой по боковым дорожкам, газонам, оцепленным милицией, из переулков, улиц и прямо по шоссе. Люди шли компаниями, семьями, в одиночку и парами, с рюкзаками, сумками, набитыми едой, как едут на пикник в лес или на целый пляжный день.
С трудом втиснув «Крокодила» между двумя такси — «Волгами», Родион шел вдоль рядов автомобилей, с удивлением отмечая иногородние номера: московские, горьковские, ленинградские и с десяток тбилисских. Четверка ребят впереди него оживленно обсуждала утренние результаты.
— Хороший парень, — рассуждал совсем молоденький в косоворотке алого цвета, — а не подфартило. Если б не резина, он первым пришел. Как пить дать. Жаль, ты утро пропустил. Были острые моменты. Все же что ни говори, а гонки во многом дело случая...
— Чистая лотерея... — заметил другой, с шеей, дочерна прокалившейся на солнце.
— Полминуты всего-то уходит на смену резины, а эти полминуты все и решили. Теперь не видать Черепицкому золота. А ведь он верняком на золото шел. — Парень с досадой поддел какой-то камешек носком и отшвырнул далеко в сторону.
«Футболист или хоккеист, — подумал Родион. — И знает, конечно, всех участников наперечет».
— А что с тем случилось, с Беляускасом? — спросил второй. — Серьезно?
— Могло быть хуже. Дважды машина перевернулась.
— Подумаешь, перевернулась...
— Да это ж формула, соображаешь? Гонщик незащищенный. Один шлем башку страхует.
— Уж это точно, — поддакнули остальные. — Хорошо отделался.
— Три ребра, — прикинул рассказчик. — Перелом ключицы и машина с правого бока всмятку. Вот у Гунара в прошлом году действительно чудо. Машина вся скрюченная, хоть на металлолом сдавай, а он из машины вывалился целехонький, пролетел меж деревьев, упал на травку и хоть бы хны. Ни одного перелома. Уж не знаю, какая гадалка ему ворожила.
Родион в толпе поискал глазами Олега и сразу увидел его белесую голову, резко выделявшуюся среди темных, загорелых людей. Все трое стояли около билетера. С боем выхватив программу из рук продавца, они двинулись вдоль шоссе.
Зрители, как муравьи, облепили крученую ограду. Родион поволок своих к повороту. Здесь, на возвышенности, могучие сосны отбрасывали густую тень.
— Быстрее, — обернулся он. — Захватят территорию.
Они трусцой побежали по шоссе. С ревом развернувшись вдалеке, к ним навстречу шла красная машина. На солнце блеснуло «60».
— Сашка! — завопил Родион и бросился наперерез. Но Сашка уже притормозил.
Он шел, как всегда, чуть вразвалочку, будто с ленцой, и снова Родион поразился его самообладанию: на лице Саши ничего не отразилось — ни радости, ни удивления. Как будто каждый день бывает первенство СССР и специально к нему прикатывают из Москвы друзья. «Ну и что? — говорил его вид. — Нормально. Не прыгать же из-за этого до потолка?»
Саша был в тренировочном костюме, и сквозь облегающий трикотаж видно было, что он начинает слегка полнеть.
— Отвез ленинградских приятелей в конец трассы, — сказал он, — там уже все полно. За поворотом, где вон те сосны, еще есть места. Самый крутой вираж трассы, — пояснил он, — «аппендикс», кульминация событий.
Они перезнакомились и пошли за Сашей.
— Вон туда проберитесь, — остановился он.
— Ну пока... — протянул Родион руку и ощутил влажность Сашиной ладони. Действительно, тот был болен. Его лихорадило, мутные, с поволокой глаза выдавали температуру.
— Вот это да! — отреагировала Валентина, когда Сашина машина скрылась за оградой. — Жизнь отдашь! — Она тряхнула стриженой головой, и снова Родион подумал, что в ней сидит Буратино.
— Сколько длится гонка? — спросил Родион.
— Говорят, два часа. Кто больше кругов пройдет, — задумчиво протянул Олег. — Как он высидит два часа за рулем? Не представляю, у него небось пульс сто сорок.
Он легко перепрыгнул через ограду и, взобравшись на холм, подал обе руки женщинам.
— Странный парень, — заметил Родион. — То мне кажется — золото девяносто шестой пробы, идеальный партнер во всем, а то...
— Что «то»? — спросила Валда.
— А то в лице его что-то вроде жлобское.
— Вот как? — удивилась она. — Не заметила.
Они шли по холму, густо покрытому травой и лесными желтыми цветами, рой мотыльков кружился у ног, в небе не утихал гомон жаворонков. Вдруг в этом гомоне затарахтел репродуктор и откуда-то с небосвода грянуло: «Проба... проба... так? хорошо?» Потом тарахтение прекратилось, и из микрофона зазвучали голоса певцов местного битансамбля.
Они устроились в самом конце аппендикса, под сосной, как советовал Саша, и действительно — от старта до поворота отрезок шоссе был виден им целиком, и лишь маленький участок, пролегавший в густом лесу за крутым виражом, оказывался вне их поля зрения. Ах, как же празднично, как красиво было все вокруг!
В светящемся прозрачном воздухе золотились верхушки сосен, сливаясь в дальней точке дороги с горизонтом, внизу чуть дымилась гладко отполированная для гонки трасса, нестерпимо пахло хвоей, грибами. Родиона затопила немыслимая нежность ко всему окружающему, к ребятам, он благодарил судьбу, что они встретились и сошлись в этом мире, а могли бы разминуться.
...На обложке программы была нарисована «Формула». Торчащая голова гонщика в шлеме, на брюхе «Формулы» выписана семерка.
Сверху крупным шрифтом разъяснялось:
ЧЕМПИОНАТ СССР
ЛИЧНО-КОМАНДНЫЙ ЧЕМПИОНАТ 196... ГОДА
ПО ШОССЕИНО-КОЛЬЦЕВЫМ АВТОМОБИЛЬНЫМ ГОНКАМ
Рига, трасса «Бикерниеки», 7, 8 августа 196... года.
— Послушай, — дотронулась до его руки Валда, — как они поют.
Он вслушался. Рядом, совсем близко, пела компания ребят Окуджаву.
Когда мне невмочь пересилить беду,
Когда подступает отчаяние,
Я в синий троллейбус сажусь на ходу,
Последний, случайный...
...Прошло минут пятнадцать, и гонка вошла в привычный ритм: надежд, азарта, разочарований.
Машины гурьбой вылетали на аппендикс, притормаживая, будто оглушенные ревом мотора, затем неслись на полной скорости по прямой, чтобы за следующим дальним виражом исчезнуть из виду и возникнуть уже на стартовой прямой с другого конца трассы.
Взрыв сотен глоток, выкрики имен, возгласы одобрения сопровождали появление машин, когда обнаруживался иной порядок участников, а кое-кого было уже недосчитаться.
Что ни говори, каждая минута в этой общей встряске насыщена ни с чем не сравнимым счастьем, сходным с безумием, когда все остальное на свете летит в тартарары и исступленно молишь только о том, чтобы настигнуть, перегнать, взять финиш.
...Контрольная гонка для Саши прошла неудачно, и сегодня он должен был стартовать в третьем ряду машин. Наступившее утро, час за часом, приносило ему все новые непредвиденные осложнения. Его лихорадило, ломило спину, и он никак не мог побороть безразличия, которое явно не сулило выигрыша. Из-за этого теперь его даже раздражала мысль о приезде Родиона и Олега с их подружками. Перед ними ему меньше всего хотелось шлепнуться, а это было неминуемо. Он попробовал размяться, затем растер до малиновой красноты шею, руки, грудь. Но все его попытки преодолеть болезнь были безуспешны.
Потом возникло новое ЧП — неполадка в одной из машин и бессмысленное дерганье в предстартовой зоне, когда металл коробки все раскаляется, и ты сидишь в ожидании сигнала, задыхаясь от бессилия.
