Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом
Откуда скотине знать, сколько муки отпустил ей зоотехник. Она доверчиво смотрела на кормилиц, которые одной рукой давали, другой отнимали.
Херта, Берта, Погулиене и тетушка Викштрем после первой схватки несколько притихли. Выжидали, наверное, и впрямь не прибежит ли кто ферму проверять. Набивали кулечки не так откровенно. Выбирали время, когда Лония хлопотала у своей группы.
Но отношения не изменились к лучшему ни на каплю. Лония не хотела, да ей и нечего было сказать. Доярки, проработавшие в хлеву невесть сколько лет, считали себя здесь хозяйками.
В первые дни вражды четверка трудилась молча. Но постепенно вернулись разговоры, зазвучал смех. Бабы переговаривались, рассказывали друг другу сплетни. И делали вид, что не замечают Лонию.
Их было четыре. Новенькая одна. Строптивая в своем одиночестве — нате выкусите! Работящая и требовательная.
Комбикормов — чтобы до грамма!
Одержимая страстью доказать!
Заткнуть за пояс тех четырех!
Она как-то слышала, что сколько раз в день корову ни дои, выжать молока побольше не удается. Зато если кормить чаще, удои повышаются.
Назло четверке Лония Межгаре стала лишний раз наведываться в хлев. Чтобы задать корм своей группе. И никакой не дополнительный. То, что отпущено по норме. Стала как бы подносить коровкам полдник. Это уже был вызов.
Коровки Лонии смачно уплетали подношение. Остальные тянули шеи, беспокойно переминались и мычали.
Бабы прибежали в хлев. Не для того, чтобы натрусить своим сена. А накрутить хвост упрямице. Гвалт стоял почище, чем весной, когда коров впервые выпускают на пастбище.
Взбучка не пошла впрок. Лония продолжала приходить к полднику.
Тетушка Викштрем как главная распорядительница в хлеву немедля позвала бы кого-нибудь поважнее из начальства. Но четверка опасалась начать контрнаступление при публике. Поди догадайся, что у этой Межгаре за пазухой. Возьмет еще расскажет про корма, наговорит черт знает что. Доказать-то не докажет, но коллектив ославит. Поэтому лучше самим с ней справиться. Только вот как?
Кто знает, как долго бы кипели страсти из-за коровьего полдника, не нагрянь бригада с проверкой, одна из тех, что время от времени сваливаются как снег на голову. Проверяющие были люди толковые. Говорили по делу, голоса не повышали. Подсчитывали запасы, сравнивали с количеством дневного рациона на доске объявлений.
Долго размышляли о полднике.
Лония слушала и ушам своим не верила. Доярки, которые только что готовы были растерзать ее, выцарапать глаза, ворковали, будто сестры родные.
Херта:
— Мы тут пробуем и так и сяк, как лучше, чтобы побольше взять молока. Лония вон согласилась, первая начала. Ишь что получается, когда коровам еще и полдник подносишь.
Берта:
— Только не надо обезьянничать. В тот раз, когда нас повезли в Сигулду опыт перенимать, там по конвейеру пять раз в день корма подавали. Так то хлев ученых! Наука!
Погулиене:
— Да, мы еще так щедро не можем. Деревенского человека того и жди какая-нибудь напасть подстережет. Не сегодня, не вчера так повелось. У наших предков тоже всякое бывало.
Зима со снегом,
С дождями лето,
Сырая осень
С холодным ветром.
Тетушка Викштрем:
— Мы-то хотели бы, да и скотинке охота. Но вот не всегда получается. Лучше, пожалуй, нажимать на другие кнопки. Придется с этим полдником кончать.
Комиссия была того же мнения. Еще дружески пожурила опытных тружениц. Взвалили, мол, на горожанку лишнюю работу. Разве можно? Так недолго и от села отпугнуть.
А тетушка Викштрем подхватила на своей дудочке:
— Что правда, то правда. Молодому ведь всегда кладут воз повыше. Но Лония у нас боевая. Сама рвется! Мы, старухи, за ней не поспеваем.
Лония хотела вмешаться, сказать, что все это ложь. Уже открыла было рот, но запнулась. Руководитель комиссии, видя, как меняется выражение ее лица, решил, что это от робости. Расхваливали человека, он и не знает — улыбаться ему или оставаться серьезным.
Члены комиссии пожимали ей руку, кто-то крепко стиснул локоть, кто-то дружески похлопал по плечу.
Дверь закрылась. Все пять женщин оказались рядом. Когда гости — званые и незваные — уезжают, для оставшихся наступают секунды легкого смятения.
Старшие не сказали пятой ни слова. Пусть сама смекает, кто в хлеву посеял вражду, а кто всей душой за мир.
Лония вошла в раздевалку, сняла халат, набросила на плечи черный полушубок и вышла из коровника. До вечерней дойки времени достаточно. Можно часок повозиться дома.
Хитрость доярок ничего не изменила. Лония по-прежнему следила, чтобы ее коровы получали строго по норме. Четверка, как обычно, опускала в сумки кулечки.
Кормить полдником Лония перестала. Но в хлеву все равно задерживалась дольше остальных. Чтобы скребком и щеткой прочесать спины и бока своим коровам. Брала с собой на ферму сына-школьника.
Пусть проветрит голову после школы, привыкает к скотине.
— Глянь, хочет молоко лобызаниями выжать.
Сказала это Херта. Полушепотом Погулиене. Но так, чтобы Лония услышала.
От одной ласки бидоны не наполнятся. Но если коровенку кормить как положено, а вдобавок холить, она отпускает молоко щедрее. Неукраденные граммы делали свое. В сводке соцсоревнования Лония медленно, но неуклонно поднималась вверх.
Этого нельзя было допустить ни в коем случае. Когда литром больше или меньше, не беда. Но если разница накапливается в сотнях, того и жди начнут искать причину. Почему Лония может, а вы нет? Стартовали-то все вместе, откуда у одной вдруг такой рывок?
Что было делать четверке?
Побежать за Лонией со щеткой в руках? Ходить с дурацким видом по хлеву со скребком? Отказываться от мешочков? Потребность взять горсточку уже вошла в кровь. Осталось одно — отравлять радость труда. Рано или поздно выжить из хлева. Неугодных людей выживают. Это древний и хорошо проверенный способ. Если умело им пользоваться, ни одна душа не догадается. Нужно лишь выставить неугодного человека в таком виде, чтобы даже собака не захотела взять хлеба из его рук.
В трудолюбивой и насквозь порядочной Лонии нельзя было найти червоточинки. Не за что было зацепиться. Значит, надо продолжать старым способом: капать на нервы, пилить до тех пор, пока не лопнут.
Муж Лонии, человек с технической жилкой, смастерил ей легкую, как игрушка, лопату выгребать навоз. Когда Лония в первый раз увидела свое орудие в навозной жиже, в самом мокром месте, она подумала, что это случайность. Вытерла гладкую, как зеркало, рукоять и продолжала работу. Но когда в свежей коровьей лепешке нашла скребок и щетку, все стало ясно. Потом пришлось подбирать в проходе и части доильного аппарата. Оставить коров недоеными? Бежать за зоотехником и милиционером? Сегодня лопата, скребок, щетка, аппарат. А завтра? Разве мыслимо уследить за каждой дояркой, предвидеть следующую пакость. Сама начала борьбу, сама ее и веди. Молча. Без единого слова ругани. Внешне спокойно, в полном согласии. Глянет кто со стороны, ритм на ферме — лучше не бывает. Все доярки ловко орудуют аппаратами, подают корм, чистят проходы, следят, чтобы коровы лежали на сухом — любо-дорого глядеть.
Подытоживая результаты соцсоревнования, в хозяйстве все чаще стали упоминать имя Лонии Межгаре. После очередной победы в окно дома влетел камень. Выбитую раму завесили одеялом. Вообще-то вставить стекло — раз плюнуть. Но Лония отговорила мужа — пусть останется как есть. Прохожие удивлялись — до чего дожили людишки: дырки в окне тряпками затыкают. Даже председатель заметил, спросил:
— Стекла, что ли, нет больше в колхозе?
Но окно продолжало глядеть на мир, заткнутое старым домотканым одеялом. Будто обвиняло. Но кого? В чем? И станет ли кто над этим голову ломать? Вряд ли намек понимал даже тот, чья рука подняла камень.
Каждый раз, отправляясь в хлев, Лония шла навстречу неизвестности. Она не удивилась бы, если одну из своих самых молочных коров нашла бы околевшей. И ветеринарный врач определил бы, что скотина съела какую-то гадость.
Каждый раз, когда коровы поднимались после ночного сна, приветливо тянулись к ней головами, у Лонии вырывался вздох облегчения.
Болезнь на месяц уложила в постель тетушку Викштрем.
Начальство доверило обязанности заведующей Лонии, животноводу с самыми стабильными показателями. О которой никто слова критического не слышал. Которую в тот день, когда приехала комиссия с проверкой, в один голос хвалили все доярки. И которая охотно согласилась лишний раз приходить в хлев, чтобы подать коровам полдник.
Что могли возразить начальству Херта, Берта и Погулиене? Ничего.
Ключи от склада комбикормов перешли в распоряжение Лонии. Она взвешивала муку по предписанию, а в корыто каждая сыпала по своему усмотрению.
