Александр Бирюков - Свобода в широких пределах, или Современная амазонка
— А? — очнулась она.
— Я вас пятый раз зову. Может, вы скажете своему знакомому, чтобы он в Америке пластинку купил — «Иисус Христос — сверхзвезда». Сейчас самая модная. Я ему деньги вышлю.
— Да-да, конечно, — сказала Вера Васильевна. — Только позднее. А сейчас мне нужно идти.
Тоня кричала ей из комнаты: «Подожди, еще не все рассказала!», но Вера Васильевна уже жалела, что дала волю языку. Всегда с ней так бывает: сначала сболтнет что-нибудь, а потом ругает себя. И с телеграммой нужно было решать — посылать или нет. Так что спасибо за угощение, дома мясо варится (она и забыла совсем!), скоро Виктор Степанович придет, нужно с обедом успеть.
Телеграмму она все-таки дала — с оплаченным ответом и до востребования, чтобы тетку в расход не вводить и самой ответ получить, потому что на следующий день уходить должна с утра и вернется только в десятом часу вечера.
Днем на работе (было уже 11 марта) Вера Васильевна старалась не думать об этой телеграмме, потому что все равно тетка, хотя она и шустрая, не успеет сегодня съездить, все узнать и ответить, да и Вера Васильевна не успеет на почтамт, раз ей до девяти сидеть. Но она все-таки не выдержала и после шести, когда на базе стало тихо, позвонила на почтамт — нет ли ей телеграммы.
— Таких справок не даем, — ответили ей, — приходите с документом.
«Правильно, — одобрила она, — а то всякий кому не лень узнать может».
Так что насчет сохранности можно не беспокоиться — тут ее телеграмму в чужие руки не отдадут. Волновало другое: а вдруг и правда ее теткой заинтересуются, если Антон Бельяминович такой секретный. А тетка что скажет? Она, конечно, если припрут, сразу на Веру Васильевну покажет. А тут еще и текст дурацкий: «ПЕРЕДАЙТЕ ЯБЛОКИ МАГАДАНЕ ЕСТЬ», «Какие, — скажут, — яблоки? А может, вы что-нибудь другое имели в виду?» И начнут Веру Васильевну проверять. А у нее первого мужа убили при неизвестных обстоятельствах (может, он шпион был, потому что деньгами сорил и женщинами интересовался очень), а у второго две судимости, тоже фрукт порядочный. Да и сама Вера Васильевна находится в должности, дающей право на доступ к оружию. Может, она нарочно строго секретного работника обольщает, чтобы потом устроить на него покушение или даже выкрасть за пределы страны? И эта телеграмма — какой-нибудь условный шифр? Ведь все бывает.
К тому же знакомства у нее подозрительные. Та же Тоня, например. Не поймешь, как живет, — не холостая и не замужняя. Каждое воскресенье на толкучке бывает. Не то чтобы спекулянтка. Но ведь и просто так туда тоже часто ездить не будешь. Значит, имеет что-то от этих поездок. К тому же племянница у нее в торговле работает. А сосед и вовсе американскую пластинку про Христа просит. Разве этим должен интересоваться молодой советский человек, которого государство бесплатно учит?
Вот и получается, что сплетается вокруг большого специалиста Антона Крафта грязная сеть. И в центре этой паутины сидит она, Вера Васильевна, с неизвестными яблоками за пазухой, которые вроде бы хочет послать в Ленинград. А если они отравленные?!
Значит, нужно от всех этих лиц поскорее избавляться. Как говорит Виктор Степанович, каждому фрукту — свой овощ. Вот вы и живите без нее, а она должна себя блюсти, если такой человек обратил на нее свое внимание. Только Белочка и остается. К ней-то уж никаких претензий не будет.
Но это же страшно тяжело — остаться совсем одной, без друзей, и даже посоветоваться не с кем.
«А как же наши разведчики? — подумала Вера Васильевна. — Разве им легче во вражеском окружении? Но ведь живут и дело свое делают, если надо».
Потом она спохватилась — ерунда какая-то, это только в книгах — и любовь загадочная, и разведчики, и шифры разные. Выбросить все это надо из головы. Но когда шла с работы домой, то и дело оглядывалась — не следит ли за ней кто-нибудь. Не следили.
За ужином Виктор Степанович вспомнил наконец то, что собирался спросить еще три дня назад, но этот праздник совсем голову заморочил.
— Ты Игорю что-нибудь на двадцать третье послала?
— А ты не послал?
— Если бы послал — не спрашивал.
— А что ему послать? — спросила Вера Васильевна. — Может, яблоки?
— Скажешь тоже. На кой они ему нужны? Переведи лучше рублей двадцать. Солдату деньги всегда нужны. Или еще что-нибудь.
По тому, как Виктор Степанович отмахнулся от яблок, читатель может заключить, что в Магадане с этим проблемы нет. И правильно сделает, потому что фруктами, овощами и тому подобным Крайний Север снабжается хорошо. Судите сами: еще в 1970 году житель Магаданской области потребил 122 килограмма овощей и бахчевых культур — почти на 50 процентов больше, чем средний житель РСФСР (82 килограмма).
И, коль скоро речь зашла о продуктах питания, сообщим, что магаданец по потреблению многих из Них занимает одно из первых мест в стране. Так, мяса он (средний) съел в том же 1970 году 90 килограммов (среднее потребление в РСФСР — 50), выпил молока и молочных продуктов 489 килограммов (среднее по РСФСР — 331), съел 307 яиц (среднее по РСФСР — 182). Только по потреблению хлебных продуктов и картофеля магаданцы отстают от остальных жителей России (потребление хлебопродуктов в РСФСР в 1970 году составило 156 килограммов на душу населения, в Магаданской области — 118,4, потребление картофеля — 144 килограмма в РСФСР и 116 в Магаданской области). Но это свидетельствует не столько о недостатках в снабжении (картофеля, правда, иногда не хватает), сколько о правильно построенном рационе питания большинства магаданцев — в экстремальных условиях растут энергозатраты организма, он более нуждается в высококалорийных продуктах (Магаданская область в цифрах в 1965–1971 гг. Магадан, 1972. С. 53).
Самое удивительное заключается в том, что снабжение северян продуктами осуществляется в значительной степени из местных ресурсов. Причем надои молока на одну корову составляли в РСФСР в 1970 году 2331 килограмм, а в Магаданской области — 3088. Это гораздо больше, чем в хозяйствах такого обжитого края, как Хабаровский, там средний надой в то время составлял 2060 килограммов. А в 1972 году средний надой на одну корову в Магаданской области был уже 3258 килограммов.
Яйценоскость одной несушки в РСФСР в 1970 году составляла 172 штуки, а в хозяйствах Магаданской области — 182, в 1972 году — 223 штуки. На 25 процентов за 1972 год увеличилось в Магаданской области производство мяса. Заметим, что в области выпасается самое большое в мире стадо северных оленей — около 750 тысяч голов.
— Может быть, часы ему послать? — спросила Вера Васильевна. — Ты бы написал.
— Сама и напиши, — сказал Виктор Степанович, — он тебя поздравил.
Утром, проводив мужа на работу, она сразу пошла на почтамт через весь город, на Пролетарскую. И чем ближе она подходила к громадному Дому связи (нужно отдать должное магаданцам — они всегда были внимательны к связи. Стоит вспомнить, что здание телеграфа было одним из первых каменных зданий в городе, в то время когда даже Дальстрой помещался в деревянном. Первое здание Дальстроя и по сей день сохранилось, вон оно, наискосок от Дома связи и через дорогу от громадины Северовостокзолота — двухэтажная развалюха, в которой помещается сейчас с десяток различных организаций, скоро сломают), чем ближе Вера Васильевна подходила к четырехэтажному дому, казавшемуся таким могучим, что, конечно же, ему ничего не стоит связать всех разлученных и ободрить всех отчаявшихся, чем ближе она подходила, тем меньше надежд у нее почему-то оставалось.
«Вот и проверила, — подумала она, развернув и тотчас сунув телеграмму в карман, словно кому-то было нужно за ней следить. — Вот и проверила. Хотите луку?»
В телеграмме тетя написала: «ТАКОГО АДРЕСА ЛЕНИНГРАДЕ НЕТ МОГУ ПРИСЛАТЬ ЛУК ЦЕЛУЮ ЛЕМЕШЕВА».
— А больше ничего нет? — спросила она у девушки. — В письмах посмотрите.
— Нету, — сказала девушка и еще раз пролистала, потому что очереди в этот ранний час не было никакой. — Вам пишут.
«Паразитка старая! — ругала Вера Васильевна тетку возвращаясь домой. — Лемешев ее целует, а я ей луку посылай. Где это видано, чтобы из Магадана на материк лук посылать! И это мне, больному человеку, таскать сумки, пока она Лемешева целует. Конечно, ей некогда узнать, что человек просит. У нее только безобразие на уме. Только о себе и думает. А Козловский ей не нужен?»
«Да что это я? — спохватилась она, остановившись около «Горняка» передохнуть, потому что главная магаданская улица довольно круто идет вверх. — При чем здесь Лемешев? Она сама Лемешева, лет сорок или пятьдесят у нее эта фамилия, как замуж вышла. И лук она не просит, сама хочет послать».
«Ты ее не оправдывай, — заговорил в ней первый голос. — Что она тебе про Антона написала? Совсем чокнулась старуха».
«Написала как есть, — не уступал второй голос. — Значит, нету, раз написала».
![Глеб Исаев - Амазонка [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
