Медеу Сарсекеев - Клад
Меруерт, не отерев слез, внезапно прекратила обвинительную речь и ушла. Ей нужно было пересилить в себе обрушившуюся на нее слабость.
2На другой день в Айну приехал инструктор отдела промышленности Рахимов. Коротко объяснил, что Казтуганова приглашают в обком… Его хочет видеть первый секретарь.
Казыбека всегда шокировала поспешность, особенно если речь шла о чем-то серьезном. В обком не приглашали по пустякам. С Крутасовым ему не приходилось встречаться. Значит, секретарь знает о нем тоже из чужих уст.
Меруерт слышала разговор мужа с приезжим человеком. И хотя у них продолжалась игра в молчанку, она с вязаньем в руках и растерянностью на лице выглянула из коттеджа. Вчера, увидев его фамилию в областной газете, она подколола мужа:
— Казыбек, ты становишься в рудном крае популярным человеком.
Сейчас она вернулась в комнату и принялась за мужнин выходной костюм.
Через полчаса обкомовская «Волга» уже везла его к областному центру. Казыбек старался не думать о причине этой внезапной поездки. Но мысли перебегали с одного на другое.
В какой-то миг догадка перенесла его к Бакбаю Сержанову. Уход бурильщика номер один с открытого им месторождения, ссора с генеральным директором объединения на время заглушила все другие разговоры вокруг. Бакбай не только хлопнул дверью перед лицом Кудайбергенова, но и не захотел молчать о причинах разрыва с ним.
Вихрь событий подхватил и понес Казыбека вместо отдыха на родной земле! Неужели в обкоме его ждет еще одна комиссия? На этот раз по расследованию фактов, сообщенных Сержановым? Так можно невзначай превратиться в ревизора!
С невеселыми раздумьями прибыл в Ускен. Время — начало пятого. Сопровождавший инструктор проводил его в кабинет заведующего промотделом.
— Пришлось опять нарушить ваш отдых, — сказал Валерий Иванович, улыбаясь. — Сущие формальности, но потребовалось срочно заполнить вот этот листок.
Перед ним лежал форменный бланк с рамочкой в верхнем углу, оставленной для фотокарточки. Сколько раз их заполнял Казыбек в своей жизни!
— Для чего? — спросил тихо, внутренне сопротивляясь предложению заведующего. В конце концов имеет право знать, кому потребовались его биографические данные.
Матвеев вздохнул, не решаясь сказать. Возможно, он не имел права разглашать довольно важную информацию.
— Об этом вам скажет Сергей Илларионович.
Что поделать, пришлось примириться. Здесь такой порядок. Лишних слов не скажут, о чем будет вести разговор старший по службе, другим знать не полагается.
Казыбек написал о себе все, что спрашивала анкета. Матвеев внимательно прочел каждую строку в тех записях. Затем сообщил по селектору Актаеву: «Анкета и листок по учету кадров заполнены».
— Пригласите товарища Казтуганова ко мне! — отозвался секретарь веселым голосом. — Сергей Илларионович пока занят. Приходите оба ко мне. Подождем вместе. У меня есть для Казыбека Казтаевича приятные вести.
Ахмет Актаевич принял его как старого знакомого, всем обликом показывая, что Казыбек желанный гость в его кабинете.
Не успел сесть, получил в руки плотно заполненный телеграфный бланк.
«УСКЕНСКОМУ ОБЛАСТНОМУ КОМИТЕТУ ПАРТИИ ТОВАРИЩУ КРУТАСОВУ ЗПТ КОПИЯ МИНИСТЕРСТВАМ ГЕОЛОГИИ И ЦВЕТНОЙ МЕТАЛЛУРГИИ КАЗАХСКОЙ ССР…
НА ТЕРРИТОРИИ АКТАССКОГО ГОРНООБОГАТИТЕЛЬНОГО КОМБИНАТА В УРОЧИЩЕ СОВИНАЯ СОПКА НАМИ ПО СОБСТВЕННОЙ ИНИЦИАТИВЕ БЫЛО НАЧАТО ГЛУБОКОЕ БУРЕНИЕ НА ПОИСК НОВЫХ РУДНЫХ ЗАЛЕЖЕЙ ТЧК ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ СМЕНА БУРИЛЬЩИКА ТОКТАСЫНОВА НА 637 МЕТРЕ ДОСТИГЛА РУДНОГО ТЕЛА С ВЫСОКИМ СОДЕРЖАНИЕМ СВИНЦА ТЧК БУРЕНИЕ ПОКА ИДЕТ ЧЕРЕЗ ТОЛЩУ РУДЫ ТЧК ПРОСИМ СРОЧНО КОМАНДИРОВАТЬ ЭКСПЕРТОВ ДЛЯ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ НАШЕГО ОТКРЫТИЯ УВАЖЕНИЕМ ЖАКСЫБЕКОВ АЛТЫНБАЕВ».
— Когда вы это получили? — спросил Казыбек, едва сдерживая себя от волнения. Он забыл взглянуть на дату отправки телеграммы.
— Сегодня утром.
— Самая большая радость за все годы службы в геологии! — воскликнул Казыбек, вскочив на ноги. Он так и стоял, не слыша приглашения сесть, никак не реагируя на слова секретаря.
И для него, не перестававшего верить в руду на Совиной все годы, новость эта была ошеломляющей. А ведь было время — воспринимали его проект как чудачество, не больше. Сколько мытарств пережито, куда только ни бросала крутая волна, о какие скалистые берега ни била, заставляя отказаться от слишком смелой мысли!
Казыбеку в эту минуту было радостно как ни в кои времена, одновременно и обидно. Добрались до залежей все-таки не профессионалы, а рудничные люди, изверившиеся дождаться помощи от геологов. Прислушайся Ильяс Мурзаевич к его словам вовремя, сейчас на Совиной работали бы не бурильщики, а проходчики «Шахтстроя», подбираясь к пластам… Вот как изменчиво счастье геолога!
Сопку бурил Щекочихин четверть века тому назад — неудача; спустя много лет он тоже хотел попытать счастье — свои же дали по рукам… А горняки, пошедшие по их следам, поддерживая себя лишь надеждой, поверив в легенду о близкой руде, настояли на своем. И вот вознаграждение за упорство, за наивную веру в удачу! Что и говорить, не слепая вера и отнюдь не простое упрямство вело людей в глубины. Были прогнозы академика Снурникова, помнили на руднике об упрямце Казтуганове… Беспокойная совесть Кали Наримановича не дала уснуть мысли о возможной находке.
Долгожданная, мерцающая блестками, весомая руда явилась взору почти изверившихся людей! Отчего так случается: желаемое приходит в тот непредсказуемый час, когда уже иссякли силы ждать; счастье нагрянет с той стороны, куда уже и не смотришь?!
Радости в его нынешнем состоянии все-таки было больше.
— Наша общая победа! — объявил Казыбек, все еще не выпуская из рук телеграммы. Он вдруг пожал руку секретарю: — Поздравляю вас, Ахмет Актаевич!.. Однако надо бы проверить… Во всяком случае, повременить с выводами. Даже очевидные факты в нашей работе бывают обманчивы.
— Я верю пока не в руду, а в Кали Наримановича, — сказал Актаев. Лицо его излучало радость. — Вы, я вижу, горите нетерпением поехать на Совиную. Очень закономерное желание. Но давайте все вместе подождем подробностей. А вот самые последние сведения. Звонили с комбината: за ночь углубились на пятнадцать метров. Из руды не вышли. Поразительно! Скважина, говорят, была поставлена там, где двадцать пять лет назад бурили другие геологи. Как ни странно, прежняя скважина не дошла до руды всего лишь сорок метров. Пробурили до шестисот и закрыли как пустую.
— Ошибка в методике. Геологам в то время не разрешали уходить дальше, чем на пятьсот. Вы говорите о шестистах, но то был своего рода риск Щекочихина. Его просто сломили после.
Мыслью Казыбек был уже с теми, кто неотступно шел вглубь. Но радость оказалась настолько всеобъемлющей, что он никак не мог к ней привыкнуть. Вспомнил пословицу:
— Свой глаз — алмаз, чужой — стекло… Керн у Жаксыбекова не попросили?
— Сам послать догадался! — ответил Актаев. — Два часа, как отправлена машина. Ждем.
— А позвонить можно?
Лицо секретаря омрачилось.
— К сожалению… — он развел руками. — С ним приступ… Врачи уложили в больницу. Говорят: ничего особенного, стресс. Понять человека можно… Мы уже послали к нему областного кардиолога.
Заказали разговор с больницей. Но вот вспыхнул огонек селектора. Всех пригласили в кабинет первого секретаря.
После приезда в Ускен Казыбек много слышал о Крутасове: жестковат характером, работает много. Больше на выезде, чем в своем кабинете. Заглядывает в цеха, любит знакомиться со специалистами и вообще старательных людей ценит.
Широкоплечий высокий человек с едва заметной сединой в волосах и внимательным взглядом серых глаз поднялся навстречу вошедшим. Выждал, пока все сядут за приставленный к секретарскому продолговатый стол, еще раз поглядел в лицо Казтуганову, улыбнулся, будто близкому, хотя виделись впервые.
— Наслышан о вас, — сказал Крутасов Казыбеку. — Рад видеть… Между прочим, представлял вас более старшим по возрасту. Что ж, молодость — не порок.
Ему положили заполненный геологом листок.
— Сорок только? — удивился Крутасов. — Много успели в ваши годы… Говорят, у разведчиков к этим годам вырастает зуб мудрости. А еще слышал: когда геологу под сорок, его особенно влечет в поиск. Вера в себя появляется, что ли?
— Возраст тоже обманчив, — сдержанно заметил Казыбек. — Я встречал таких старичков, что за ними и молодому не угнаться.
— Да, понятия эти относительны, — согласился Крутасов. — И все же я лично отдаю предпочтение тем, кто моложе. Им еще долго жить… Сегодня хороший день для откровенного разговора, — говорил дальше Крутасов, рассказав одну историю, слышанную от сибиряков, не для широкого круга. — Мы все радуемся доброй вести из Актаса. И доброй и долгожданной. Нам приятна тамошняя находка еще и потому, что к поискам на Совиной вы, Казыбек Казтаевич, имеете прямое отношение. Дельный и своевременный совет подали горнякам.
