Михаил Шолохов - Том 5. Тихий Дон. Книга четвертая
Повествуя о событиях завершающей фазы гражданской войны (1919–1920) и борьбе с контрреволюционными кулацкими бандами на Дону в 1920–1922 годах, М. А. Шолохов опирался главным образом на свидетельства непосредственных участников и очевидцев этих событий. Так, например, один из них, Я. Лапченков, казак с хутора Колундаевского, говорил: «Мы — местные жители-казаки — знаем нравы и обычаи казачьи, знаем, что и как происходило на Дону. При мне (я был еще подростком) в наш хутор заходила банда Фомина. Как раз шло собрание в доме Щирова Афанасия. Фомин явился прямо на собрание. Часть казаков успела убежать, часть Фомин задержал и начал перед ними «речь» держать — точно, как описано в «Тихом Доне». Михаил Александрович будто с натуры обрисовал банду, и слова как будто тогда были им записаны» («Большевистский Дон», 27 марта 1941 года, № 38).
Большой интерес представляет предисловие М. А. Шолохова к английскому изданию «Тихого Дона» (1934), где писатель, говоря о своих творческих принципах в изображении суровой жизненной правды, быта и нравов казачества, давал отповедь тем критикам, которые обвиняли его в «сгущении красок».
«Я рад тому, — писал он, — что мой роман «Тихий Дон» тепло встречен английскими читателями и прессой. Особенно рад потому, что Англия — родина крупнейших писателей, вложивших в сокровищницу мировой литературы немало ценностей и способствовавших своим бессмертным творчеством воспитанию вкусов читателей-англичан.
Меня несколько смущает то обстоятельство, что роман воспринимается в Англии как «экзотическое» произведение. Я был бы счастлив, если бы за описанием чуждой для европейцев жизни донских казаков читатель-англичанин рассмотрел и другое: те колоссальные сдвиги в быту, жизни и человеческой психологии, которые произошли в результате войны и революции.
В мою задачу входит не только показать различные социальные слои населения на Дону за время двух войн и революции, не только проследить за трагической судьбой отдельных людей, попавших в мощный водоворот событий, происходивших в 1914–1921 годах, но и показать людей в годы мирного строительства при советской власти. Этой задаче и посвящена моя последняя книга — «Поднятая целина»…
В заключение мне хочется сказать следующее: в отзывах английской прессы я часто слышу упрек в «жестоком» показе действительности. Некоторые критики говорили и вообще о «жестокости русских нравов».
Что касается первого, то, принимая этот упрек, я думаю, что плох был бы тот писатель, который прикрашивал бы действительность в прямой ущерб правде и щадил бы чувствительность читателя: из ложного желания приспособиться к нему. Книга моя не принадлежит к тому разряду книг, которые читают после обеда, единственная задача которых состоит в способствовании мирному пищеварению.
А жестокость русских нравов едва ли превосходит жестокость нравов любой другой нации… И не более ли жестоки и бесчеловечны были те культурные нации, которые в 1918–1920 годах посылали свои войска на мою измученную родину и пытались вооруженной рукой навязать свою волю русскому народу?» («Михаил Шолохов», Сборник статей, изд. Ленинградского гос. университета, Л., 1956, стр. 264–265).
* * *Завершение многотомной эпопеи «Тихий Док» явилось крупным событием в развитии советской литературы.
На страницах «Литературной газеты» возникла дискуссия, открывшаяся статьей Ю. Лукина «Большое явление в литературе» («Литературная газета» от 26 мая 1940 года, № 29). В дискуссию вскоре включился целый ряд видных критиков, публицистов и литературоведов. Вслед за Ю. Лукиным со статьей «О конце Григория Мелехова и о конце романа» выступил М. Чарный («Литературная газета» от 26 июня 1940 года, № 35). Сделав немало метких замечаний и высказав ряд правильных мыслей, критик неожиданно стал доказывать, что образ Григория Мелехова в последней части романа не типичен. Ошибочность этого утверждения убедительно опроверг И. Гринберг в статье «Арифметика и литература», опубликованной в «Литературной газете» 28 июля 1940 года. Много интересных мыслей высказал в своей статье «О «Тихом Доне» и о традиции» В. Ермилов.
На завершение «Тихого Дона» откликнулись и другие центральные газеты. Статья Д. Заславского «Конец Григория Мелехова» была опубликована в «Правде» от 23 марта 1940 года, критический очерк М. Серебрянского «О «Тихом Доне» — в «Московском большевике» от 31 декабря 1940 года, и т. п.
Вслед за газетами в дискуссию включились основные литературно-художественные и общественно-политические журналы, на страницах которых были опубликованы статьи: В. Гоффеншефера — «Заметки о «Тихом Доне» («Литературное обозрение», 1940, № 6), Н. Жданова — «Последняя книга «Тихого Дона» («Литературный современник», 1940, № 7), В. Кирпотина — «Тихий Дон» М. Шолохова» («Красная новь», 1941, №№ 1 и 3), И. Лежнева — «Мелеховщина» («Звезда», 1941, № 2), Л. Левина — «Шолохов и Мелехов» («Знамя», 1941, № 4) и «Из темы о «Тихом Доне» («Литературный современник», 1941, № 5), В. Щербины — «Тихий Дон» М. Шолохова» («Новый мир», 1941, № 4) и ряд других.
«Тихий Дон» получил широкое признание не только в Советском Союзе, но и за рубежом. В многочисленных переводах роман появился во всех странах мира и был по достоинству оценен читателями и критикой.
Выходные данные
Михаил Александрович ШОЛОХОВ
Собрание сочинений, т. 5
Редактор С. Коляджин
Переплет и титул художника В. Максина
Художественный редактор Ю. Боярский
Технический редактор Ж. Примак
Корректор В. Седова
Сдано в набор 27/XII 1956 г.
Подписано в печать 2/II 1957 г. А00429.
Бумага 84×1081/32. 15,75 печ. л.=25,83 усл. печ. л. 24,5 уч-изд. л.
Тираж 225 000. Зак. 1740. Цена 9 р.
Гослитиздат
Москва, Б-66. Ново-Басманная, 19.
Министерство культуры СССР.
Главное управление полиграфической промышленности.
4-я тип. им. Евг. Соколовой. Ленинград, Измайловский пр., 29.
Примечания
1
Семак — две копейки.
2
Политбюро — здесь: название окружных или уездных органов ЧК в 20–21 гг.
3
Здесь: в смысле закадычные.
